Трагедия 1941 года - Арсен Мартиросян

Почему принцип активной обороны, на котором был построен официальный план обороны, оказался негласно подменен на принцип жёсткой обороны (на языке Жукова — Тимошенко — на принцип «упорной обороны») на линии границы?! Это ведь даже по документам видно (см. таблицу). После войны бывший начальник генерального штаба сухопутных сил вермахта, генерал Франц Гальдер поставит жирную точку в этом вопросе: «Русское военное руководство потерпело крушение со своим принципом жесткой обороны!» Но как гитлеровцы радовались тому, что с приходом Жукова на пост главы Генштаба ими был зафиксирован перенос центра тяжести в обороне с принципа активной обороны на принцип жесткой (упорно) обороны прямо на линии государственной границы?! К моменту, когда они это зафиксировали, Жуков пребывал на посту начальника генштаба всего два месяца. Как же надо было «трудиться», чтобы всего-то за два месяца так лихо убедить гитлеровцев в одном из наиважнейших вопросов обороны?!

На каком основании негласно и незаконно был подменен и сам официальный план обороны?! Ведь алгоритм разработанных мудрым асом Генштаба, маршалом Советского Союза Б. М. Шапошниковым «Соображений об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 гг.» от 18 сентября 1940 г. (утверждены 14 октября того же года) был сугубо оборонительный. Во главу угла была поставлена задача отражения и сдерживания противника, особенно его первого удара, а в случае вклинивания противника в нашу оборону — выбивание его совместными контрударами мехкорпусов и стрелковых войск. При этом в качестве главного принципа обороны на этом, самом что ни на есть начальном, этапе войны предусматривался принцип активной обороны, в том числе и в сочетании с активными действиями по сковыванию противника. И только затем, когда будут созданы благоприятствующие этому условия, а под ними однозначно подразумевалось и рассматривалось сосредоточение основных сил западной группировки войск РККА, переход наших войск в решительное контрнаступление всеми силами. Здравая логика абсолютно нормального Генерального штаба. Она тем более здрава, если учесть географическую особенность основного театра военных действий: ведь речь-то шла об обороне России от нашествия с Запада, а в условиях господствующей на этом направлении Русской равнины по-другому просто невозможно. Наши пращуры веками отрабатывали именно такую методику обороны: активной обороной сначала сдержать и отразить первый удар, и только затем, собрав все силы в кулак, контрудар, контрнаступление. В реальности же практически все мобильные войска имели задачу немедленно нестись за бугор наказывать супостатов?! То есть выполнять задачи, предусмотренные стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями, проще говоря, исполнять немедленный встречно-лобовой контрблицкриг!? И в итоге сами были разгромлены, как о том и предупреждали наиболее дальновидные военачальники ещё в 1930-х гг.

Слегка забегая вперёд, не могу не отметить одно удивительное обстоятельство. В настоящее время окончательно выяснено, что вопреки подлым байкам о том, что-де Сталин не разрешал приводить войска в боевую готовность, в действительности все обстояло ровным счетом наоборот. Начиная с 12 июня войска постепенно приводились в боевую готовность. Более того. 18 июня 1941 г. была дана директива о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность. Так вот, поразительным образом Жуков лично и в превентивном по отношению к директиве от 18 июня порядке выдавал команды на приведение войск некоторых округов в боевую готовность аккурат по схеме Тухачевского! То есть войскам ПрибОВО и КОВО в первую очередь. Хуже того. Прежде всего танковым и механизированным войскам, на которые и делалась ставка в грезившемся ему и Тимошенко немедленном встречно-лобовом контрблицкриге по факту нападения! Причём одним эти устные указания давались, а другим нет. Однако когда по поручению Сталина 18 июня 1941 г. была дана директива на приведение войск всех приграничных округов в полную боевую готовность, то ни Жуков, ни Тимошенко никак не проверили исполнение этой директивы в ЗАПОВО. Там не было издано ни одного приказа на эту тему. Даже для профанации. Что потом подтвердилось во время следствия по делу генералов этого округа. И кто бы теперь объяснил, почему должно было произойти именно такое жуткое совпадение с планом поражения Тухачевского?!

