Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло - Василий Звягинцев

…Оставив Сугорина руководить операцией, Басманов лично повел передовой отряд. Офицеры были одеты в полное боевое снаряжение — бронежилеты, каски-сферы с ноктовизорами, кроме автоматов имеются, на особый случай, пистолеты с глушителями. Вообще Михаил приказал стрелять только в самом крайнем случае. Убивать людей в то время, когда в любой момент может начаться очередное вторжение нелюдей, — глупо, если не сказать резче.

— Только для самозащиты, господа. Вы ведь умеете…

— Не извольте беспокоиться, господин полковник.

Английский патруль обнаружил первую дрезину в пяти километрах севернее городка Тоусрифир. Бабахнул предупредительный выстрел из винтовки, потом ярко вспыхнул прожектор. Перед станцией уже были выстроены каменные блокгаузы и, похоже, натянуты заграждения из колючей проволоки. Солдаты не открыли сразу огонь на поражение, потому что имелись сведения об оставшихся за линией фронта своих частях. Да и тихо движущаяся дрезина очевидной опасности не представляла.

Один из офицеров, сидевших в кабинке механика, выскочил наружу, выпрямился в луче света и начал, размахивая руками, кричать сорванным, что очень подходило к обстановке, голосом, будто он капитан второго батальона Линкольнширского полка, они прорываются от Виктория-Уэст, и за ними гонится бронепоезд буров.

Единственного, что могло его демаскировать — круглого, ни на что не похожего шлема, на рейнджере не было, а разобрать, какая на нем форма, за сотню метров невозможно.

Пока дрезина тормозила, сорок человек, оставаясь в неосвещенной зоне, легко поспрыгивали вправо и влево, насыпь дороги едва ли на фут возвышалась над вельдом.

Убивать никого не пришлось: офицеры стремительными перебежками окружили пост, просто выхватывая винтовки из рук ничего не понимающих солдат, добродушными толчками прикладов согнали к стене блокгауза.

— Вот так всем и стоять, — приказал Басманов. — Главное — не дергаться. Любая проблема может быть решена без крови при взаимном непротивлении сторон. — Эти слова были адресованы начальнику поста, худому лейтенанту в ботинках с обмотками. В русской армии обмотки тоже носили в конце мировой войны, но только рядовые, да и то из запасных и ратников второй очереди. Если каких-никаких сапог не имеешь, какой же ты офицер?

— Назовите себя, — предложил он лейтенанту, ногой подвигая к себе дубовый табурет в пустом отсеке блокгауза. Кроме грубо сколоченного стола и ящиков с патронами возле бойниц там ничего не было.

— Сначала — вы, — с вызовом ответил англичанин, принимая при этом из рук Басманова папиросу.

— Далеко зайдем, — меланхолично ответил Михаил, осматривая помещение и проскальзывая взглядом мимо военнопленного. — Я хоть Карабасом-Барабасом назовусь, вам это никак не поможет. А вы просто обязаны сообщить свое воинское звание, имя и фамилию, назвать часть, к которой принадлежите. Неужели я должен вам объяснять элементарные вещи?

После этого разговор постепенно начал приобретать конструктивный характер. Особенно когда полковник намекнул, что при следующем нападении монстров русские волонтеры не собираются становиться живым щитом «меж двух враждебных рас, монголов и Европы».

— Это один наш поэт так писал по поводу событий тринадцатого века, — счел нужным пояснить Басманов.

В итоге англичанин согласился с доводами полковника, что им сейчас делить нечего и лучше сотрудничать, поскольку так называемую «Англо-бурскую войну» можно считать законченной ввиду вмешательства форс-мажорных обстоятельств.

— Вы же убедились, что ни один из ваших людей не пострадал, в условиях, когда могли быть убиты все? А сейчас подойдут еще несколько эшелонов, и мы, оставив вас на своей позиции, двинемся дальше. Если требуется какая-то помощь — скажите. Сделаем. Знаете, пожалуй, я подкреплю вас взводом моих людей. Они и оборону организуют, и послужат гарантией от опрометчивых поступков. Мало ли что в расстроенных чувствах вашим в голову прийти может…

Бригада Басманова без задержки проследовала через Тоусрифир и утром, сбив слабые британские заслоны вдоль железнодорожной линии, заняла городок Вустер с последней узловой станцией перед Кейптауном. До него оставалось всего сто миль.

