Инферно. Последние дни - Скотт Вестерфельд

Никто не знал, что думали черви — и думают ли они вообще. Мы убили практически всех… за исключением самых разумных, всегда подчеркивал Кэл. Тех, кто каким-то образом догадался, что наша музыка смертельно опасна для них. Поэтому, когда черви выйдут наружу в следующий раз, все они будут потомками этих умников, которые додумались сбежать. Надо полагать, они будут умнеть с каждым новым вторжением на поверхность земли: эволюция червей в действии.

Фотлично.

Однако до следующего кризиса еще, по крайней мере, несколько столетий, и к тому времени я буду слишком стар, чтобы совершать гастрольное турне.

В конце концов, ангелы живут не вечно.

Пока все это продолжалось, мы с Мин расходились и сходились не меньше пятнадцати раз, и это не считая тех размолвок, которые длились меньше двух часов. Захлер стал фудивительным басистом, Алана Рей осталась такой, какой была: этичной, логичной, сдержанной. А Перл, как вы знаете, снова баллотируется на пост мэра Нью-Йорка, но это совсем другая история.

К настоящему времени мы дали уже миллион интервью по поводу своих гастролей. Одна из книг Кэла Томпсона освещает их лучше всего; он все время прикрывал наши спины. Большая часть рассказанного им — правда, насколько я помню.

Ко всем этим историям я на самом деле могу добавить лишь одно.

Это произошло в маленьком городке под Талсой,[69] во время нашего очередного тура по местности. То ночное выступление прошло физумительно, мы двадцать минут молотили пьесу номер два, пока толпа убивала местного врага, на редкость огромного червя, чья смертная агония разнесла в клочья парковку «Сирз»[70] с такой же легкостью, как бешеный пес — газету.

По окончании «тусовки» ко мне подошла одна из местных ангелов, с короткой стрижкой, вызывающим макияжем и напряженным взглядом. Ее палаш был пристегнут на спине, точно гитара.

Она просто стояла, в глазах плясало пламя костра. Воздух наполнял успокаивающий запах горящего червя.

— Эй, неплохо поработали сегодня, — сказал я и вскинул руку. — Вы, ребята из Оклахомского Дозора, были великолепны!

Я, типа, рассчитывал, что она скажет что-то вроде:

— Нет, это вы были великолепны!

Однако она не отвечала, просто пристально глядела на меня.

Спустя какое-то время я сказал:

— Крепкий старый червь попался, правда?

— Ты должен мне «Страт», — сказала она.

И тут я наконец узнал ее.

Это была та самая сумасшедшая, которая выбросила свою прежнюю жизнь в окно на Шестой улице тем вечером, когда мы с Перл встретились. Мы видели, как ангелы забрали ее, в Нью-Джерси или, может, даже в Монтану, поскольку это происходило еще очень давно. И конечно, она вылечилась и стала одной из них…

Я спрашивал себя, как ее занесло сюда. Может, она слишком сильно любила Нью-Йорк, чтобы вернуться домой; иногда проклятие по-настоящему крепко вцепляется в свою жертву. Я наблюдал, как ангелы съеживаются при виде старых друзей или вздрагивают, услышав припев любимой песни. Черт, я сам все еще стараюсь пореже глядеть в зеркало.

— Здорово! — сказал я с улыбкой. — Значит, это ты.

Ее темные глаза вспыхнули.

— Ты разбил ее, один из ваших телохранителей рассказал мне. Расколошматил на сцене, как какой-нибудь Джимми Хендрикс.[71]

Я покачал головой.

— Вовсе не поэтому. Меня тогда как раз одолевало проклятие.

— Это был «Страт» семьдесят пятого года, с золотыми звукоснимателями и крепежными пластинками, — медленно проговорила она. — Знаешь, как трудно найти такую гитару? В особенности сейчас.

Это я знал. Я искал другой «Страт» с тех пор, как началось наше турне. Последние уцелевшие стоили столько, что даже у меня не хватало денег купить одну. Мы, понимаете ли, помогали спасать мир, а я не мог позволить себе иметь приличный топор. Ну разве это справедливо?

А тут еще она встает в позу.

— Постой-ка минуточку. Я видел собственными глазами, как ты выбросила ее из окна.

— Да, ну… я же тогда была не в себе!

— А я был не в себе, когда разбил ее!

— Эй, Мос! — К нам подходила Перл с двумя драгоценными бутылками еще докризисного пива. — Есть проблемы?

Женщина бросила на меня сердитый взгляд, расслабила пальцы, до этого согнутые, точно когти, и покачала головой.

— Никаких проблем.

В воздухе медленно таял едкий запах ангела, готового затеять кулачный бой. Я вздохнул и пробормотал:

— Она говорит, что я должен ей «Стратокастер».

Перл широко распахнула глаза.

— Bay… Это ты. — Ее лицо расплылось в улыбке. — Ну, думаю, тогда пиво Моса должно достаться тебе.

Женщина фыркнула и взяла предложенную бутылку. К этому времени самогон стал обычным делом, но никто никогда не отказывался от цивилизованного спиртного.

Я стоял и смотрел, как Перл говорила ей, как физумительно местный Дозор действовал сегодня ночью. Может, штаб в чем-то нуждается, спрашивала она, и мы можем помочь? Она безо всяких усилий излучала очарование истинного политика — и в очередной раз спасала меня.

Теперь, думая об этом, я всегда испытываю желание найти ту женщину, рассказать, по крайней мере, как много «Страт» значил для меня, может, объяснить, как получилось, что он встретил свой конец. Но у меня никогда нет на это времени.

В точности как говорит Захлер: Перл всегда исправляет вещи, которые я ломаю, или роняю, или просто довожу до безобразного состояния. Она даже несколько раз помогала нам с Минервой улаживать ссоры — все, что угодно, для блага группы.

Их разговор прервался, когда в погребальный костер бросили еще один ломоть червя и послышалось громкое шипение типа того, какое издает радиатор в Нью-Йорке зимой. В небо полетел сноп искр, последовал новый раунд поздравительных тостов подвыпивших людей.

— Спасибо, — сказал я женщине.

— За что?

— За то, что выбросила гитару точно в нужный момент. — Я улыбнулся Перл. — За то, что свела нас.

Перл в ответ широко улыбнулась мне.

— Ну, вы придумали забавный способ расплатиться со мной, — ответила женщина.

— Поверь, оно того стоит, — сказала Перл. — Я присутствовала там, и он был совершенно не в своем уме.

— Разрушаешь только то, что любишь, — добавил я.

Женщина медленно покачала головой.

— Ты не понял главного, Мос. Проклятие там или нет, она принадлежала не тебе. С какой стати ты полюбил ее?

Я сглотнул, не зная, что ответить, и Перл снова пришла мне на помощь.

— Мы не всегда имеем возможность выбирать, что любить.

Женщина нахмурилась и испустила тяжкий вздох. Мы все повернулись к огню. Он разгорался все жарче, в центре приобретая голубоватый отсвет по мере того, как жир и мышцы монстра растоплялись и стекали в испепеляющую сердцевину костра. Перл обхватила меня рукой и притянула к себе.