Кольца Джудекки - Вера Огнева

- Откуда знаешь? - налетел на Руслика Кирюха.

Тот сразу поскучнел, уселся в позу скрюченного мыслителя, а на повторный и третьеторный наскок промямлили:

- В городе говорили.

Как Кирюха потом ни подступал, толку не добился. Илья был уверен, ничего подобного в городе Дите Руслан услышать не мог, а это значит… Дальше Донкович обрывал сам себя, вернее внутри срабатывал определенный барьерный рефлекс. Все что касалось непоняток связанных с поведением Руслана не обсуждалось. Такой вот феномен.

На пятый день пути отрядники заметили, изменения в поведении обоих зомби. Те вдруг разом начинали прислушиваться. А однажды так же разом шагнули за пределы тропки, с которой Руслан строго настрого запретил выходить. Их втянули обратно, а парень погнал колонну бегом, только ошметки жирной ползучей травы летели из-под сапог и ботинок. Когда пробежали опасное место, Руслан пошептался с Сергеем; тот пошел и собственноручно связал обоих безгласных. Кирюха начал было препятствовать, но на него наехали уже свои. Стражники во главе с помощником капитана, Василичем, окружили начальника. Оттуда полетели, приглушенные матюки.

Его выпустили слегка помятого и очень смурного. С Русланом Кирюха больше не задирался, а по отношению к Сергею, если и допускал выпады, то тихо и издалека.

Авторитет капитана сильно пошатнулся. К двенадцатому дню пути окончательно сложилось: Руслан и Сергей идут впереди и полностью определяют стратегию продвижения.

- Привал! - голосом Углова возвестили сумерки. Илья упал, где остановился. Он даже пошевелиться не мог, закрыл глаза и тут же полетел на дно глубокой темной пропасти. Такое с ним случалось последние три дня. Стоило прилечь, и путь вниз открыт. Первые два дня он боролся, сегодня не мог и не хотел. Полет происходил на грани сна и яви. Но он был уверен: летит во сне, а разобьется в реальности.

Но от усталости страх смерти притупился. И ни одной мысли, только ощущения: обрыв, невесомость, сопротивление воздуха, разрываемого падающим телом… и чувство приближающегося дна.

Он почти долетел до границы, за которой начиналась настоящая смерть. И тут его дернули и поволокли вверх. Даже некоторое разочарование проклюнулось: почему не дали закончится ВСЕМУ? Зачем возвращают, заставляют чувствовать? Ночной холод, сырость, близкий плеск воды, холодные шлепки по лицу…

Илья открыл глаза. Над ним склонился АФ. В руках - мокрая тряпка:

- Умирать собрался? Я те помру!

- Отпусти, - губы шевелились, но своего голоса Илья не слышал.

- Серега! - позвал АФ. - Дружок твой перекинуться норовит.

Потом его затормошили всей оравой и подняли таки. Только Руслан не участвовал в экзекуции, сидел у маленького костерка и помешивал что-то в глиняной плошке.

Когда Илью привели в вертикальное положение, он протянул ему дымящееся варево:

- Пей. Горячо, но все равно пей.

Жесткая привычка, подчиняться его тихому голосу, сработала лучше окрика.

Обваривая губы и язык, Илья выглотал пахучую гадость. Что ему дали, спрашивать бесполезно, все равно, не ответит. Главное - наваждение прошло. Даже тупо сам себе удивился: чего это с ним было? А когда осмотрелся, заметил, что в отряде не хватает троих. Все - стражники. Когда их потеряли? Сегодня, вчера? Оказывается из памяти выпал изрядный кусок.

- Это как горная болезнь, - отрешенно, сообщил Руслан. - Раз переживешь, дальше будет легче.

- У всех бывает?

- Нет. Некоторые адаптируются легко и быстро. Сельва сама выбирает себе жертву.

Стена поднялась прямо из густых, заплетенных лианой, зарослей. Шли к ней три дня.

Увидели издалека и ужаснулись, подошли - ужаснулись вдвойне. С дальней высотки она не казалась такой неприступной. Все три дня они шагали вниз, спускались. И теперь из низины взирали на нее как стайка пигмеев на грубый порубежный монолит великанов.

- И как мы туда, якорь в корень, заберемся? Капитан, тебе крыльев на дорогу не выдали?

- Лестница должна быть.

- Где?

- В…

- За что люблю военных, так это за лаконизм, - констатировал, подвернувшийся в разговор, Сократ.

Античным именем парень был обязан папе, преподавателю древних языков. Илья в начале принял имя за кличку и даже поинтересовался у того, как по настоящему.

Паче чаяния, оказалось, так и будет - Сократ. Конопухи величиной с советскую копейку, рыжая борода веником; желто-зеленые глаза и те в крапинах. За что бабы любят - понятно. Такой даже в темноте светится рыжим азартом. Попробуй обойди.

Еще в начале пути он во всеуслышанье заявил: " Моя - нейтралитета". И некоторое время держался ни нашим, ни вашим. Потом его повело в сторону Сергея. Так что, на стороне стражи на данный момент оставался только Сектант. Вот тут действительно имело место прозвище. А имя было вполне обычное - Толик. Однако кличка настолько прикипела, что на нее он отзывался скорее.

Толика в отряды сплавил сам Святой Прелат. Еще старый, которого убил Илья. И тоже, как Сократа - за любовь. Только не к женщинам (что само по себе почетно) за любовь к самому Прелату. Толик, непонятно как, но объединил вокруг себя таких же сумасшедших как он сам, и объявил Прелата Богом. Люди выходили утром из домов, колонной шли к башне и там служили молебен. В начале такое рвение даже приветствовалось.

Прелат не гнал, что послужило примером. Колонна постепенно увеличилась до маленькой демонстрации. Но в какой-то момент случился облом: Толика схватили.

Полгода он провел в подземелье. Однажды опальный герой обмолвился, что именно в то время был по настоящему счастлив. Прелат являлся к нему ежедневно, и они вели длинные спасительные беседы, в результате которых Толик окончательно уверился:

Прелат и Господь - одно лицо. Толику, якобы, светило почетное освобождение, когда потоп смыл все надежды. Новый Прелат, - Сектант был уверен, что именно он убил своего предшественника, - приказал отправить фанатика в отряды.

- Е-е-есть.

Люди сидящие у костерка ворохнулись. Голос долетел из-за спин, куда на ночь устроили связанных зомби.

- Е-е-есть.

- Один зомби сохранял тупую окоченелость, другой скрюченными пальцами развязывал веревку и на одной ноте тянул: "Есть".

- Что есть? Кто есть? - Александ Федорович вышел из круга. Любопытный, якорь в корень! Старый, битый, но все еще любопытный! Илью продрало ознобом. Мысль дурацкая, конечно, и дикая, но какая кругом природа - такие и мысли: сейчас зомби развяжется и пойдет осуществлять свою заветную мечту - есть всех подряд.

Как свидетельствует авторитетная эзотерическая литература, остановить его может только серебряная пуля. Черт бы ее принес в дебри потустороннего материка.