Александр II и его время: Кн. 1 - Евгений Петрович Толмачев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В течение 1858 г. избирались и назначались члены губернских комитетов. В конце года 45 губернских комитетов и две общие комиссии — одна для Северо-Западного края, другая для Юго-Западного — напряженно работали над составлением проектов положений.
С открытием губернских комитетов возникло множество вопросов, которые немедленно же разъяснялись циркулярами министра внутренних дел, а в особо важных случаях представлялись на высочайшее разрешение.
Работа губернских комитетов, в которых оказались люди разных взглядов, потребовала создания для всех них одинаковой программы. Такая подробная программа, по поручению Главного комитета, была составлена одним из его членов Я. И. Ростовцевым и опубликована в № 48 Московских и № 85 С.-Петербургских ведомостей. Подписали эту программу: князь А. Орлов, вел. кн. Константин, граф В. Адлерберг, князь Павел Гагарин, Сергей Ланской, граф В. Панин, князь В. Долгоруков, Михаил Муравьев, Константин Чевкин, Яков Ростовцев, Александр Княжевич и Государственный секретарь В. Бутков68.
Губернским комитетам при получении этого документа был определен для разработки своей программы шестимесячный срок. Пока в комитетах шла упорная борьба между сторонниками и противниками реформы, Главный комитет учредил 15 июля 1858 г. особую комиссию в составе 4 своих членов: графа Панина, Муравьева, Ростовцева и Ланского для первоначального рассмотрения работ губернских комитетов69.
Со времени создания Главного комитета эмансипация крестьян приковала к себе внимание всей легальной печати. Наряду с ранее основанными журналами — «Русским вестником» либеральных западников и «Русской беседой» славянофилов возникли новые: московский «Атеней»(1858—1859), издававшийся либералами Е. Ф. Коршем70 и Б. Н. Чичериным, «Журнал землевладельцев» (1858—1859), служивший общей трибуной для выражения помещичьих требований, «Сельское благоустройство» (1858—1859), выпускавшееся славянофилом А. И. Кошелевым, «Экономический указатель» (1857—1861) и «Экономист» (1858—1865) профессора-экономиста И. В. Вернадского71, являвшиеся рупором промышленных и торговых кругов.
В развернувшемся обсуждении проектов реформы в печати и на заседаниях комитетов нашел отражение широкий спектр мнений дворянства. Разброс мнений зависел от многих факторов, в том числе от местных условий: плодородия почвы, особенностей климата, развития товарно-денежных отношений, близости рынка; и от позиции каждого. Во взглядах и спорах землевладельцев и публицистов явно или скрытно проявлялась борьба двух лагерей, двух партий: освободителей и крепостников.
Борьба на местах велась, как справедливо отмечает Л. Г. Захарова, за различные варианты реформы (сохранение всей земельной собственности и вотчинной власти за дворянством, т. е. обезземеливание крестьянства, или же обязательный выкуп части надельной земли крестьянами, отмена вотчинной власти дворянства, проведение ряда преобразований, закладывавших основы правового государства)72.
Взгляды помещиков, стоявших за отмену крепостного права, выражали в своих проектах К. Д. Кавелин, А. М. Унковский73, Ю. Ф. Самарин, А. И. Кошелев. Особенно яркую и осмысленную критику правительственной программы высказал в своей «Записке», представленной Александру II в декабре 1857 г., близкий друг М. Е. Салтыкова-Щедрина, тверской губернский предводитель дворянства А. М. Унковский74. Он выражал интересы помещиков нечерноземных промышленных губерний, где широко был развит отход крестьян на заработки и преобладали оброчные и смешанные имения, большую ценность для дворян представляла сама личность крестьянина. Унковский предлагал в записке Александру II освободить крестьян с землей без какого бы то ни было переходного состояния, с вознаграждением помещиков как за землю, отходящую в надел крестьянам, так и «за самих освобожденных крестьян»75. При этом выкуп земли осуществлялся самими крестьянами, а выкуп личности крестьянина возлагался на государство.
В губерниях чисто земледельческих, и в особенности черноземных и густонаселенных, помещики выражали, наоборот, готовность отпустить своих крепостных на волю хотя бы и безвозмездно, но без всякого земельного надела. Наиболее ловкие из них, как например полтавский помещик М. П. Позен76 понимали, что на это трудно получить согласие правительства и что такая реформа не может быть произведена разом без всеобщего потрясения. Позен предлагал отдать крестьянам только усадьбы. Вопрос о наделении крестьян пахотной землей он полагал оставить на усмотрение помещиков. Эти взгляды были изложены им в двух «Записках о мерах освобождения крепостных крестьян»77.
Помещики слабонаселенной степной полосы соглашались предоставить крестьянам более значительные наделы, но требовали обязать их в течение переходного периода 10-12 лет работать на помещиков, пока те не переведут свои хозяйства на использование наемной рабочей силы. Интересы этих помещиков отражал проект Ю. Ф. Самарина, дворянина малонаселенного степного Поволжья. Его предложения были опубликованы в 1858 г. в журнале «Сельское благоустройство»78.
При всех разногласиях между либералами и крепостниками их объединяла одна общая цель — сохранить за помещиками господствующее положение в стране и их власть.
Между тем Ростовцев в это время совершил четырехмесячную поездку за границу для тщательного изучения крестьянского вопроса и оттуда (из Вильдбада, Карлсруэ и Дрездена) послал Александру II четыре письма в августе—сентябре 1858 г. с изложением своих соображений о крестьянской реформе79.
Царь летом и осенью того же года предпринял поездку по России, в ходе которой в Вологде, Твери, Костроме, Нижнем Новгороде, Владимире, Москве, Смоленске и Вильне заявлял о своей бесповоротной решимости освободить крестьян и призывал дворян поддержать готовящееся преобразование:
«Этот близкий сердцу моему вопрос слишком важен для будущности России. Надеюсь, что вы в этом, так сказать, жизненном вопросе оправдаете вполне мои ожидания, покончите его, при помощи Божьей, без обиды как для себя, так и для крестьян...»80
Во Владимире 23 августа Александр II выразил неудовольствие дворянам по поводу предпринятого одним из них насильственного переселения своих крестьян в Сибирь и строго прибавил: «Надеюсь, что слова мои не останутся втуне»81.
Еще строже звучала царская речь, обращенная к московскому дворянству 31 августа: «...Когда вследствие вызова Петербургской и Литовских губерний были даны мной рескрипты, я, признаюсь, ожидал, что московское дворянство первое отзовется, но отозвалось нижегородское, а Московская губерния — не первая, не вторая, даже не третья. Это мне прискорбно, потому что я горжусь тем, что я родился в Москве, всегда ее любил, когда был наследником, люблю ее теперь, как родную...» Перечислив