Проходит лет двадцать после Великой Победы. У многих ещё здравствовавших тогда маршалов и генералов военной поры развязались языки[79]. У некоторых очень даже сильно. Жуков и тут оказался «впереди планеты всей…». «По повелению свыше» наступила эпоха его «Воспоминаний и размышлений» — эпоха откровенного вранья, причем не только его собственного, но и властей, так как после просмотра его рукописи из Инстанции поступило полтысячи страниц всевозможных замечаний и «пожеланий», которые Жуков обязан был учесть. Так что кому какая доля вранья принадлежит — теперь уже не установить. Начались «размышления» о том, почему бравые вояки так лихо «проморгали» главный удар на Белорусском направлении. Ведь именно вследствие этого прежде всего вермахт сумел-таки докатиться едва ли не до стен Кремля. То, что Сталин оказался во всем виноват — якобы по его указанию вояки ожидали главного удара на Украинском направлении (в терминах военных — на Юго-Западном направлении) и потому сосредоточили там чуть ли не основные силы, — ничего удивительного нет. Как и многие другие, подло предавшие своего Великого Верховного Главнокомандующего, Жуков был занят этим еще со времен проклятого XX съезда КПСС, если не того ранее. Так что суть не в этом.

Поразительно принципиальный только в одном — в своей патологической, «органической ненависти к штабной работе», что для военных означает сначала думать и только потом что-то вякать — Жуков (при помощи Мерецкова и других) стал оправдываться за невиданный промах (промах ли?!) строго… по Тухачевскому! Дело в том, что в «Плане поражения» Тухачевский указал, что именно Украинское направление главного удара является самым вожделенным для Гитлера. Приписав такие мысли Сталину, Жуков и его присные свалили всю ответственность за этот наиважнейший стратегический промах именно на него. Попутно до конца дней своих Жуков непрерывно поливал грязью славное ГРУ за то, что оно якобы не вскрыло подготовку вермахта к удару с польского плацдарма. То есть не вскрыло подготовку к нанесению главного удара именно на Белорусском направлении.

Прошло еще четверть века. Нас лишили Родины, которую с оружием в руках для нас отстояли наши отцы и деды. Зато раскрылись многие архивы. И стало абсолютно точно известно, подчёркиваю, документально абсолютно точно известно, что Жуков прекрасно знал о небывалой концентрации гитлеровских войск именно в Польше, прежде всего на азимуте Белорусского направления. Аж со Сталиным обсуждал этот вопрос. Более того. Втайне от вождя даже планировал прихлопнуть там за раз аж целых 100 дивизий вермахта! Одновременно и ГРУ приоткрыло свои архивы. И вдобавок ко всему стало известно, что военная разведка тщательно информировала его, начальника Генерального штаба, об особой концентрации гитлеровских войск именно в Польше! А в некоторых спецсообщениях ГРУ даже откровенно било в набат именно по этому поводу.

Более того. Были опубликованы мемуары видных советских разведчиков той поры. В результате оказалось, что перед войной в Генштаб были представлены безупречные документальные данные НКГБ СССР о том, что, например, Минск должен был быть захвачен вермахтом на 5-й день агрессии[80]! То есть наиглавнейший удар будет наноситься именно же на Белорусском направлении. Но что самое поразительное, трагически поразительное, так это то, что, как оно было повторно установлено советской разведкой (НКВД-НКГБ) еще тогда же, такой «график» агрессии был запланирован уже на рубеже 1936–1937 гг., когда вообще не было германо-советской границы[81]! А теперь попытайтесь хотя бы самим себе ответить на один вопрос. Как могло случиться, что запланированный за пять лет до нападения «график» гитлеровской агрессии накануне самого нападения вновь был подтвержден высшим военным командованием Третьего рейха — разведка НКГБ представила в ГШ уникальное документальное подтверждение этого факта (секретное письменное предписание военного командования одному из высокопоставленных железнодорожных чиновников рейха, который являлся ценным агентом берлинской резидентуры НКГБ) — и с истинно немецкой пунктуальностью Минск был взят практически в указанные сроки?! И как могло случиться, что данные 1936–1937 гг. вообще выпали из поля зрения Оперативного Управления Генштаба, которое и разрабатывает планы обороны страны?! Ведь они же поступили не только от разведки НКВД, но и от военной разведки. Особенно странно это выпадение по состоянию на конец марта 1941 г.