Инферно. Последние дни - Скотт Вестерфельд

Ну все, конец поездке, решил я. Что до меня — прекрасно. Но потом Ласи опустила окно, помахала своим значком и заявила:

— Национальная безопасность.

Небритый красноглазый гвардеец глянул на ее значок. Парень выглядел так, словно не спал несколько дней, словно видел что-то жуткое и думал, что мы не в своем уме.

Но он махнул рукой, позволяя нам проехать.

— Национальная безопасность? — спросил я, — Вы, ребята, что ли, и впрямь национальная безопасность? Паранормальное подразделение?

Ласи фыркнула.

— Ради бога! Эти парни не могут справиться даже с естественными заболеваниями.

Мы углубилась в туннель в двух больших машинах явно военного вида, с целой группой ангелов, ехавших снаружи. Интересно, что копы подумали о них? Хотя… в последнее время все видели немало гораздо более странных вещей, чем ниндзя в черных костюмах и с мечами.

В туннеле стояла кромешная тьма. Ласи включила передние фары и ехала точно посредине, игнорируя разделительную линию. Я смотрел в заднее окно, как вход исчезает позади. Потом тьма поглотила все, кроме красного отсвета наших хвостовых огней. Такое ощущение, будто погружаешься в самый центр Земли.

— А под нами червей нет? — спросил я.

— Здесь они никогда не нападали на нас, — ответила Ласи. — Над нашими головами река Гудзон. Если они проломят этот туннель, миллионы тонн воды обрушатся на нас и на них.

— О, фотлично.

Я напомнил себе начиная с этого момента держать рот на замке.

— И они настолько умны? — спросила Алана Рей.

Ласи пожала плечами.

— Это инстинкт. Они эволюционировали вод землей.

Я сглотнул, представив себе, как далеко простирается под нами земля. Там столько места, что хватит расплодиться каким угодно чудищам, а мне никогда даже в голову не приходило об этом задуматься.

— Ладно, давайте я вам объясню кое-что насчет доктора Проликс, — сказал Кэл. — В ее офисе на полу проведена красная линия. Что бы ни произошло, не переступайте ее.

— Линия на полу? — переспросила Перл. — Она не любит музыкантов?

— Она носитель, как и я, — объяснил Кэл. — И она очень старая, поэтому переболела некоторыми болезнями, которых больше нет. Сыпной тиф. Бубонная чума. И прочее в том же роде. Если вы подойдете слишком близко, вашу одежду, типа… придется сжечь.

Я поглядел на остальных, спрашивая себя, не ослышался ли. Эти ангелы, или парни из Ночного Дозора, или кто там они, постоянно говорят такое, что перестаешь вообще что-либо соображать. Слушать Кэла — все равно, что смотреть какую-то безумную версию исторического канала, где круглые сутки семь дней в неделю показывают всякие ужасы — эпидемии, массовую резню, инквизицию.

— Придется сжечь нашу одежду? — спросила Минерва. — Но это мое последнее приличное платье! Может, лучше было бы посадить ее в стеклянный пузырь или что-то вроде этого?

Кэл покачал головой.

— Весь дом устроен таким образом, что воздух всегда течет только в направлении доктора Проликс, чтобы микробы вокруг нее не могли попасть туда, где вы будете стоять. Просто не пересекайте линию.

— Бубонная чума? — Алана Рей содрогнулась всем телом и с силой прижала друг к другу руки. — Сколько же лет этой женщине?

— Много, — ответил Кэл.

В Манхэттене улицы уцелели.

Крысы сновали среди подтекающих груд мусора, бродячие коты прятались под разбитыми, неподвижными машинами. Там, где проползли черви, асфальт пошел рябью и остались блестящие в свете солнца пятна черной воды. Зияющие дыры обозначали места, откуда черви вырвались на поверхность. А вдруг кто-то стоял точно на этом самом месте? Страшно даже подумать, что с ним стало.

Послушать Кэла, так с точки зрения природы все это в порядке вещей: они охотники, мы их добыча.

Природа меня уже достала.

— Никаких тел, — заметила Алана Рей.

— Инферны — каннибалы, — объяснила Ласи. — Да и черви пожирают людей.

— Гораздо чище, чем при обычной эпидемии, — сказал Кэл.

Меня словно громом ударило: это был не тот Манхэттен, в котором я вырос. На мгновение возникло ощущение, будто я смотрю кино — огромную, зловещую версию «Мира Диснея».[63] И никаких настоящих монстров под ногами нет, и обезумевшие люди не прячутся в темных зданиях, и наши родители живут себе в реальном Манхэттене, недоумевая, куда мы подевались.

Но потом мы проехали мимо пустого школьного двора, бетон на котором был взломан из конца в конец. Тут же стоял фургон с мороженым, расколотый снизу, из-под земли, почти пополам. Из него на улицу текла липкая белая масса, и ветер разносил запах прокисшего молока и жженого сахара.

Посреди игровой площадки валялись баскетбольные мячи, которые шевелил ветер, и ощущение реальности всего происходящего нахлынуло на меня снова.

Наши машины медленно ехали в деловой центр города, стараясь избегать самых скверных улиц и любых замеченных нами людей. Маленькие группы их перебегали с места на место, таща воду, еду и всякие другие вещи, добытые, скорее всего, в брошенных магазинах. Разбитые, зияющие окна были повсюду.

— Все эти люди заражены? — спросила Перл.

— Если и так, пока симптомы не проявили себя, — ответил Кэл. — Инферны не выносят прямого солнца.

Изогнув шею, я поглядел в заднее окно. Был почти полдень, солнце проникало в узкие каньоны делового центра. Все ангелы надели темные очки, кроме Кэла.

Проблема состояла в том, что сейчас, на грани зимы, солнце в Нью-Йорке садится рано. Еще час, и тени опустевших небоскребов начнут удлиняться.

Я очень надеялся, что наш разговор надолго не затянется.

Мы ехали в направлении фондовой биржи. Это была наихудшая часть города, с опустевшими, разрушенными улицами. Бумаги и мусор парили вокруг, подхваченные маленькими циклонами, и Ласи то и дело сигналила, чтобы разогнать большие стаи крыс. Вряд ли можно было предположить, что биржа снова заработает в ближайшее время.

Перл отключила двигатель, машина проехала несколько ярдов по инерции и остановилась. Ангелы со своими мечами поспешно попрыгали вниз и окружили нас. Асфальт был в рытвинах и ямах, как будто черви постоянно вылезали тут наружу.

— Все выходим, — сказала Ласи. — Но ступаем как можно легче. Черви могут услышать наши шаги.

Я открыл дверцу со своей стороны и выглянул на улицу. Вся она была в пятнах черной воды и чего-то липкого, красного.

«Вот дерьмо», — подумал я.

Всю свою жизнь я был верхним звеном пищевой цепи и практически никогда не ценил этого: Инферны — это очень плохо, даже хуже наркоманов, так мне казалось. Но черви… когда земля как бы разверзается и поглощает людей… это просто подло.