Помечтай немножко - Сьюзен Филлипс

Услышав за спиной шаги Рэчел, Гейб обернулся. Вид у нее был заспанный, но, несмотря на это, она выглядела просто замечательно. На щеке у нее он заметил вмятинку от складки на подушке и понял, что, когда он подъехал к дому, она спала. Взглянув на рубашку, которая была на ней надета, Гейб вдруг почувствовал глухое раздражение.

— Тебе что, не в чем больше спать? — спросил он.

— А чем тебе не нравится эта рубашка?

— Тем, что она принадлежит Кэлу. Если тебе нужна рубашка, ты можешь надеть одну из моих.

Гейб бросил чемодан на кровать, открыл его и вытащил рубашку. Она была чистая, но кое-где на ней виднелись пятна, с которыми не справился стиральный порошок.

Взяв протянутую рубашку, Рэчел критически ее оглядела и сказала:

— Рубашка Кэла гораздо красивее.

Затем она поймала устремленный на нее недовольный взгляд Гейба и, лукаво улыбнувшись, добавила:

— Но твоя, пожалуй, будет поудобнее.

— Это уж точно.

Рэчел снова улыбнулась, и Гейб почувствовал, как у него потеплело на душе. Он в очередной раз подивился умению Рэчел находить что-то забавное в мелочах даже тогда, когда жизнь поворачивалась к ней своей самой суровой и неприглядной стороной.

Вдруг Гейб насторожился, заметив, как в зеленых глазах Рэчел промелькнула хитринка.

— Если ты хочешь, чтобы я готовила еду, то закупку всех продуктов тебе придется взять на себя.

В том, что касается экономии денег, Рэчел была весьма изобретательна. Поняв, что на этот раз ею руководят именно соображения экономии, Гейб не смог удержаться, чтобы не подразнить ее немного.

— С какой это стати ты решила, будто я хочу, чтобы ты стряпала? Я наверняка делаю это лучше тебя.

Рэчел на секунду задумалась, но тут же нашлась:

— Ты ешь гораздо больше меня, поэтому будет нечестно, если я стану тратить свои деньги на твою еду. Нет, правда, Гейб, у тебя чудовищный аппетит. Я никогда не видела, чтобы человек столько ел. Ты же постоянно что-то жуешь!

Прежде чем Гейб успел придумать подходящий ответ, их с Рэчел разговор прервали.

— Мама!

Резко обернувшись, Гейб увидел стоящего в дверях Эдварда. На мальчике была новая пижама, которая была ему порядком велика: рукава и штанины были закатаны. В этом тоже сказалась предусмотрительность Рэчел, не желающей тратить деньги зря, — пижама явно была рассчитана на вырост.

Рэчел подошла к сыну и притронулась губами к его лбу, словно проверяя, нет ли у ребенка температуры. При этом она наклонилась, и Гейб увидел край ее трусиков. Мальчик бросил на Гейба настороженный взгляд и уставился в пол.

Повернувшись спиной к Рэчел и Эдварду, Гейб принялся разбирать свой чемодан.

— Пойдем, дорогой, — сказала Рэчел, обращаясь к сыну. — Давай-ка я тебя уложу.

— А он что тут делает? — спросил мальчик.

— Этот дом принадлежит Гейбу, — стала объяснять Рэчел на ходу, уводя ребенка в коридор. — Он может приезжать сюда, когда захочет.

— Это дом пастора Этана.

— Пастор Этан и Гейб — братья.

— Не правда.

Гейб слышал, как мать и сын вошли в комнату, где стояла швейная машинка Энни Глайд. Мальчик сказал еще что-то. Гейбу показалось, что он уловил слово «придурок», довольно странно прозвучавшее в устах пятилетнего мальчика.

Эдвард был странным ребенком. Гейб понимал, что должен испытывать к нему жалость, но ему мешали воспоминания, которые по-прежнему то и дело всплывали у него в мозгу.

Ему вспомнился Джейми в пижаме, теплый и чистый после вечерней ванны, с копной влажных темных волос на голове. Он имел обыкновение плюхаться Гейбу на колени со своей любимой книжкой и иногда засыпал, прежде чем они успевали дочитать очередную главу до конца. В таких случаях Гейб еще долго сидел, держа сына на коленях и захватив ладонью одну из его голых маленьких ступней…

— У тебя есть все, что тебе необходимо?

Гейб не слышал, как Рэчел вернулась. Моргнув несколько раз, он вернулся к реальности.

— Нет, не все. — Голос Гейба слегка дрогнул. — Мне еще нужна ты.

Она тут же подошла и прижалась к нему всем телом, и Гейб понял, что для нее ожидание было таким же трудным, как и для него. Он запустил руки под рубашку Кэла и осторожно дотронулся до нежной кожи.

Рэчел, однако, тут же отстранилась. Гейб почувствовал острое разочарование, но сразу сообразил, что она просто хочет запереть дверь.

Интересно, сколько раз они с Черри, живя в фермерском домике в Джорджии, запирали дверь спальни, чтобы в комнату случайно не вошел Джейми? Едва успев подумать об этом, Гейб почувствовал, как его снова настигла боль.

Рэчел взяла его пальцами за подбородок и, повернув к себе его лицо, прошептала:

— Побудь со мной. Ты мне тоже очень нужен.

Казалось, она всегда очень точно понимает состояние Гейба. Руки его снова обхватили ее теплое тело. Рэчел принялась расстегивать на нем одежду. В ее движениях чувствовалась требовательная нетерпеливость, и от этого Гейб мгновенно возбудился настолько, что забыл обо всем на свете и вообще потерял способность соображать. Через какие-то секунды на нем не осталось ничего, кроме одного-единственного носка.

Он знал тело Черри так же хорошо, как свое собственное, знал, где и как к ней нужно прикоснуться, чтобы доставить удовольствие. Но Рэчел была для него загадкой. Он снял с нее рубашку брата, причем сделал это нарочито грубовато, оторвав несколько пуговиц, чтобы в будущем у нее не возникло желания облачиться в нее снова. Затем он повалил Рэчел на кровать, но она, извернувшись, мгновенно оказалась сверху.

— Кто сказал, что командовать будешь ты? — тихонько спросила она.

Гейб засмеялся и прижался губами к ее груди. Рэчел раздвинула его ноги. Она еще не успела снять трусики и теперь принялась дразнить его, то приспуская их, то снова подтягивая резинку.

Когда Гейбу стало ясно, что он не в силах больше терпеть эту пытку, он охватил руками ее бедра и, с силой притянув Рэчел к себе, сказал:

— Шутки кончились, дорогая.

Рэчел наклонилась вперед так, что соски ее коснулись его груди. Ее золотисто-рыжие волосы разметались по покрытым веснушками плечам. Одна из прядей коснулась губ Гейба, и он застонал. Рэчел, вдова покойного телепроповедника, взглянула на Гейба Боннера дьявольскими зелеными глазами.

— Да что ты говоришь?

Гейб снова застонал и просунул пальцы под тонкую ткань трусиков Рэчел.

После этого оба они на какое-то время совершенно потеряли ощущение времени. Оттого что им нельзя было шуметь, их желание становилось еще сильнее, еще нестерпимее. Рэчел кусала Гейба за грудь, искала требовательным ртом его язык. Гейб грубо ласкал ее ягодицы и целовал ее, целовал, пока у нее не пресекалось дыхание. Сверху оказывался то один, то другой из любовников. Наконец Рэчел заставила Гейба сесть и опустилась сверху на его плоть, не снимая трусиков, а лишь отведя их пальцами в сторону. Их страсть невозможно было описать словами.