Из глубины - Чайлд Линкольн

Крейн кивнул.

— Мне удалось бежать, прежде чем меня посадили на гауптвахту. Мы должны попасть на двенадцатую палубу. Я созвал ведущих ученых, они соберутся в конференц-зале. Я хочу все им рассказать: о шахте, и об открытиях Ашера, и о Королисе, — все. Нам надо передать сообщение на поверхность, привлечь внимание тех людей, которые могут положить конец этому безумию…

Крейн вдруг замолчал.

— Проклятье! — пробормотал он, обращаясь скорее сам к себе, чем к Хьюи.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Барьер, — пояснил Крейн.

В спешке он забыл про границу, разделяющую закрытую и открытую зоны. Охрана на пропускном пункте, наверное, все еще караулит Хьюи. А теперь и его, черт возьми, тоже.

— Ах дьявол! — Развернувшись, он изо всех сил ударил кулаком по лабораторному столу. — Нам не выйти за барьер!

Крейн повернулся, чтобы глянуть на Пинг, и испугался. Она слегка побледнела. Конечно, она про барьер не забыла. Или…

— Что такое? — забеспокоился врач.

Хьюи наконец заговорила очень тихо:

— Есть другой путь. Возможный.

Крейн жестом попросил ее продолжать.

— На второй палубе находится люк аварийного выхода.

— Аварийного выхода? Со станции?

Пинг кивнула.

Крейн представил открытую лестницу, прикрепленную к наружному корпусу станции, вспомнил, что говорил ему Конрад, офицер службы снабжения, когда они поднимались на разгрузочную площадку, куда швартовалось судно обеспечения: «Наверное, трапы предназначены для водолазов, чтобы они могли передвигаться по поверхности стены для ремонта или еще для чего».

— За ним наблюдают? — спросил Крейн.

— Не думаю. Выход запирается только с одной стороны — попасть снаружи в него нельзя, следовательно, нет нужды его охранять. Да и знают о нем не многие. Мне это известно только потому, что он находится в технических помещениях моей родной лаборатории.

Крейн колебался недолго.

— Идем.

Врач последовал за Хьюи Пинг. Она повела его обратно тем же путем, которым они уже шли сегодня. «Неужели это было всего четыре часа назад?» — с горечью думал Крейн. За это время они столько всего узнали, события на станции развивались так стремительно, что ему казалось, будто прошли века.

Выйдя на лестницу, они начали тихий осторожный спуск, замирая перед каждой площадкой, чтобы убедиться, что она пуста, а их пока не обнаружили. Хьюи и Крейн миновали третью палубу — на лестнице отчетливо слышалось бряканье кастрюль нижней кухни — и спустились еще на один уровень. Услышав, что открывается дверь на площадку, оба повернулись. Крейн почувствовал, что Хьюи растерялась.

— Вперед, — сказал он тихо. — Просто иди мимо.

Распахнув дверь, Пинг шагнула в коридор. Крейн, приняв, насколько мог, беззаботный вид, последовал за ней, на ходу кивнув группе людей. Лица были ему незнакомы, и он отчаянно надеялся, что никто из них не присутствовал при его аресте в буровом комплексе. Крейну пришлось заставить себя не оглядываться. Впрочем, их не преследовали и не пытались остановить. Крейн с облегчением выдохнул.

На пересечении коридоров Хьюи повернула налево, прошла мимо нескольких пустых лабораторий и офисов. Потом вдруг резко остановилась.

— В чем дело? — спросил Крейн.

Она молча указала вперед. Примерно в десяти ярдах от них на потолочной переборке висела камера наблюдения.

— А другой путь есть? — осведомился он.

— Намного длиннее. А потом, там тоже, наверное, камеры.

Крейн на секунду задумался.

— Далеко еще?

— За следующим поворотом.

— Тогда идем. Только быстро.

Крейн и Хьюи поспешили вперед, опустив головы, когда проходили мимо камеры. Пинг повернула за угол, остановилась у серой двери и потянула ее на себя. Они нырнули внутрь. Крейн обнаружил, что они оказались в кладовой для хранения оборудования — на поднимающихся до самого потолка широких полках по обеим сторонам от входа лежали инструменты и стояли какие-то небольшие механизмы. Как и повсюду на станции, места не хватало и его использовали очень экономно. Пинг повела Крейна к задней стене, где находился тяжелый люк без маркировки; он был задраен.

— Помоги мне, — попросила она.

