Проклятье, с*ка! Книга 4 - Антонио Морале

Оота дошла до роскошного кресла и устало опустилось в него, указав дочери на кресло рядом с собой.

— Пришлось? Пришлось⁈ — иронически улыбнувшись, хмыкнула девушка, усаживаясь рядом с матерью. — Нам теперь от него ничего не получить. Его дар… Без разума нет дара. Он бесполезен!

— Я знаю. Мне пришлось защищаться, он едва не одолел меня. — слегка слукавила Томико. — Если бы я не…

— О-о-о-о-й! Головушка моя буйна-а-я. — потянулся парень, лежащий на диване, и две женщины испуганно замерли. — Охренеть! Что с моей головой? Такое впечатление, что я немного, а может и не немного, перебрал вчера. Сука! Дайте кто-нибудь холодненького кваса. О! — Макс приподнял голову, обвёл комнату мутным взглядом и уронил её обратно. — Госпожа Оота. Значит, это был не сон. На чём мы там остановились… Вы хотели секса, кажется.

— Выруби его! — сквозь зубы прошептала Томико своей дочери. — Сейчас же!

— Вырубить?

— Да! Да быстрее, дура!

— Как?

— Как я учила тебя. Вырубай немедленно! Полностью! Если он закончит плетение защиты, мы уже ничего не сделаем. Вырубай, дура! Ударь всей силой. Надеюсь, этого хватит…

Наоми испугалась. Реально испугалась — она никогда не видела мать в таком состоянии, настолько обеспокоенной и напуганной. Девушка прикрыла глаза, потянулась к своей силе и ударила, вложив всю свою мощь в один этот удар. В последнее мгновение, перед тем как нагло ворваться в разум Юсупова, девушка успела заметить сложные и идеальные узоры защиты в его сознании. Ей просто повезло, что он не успел закончить их раньше. Встреться он с ней в реальном бою, она бы не поставила на себя даже медной монетки…

— Сукин сын! — довольно произнесла Оота. — Как же он хорош! И как же плохо, что он отказался войти в нашу семью добровольно. Ну вот, — повернулась она к дочери и улыбнулась ей, — а ты переживала. И кажется, я теперь знаю, как нам и рыбку съесть, и на *уй сесть, как говорят русские. В прямом и переносном смысле.

— Может ты теперь всё объяснишь мне? С самого начала. И что означает это выражение — «и рыбку съесть, и на *уй сесть»?

— Объясню, объясню… — хмыкнула Томико. — Неси наши артефакты контроля и скальпель, будем готовить нашего паренька к работе.

— Здесь?

— Ну а где ещё? И где твой отец, кстати?

— Не знаю. — Наоми нахмурилась и пожала плечами. — Зачем он тебе?

— Да что-то меня эта ситуация неплохо так встряхнула, я даже возбудилась.

— Фу, мама!

— Не фукай, дочка. Что естественно, то небезобразно. Тем более, у нас с твоим отцом уже несколько месяцев не было соития.

— Мама!

* * *

Впервые Томико почувствовала, что с ней что-то не то, спустя три дня после той битвы с парнем Ясмин. Три дня она ходила, словно на иголках — ей постоянно хотелось секса, она думала о сексе, она мечтала о сексе. И только спустя трое суток она вспомнила слова парня о похоти и об озабоченности. Как он там сказал?

«Смотри, Томико, чтобы самой не пришлось прыгать на члены, словно похотливой, озабоченной сучке.»

Это что же выходит, он её сглазил? Такое вообще возможно? Нет. Просто совпадение. Лунный цикл, наверное, такой. Томико отмахнулась, надела свой лучший костюм с короткой юбкой и поехала в офис…

Ещё в машине, по пути в офис, Томико почувствовала, что с ней что-то не то. Трусики вымокли, на кожаном сидении автомобиля остался влажный след. Всё было не так. Утром в душе она трахнула лейку. Впервые в жизни. Нет, она слышала, что молодые озабоченные девушки так делают… Но она давно не девушка. И уж точно не озабоченная.

Томико зашла в лифт, нажала кнопку двадцать пятого этажа, кабинка лифта дёрнулась и медленно поползла вверх, тихонько вибрируя. Эта вибрация просто сводила её с ума, между ног противно ныло, набухшие соски тёрлись о рубашку, стринги впивались между губок и натирали там всё. Госпожа Оота задрала юбку, сунула руку себе между ног, отодвинула влажные трусики в сторону, сунула два пальчика внутрь себя и успела кончить, прежде чем на табло загорелась цифра «25». Успела! Одёрнула юбку, вышла из лифта и лицом к лицу столкнулась с одним из акционеров.

Взрослый, слегка седовласый японец, глава одного из могущественных родов, уважительно поклонился в приветственном жесте, деликатно взял Томику за руку, нежно прижал её пальчики к своим губам и поцеловал.

— Вы, как всегда, выглядите обворожительно, дорогая Томико! — улыбнулся ей мужчина, отпуская её руку и задумчиво принюхиваясь к чему-то. — У вас новые духи? Очень знакомый и тонкий аромат. — хмыкнул он, уступая Томике дорогу.

От одного этого женщина моментально возбудилась снова. Знал бы этот хлыщ, где только что побывали её пальцы, и что именно он лобызал…

Томико торопливо пронеслась по коридору, забежала в туалет и заперлась в одной из кабинок, стянула мокрые стринги, выкинув их в урну, провела пальчиками между своих слегка опухших губок и ещё раз довела себя до оргазма, прикрывая второй рукой свой рот.

— Госпожа? — в двери кабинки постучала одна из референток. — С вами всё нормально?

— Да, да… — с придыханием прошептала Томико на пике оргазма, — сейчас выйду.

Дрожащий голос выдавал её с потрохами. Да когда это кончится⁈ Что с ней не так? Почему? Сколько раз за утро она уже занималась самоудовлетворением? В кровати, сразу после того, как проснулась, в душе, потом в машине, затем в лифте и теперь в туалете. А ведь сейчас только десять утра!

— Вас уже ожидают в зале совещаний. — донесся до Томики голос из-за тонкой перегородки.

— Да, я уже иду…

Томико Оота отдышалась, приводя сердцебиение в порядок, немного постояла, успокаивая подрагивающие в коленях ноги, поправила костюм и вышла из кабинки…

Совещание было похоже на ещё одну пытку — ни о чём другом думать она не могла. Смотрела на каждого мужчину за столом совещаний и думала — какой у него член, толстый или не очень, короткий или длинный? Был у них секс сегодня или нет, как стонет эта референтка, когда кончает. Обычно у неё такой приятный, грудной голос. Наверное, она и стонет по-особому… Какую она позу предпочитает? Любит доминировать в постели, или лежит тихонько на спинке, стеснительно прикрыв