Вустер теоретически обороняла 11-я пехотная бригада полковника Вудгарда в составе пяти батальонов, бессмысленно надерганных из разных по уровню подготовки и даже национальной принадлежности полков. Боевого сколачивания они не проходили, да это в тогдашней армии отнюдь не считалось обязательным.

Кроме всего прочего, английская армия, как, впрочем, и любая ей современная, понятия не имела о боевых действиях ночью, малыми группами, работающими по заранее согласованному плану, не требующему непосредственного руководства в ходе операции.

Поэтому, когда десяток взводов рассыпался по окрестностям вокзала и трем радиально расходящимся от него улицам, не успевшие толком проснуться англичане начали массово сдаваться в плен. А что остается делать, когда часовые и дневальные сняты без звука, в казарму, прерывая самый сладкий предутренний сон, вламываются несколько человек, громко кричащих на непонятном языке, с потолка сыплется штукатурка от автоматных выстрелов (для непосвященных звучащих как пулеметные)? Попытки немногочисленных старослужащих и унтеров выхватить из кобур револьверы или прорваться к стоявшим вдоль стен пирамидам с винтовками пресекались беззлобно, но жестко. Ударами прикладов и просто кулаков. По чему придется.

— Куда ты, мать твою, лезешь, дурак? Куда? Жить надоело? Сиди, где сидишь, я сказал! — И хлесткая пощечина открытой ладонью, от которой непослушный навзничь летит на грязный земляной пол.

Едва ли «просвещенные бритты» были способны на подобный гуманизм. Они обычно предпочитали стрелять в любого сопротивляющегося, пусть даже словом или косым взглядом.

И не в русской кавалерии придумали мерзкую забаву под названием «подколем свинью», в которой десятки улан с гоготом и свистом пиками гоняли по полю пленных буров до тех пор, пока последний не будет пронзен стальным острием. После чего победители дружно отправлялись в походный бар отмечать «славную игру».

Если бы хоть один-единственный русский офицер до такого додумался, навек бы опозорил свой полк. Да прежде всего рядовые подобный приказ не стали бы выполнять. Бой окончен — значит, все!

Почти тысячу испуганных, слегка побитых, босых и в одних подштанниках солдат и офицеров согнали на площадь и кое-как построили. Но своему коллеге, полковнику Вудгарду, Басманов позволил одеться, побриться, почистить сапоги. Из уважения и для контраста. По периметру редкой цепочкой стояли рейнджеры с автоматами на изготовку. Из окон ближних домов выглядывали перепуганные и одновременно изнывающие от любопытства местные жители.

Фактически столица Капской колонии и прилегающие к ней территории оказались в плотной блокаде, потому что и море стало недоступным. Даже первое и второе сражения в Атлантике Гранд-флита с одиноким рейдером не произвели такого шокирующего впечатления, как бесследное исчезновение крейсерской эскадры Балфура и бомбейского конвоя. Кое-кто в штабе Буллера вдруг вспомнил, что не так уж были и не правы адмиралы Нахимов и Корнилов, решившие затопить свой флот для блокирования подходов к Севастополю. Лучше использовать моряков и артиллерию на сухопутном фронте, чем бессмысленно их потерять в боях с абсолютно превосходящим противником.

Сравнивать, конечно, не совсем корректно, однако осажденные Одесса сорок первого года и Порт-Артур четвертого находились в куда более трудном положении, с военной точки зрения, чем Кейптаун, зато — понятном. Да и моральный дух защитников русских приморских крепостей был не в пример выше. Англичане «стоять насмерть» отнюдь не собирались, да и надежд на то, что оборона имеет какой-либо высший смысл, ни у кого почти не было.

Михаил вызвал по радио Кирсанова и доложил о своем успехе.

— Если у тебя есть возможность, передай самому главному, кто там у них сейчас в состоянии принимать ответственные решения, что мы заняли Вустер без боя, гарнизон всего лишь временно разоружен. Для предотвращения возможных инцидентов. Масштабное наступление на Кейптаун не планируется, бурская армия остается на ранее занятых позициях. О том, что она сейчас практически небоеспособна, говорить необязательно. Скажи, что для сохранения статус-кво британские войска тоже не должны совершать никаких передислокаций.

— Молодцы! На таких условиях есть о чем договариваться, — восхитился Кирсанов. — У меня как раз имеются подходящие кандидатуры. Здравомыслящие. Думаю, часа через два смогу дать тебе предварительный ответ. А ты пока составь от имени господина Вудгарда достаточно паническое, но и вразумительное сообщение и допусти его к прямому проводу с главкомом. Чтобы мне было о чем предметно беседовать.