Они с трудом повернули четыре массивных откидных болта и открыли люк. За ним оказалось небольшое помещение, тускло освещенное только красным фонарем в проволочной сетке. Там находился еще один люк, круглой формы, он был гораздо меньше и толще и управлялся сервоприводом. Табличка над люком гласила: «ВНИМАНИЕ! Только аварийный выход! Вход на этом уровне запрещен».

Крейн вошел и коснулся люка. Он был холодным и сырым на ощупь. Из-за него раздался приглушенный рокочущий звук — Крейн не понял, что это.

Пинг у него за спиной часто дышала. Крейн обернулся к ней.

— Готова?

Она покачала головой.

— Не знаю, получится ли у меня.

— Хьюи, надо постараться. Только так мы попадем за барьер. Ты будешь в большей безопасности на двенадцатой палубе, среди ученых, вдали от закрытой зоны. Если останешься здесь, рано или поздно молодчики Королиса тебя отыщут и посадят под арест.

Хьюи Пинг глубоко вдохнула, стараясь успокоиться.

— Хорошо. Идем.

Она закрыла внутренний люк у себя за спиной, а тем временем Крейн отдраил болты и, взявшись за кремальеру в центре крышки, повернул ее против часовой стрелки. Один оборот, два, три — и вот, пыхнув воздухом, маховик выпрыгнул из рук. Рядом оказался небольшой пульт управления с единственной красной кнопкой, помеченной «ВКЛ.» Крейн глянул на Пинг, она кивнула. Тогда он нажал клавишу, и сервомеханизмы, ожив, зажужжали, выталкивая крышку внутрь, в помещение.

Рокочущий звук стал гораздо громче. Холодный ветерок принес запах соли и стоялой воды.

По ту сторону люка, в тусклом подкупольном освещении, они разглядели крошечную, не больше четырех квадратных футов, металлическую площадку. Крейн поспешно вылез спиной вперед и помог выбраться Хьюи. Убедившись, что она прочно стоит на пандусе, он повернулся.

И замер, не веря своим глазам.

— О боже, — прошептал он.

53

— Сэр, до участка осталось шесть минут.

— Благодарю вас, доктор Рафферти.

Коммандер Королис поерзал на маленьком кресле рулевого и кивнул в знак благодарности. Он с одобрением посмотрел на инженера, управлявшего Сферой. Этот человек, физик по образованию, не только был полностью благонадежен, но и занимал один из самых высоких постов среди военных ученых. Королис сам его выбирал и на сто процентов мог ему доверять. Для этого спуска нужны самые лучшие люди.

Погружение номер тысяча двести сорок один идет полным ходом, и на этот раз никаких неполадок не ожидается.

Королис еще раз посмотрел на панель управления. Он раз десять занимался на тренажере, да и вообще все тут очень похоже на подводную лодку. Так что сюрпризов не будет.

Пробегая взглядом по манометрам, он почувствовал, как закололо в висках. Королис поморщился. Надо было раньше об этом подумать и взять с собой тайленол перед посадкой. Коммандер выпрямился, усилием воли прогоняя боль, — ничто не должно отвлекать от предстоящего события.

Он повернулся к Рафферти.

— Состояние снаряда?

— В норме по всем показателям, сэр.

— Отлично.

Спуск шел безукоризненно. Через несколько минут они будут на участке. А там, если повезет, скоро, очень скоро…

Королис снова заговорил с Рафферти:

— Информацию подтвердили?

— Да, сэр. По показаниям датчиков Сферы-два при последнем погружении выявлено, что океанский слой пройден на максимальную глубину.

На максимальную глубину. Они добились своего! Преодолели третий, самый нижний уровень земной коры.

«Нет, — еще раз подумал Королис, — сюрпризов не будет». Кроме одного — богатств, которые ожидают прямо внизу, в слое границы раздела.

Тот, кто сказал, что цена свободы — вечная бдительность, был прав, во всяком случае в том, что касается коммандера. Но Королис понимал, что этого недостаточно: надо идти гораздо дальше. Мало быть просто бдительным, необходимо действовать решительно, браться за самые трудные дела. Если появляется шанс, то его нельзя упускать, и неважно, какой ценой. Америка оказалась единственной сверхдержавой, а весь остальной мир из зависти или по злобе ополчился против нее, надеясь свалить. Враждебные иностранные правительства пытаются ее обескровить, нарушают торговый баланс, раздувая при этом собственные армии и совершенствуя оружие массового уничтожения. При таком отчаянном положении его долг, долг всех граждан — сделать все от них зависящее, чтобы Америка оставалась сильной.