Кольца Джудекки - Вера Огнева

Мостик начал втягиваться. Как только последний человек соступил на дикий берег, вьетнамцы принялись за работу. Не успела колонна отойти десяти шагов - уже никакой переправы. Хозяева обитаемого полустанка на пути в вечность не стали задерживаться, сразу покинули берег. Им не интересно. Они таких видели, перевидели. И что характерно, дорожка шла всегда в одну сторону. Обратно - ни-ни.

То есть: стража обратно, конечно, возвращается. Но, во-первых: они идут сплавом по воде. Во-вторых: опять же, не все. Дорога уж очень трудна и опасна…

Восемнадцать человек вышло с Китайской горки, и не известно, сколько дойдет, а сколько ляжет в придорожных канавах, или что там впереди, по обочинам?

На вымощенном камнями квадрате дожидался последний привет цивилизации: рядком лежали заплечные мешки. Девять в одном ряду, девять в другом. Стражники споро разобрали свои котомки. Как только они экипировались, командир приказал лишенцам разбирать свои.

Никто не торопился. Лядаще подошли, потоптались, растаскивать мешки начали только после второго окрика.

Первым делом Илья охлопал свой сидор. Внутри пересыпалось мелкими зернышками, но главное - булькало. Не глядя на охрану, - одобрят, не одобрят, - Донкович развязал горловину мешка и вытащил объемистую флягу. Никакая угроза не удержала бы: припал к горлышку и единым духом высосал половину воды. По вискам сразу потекло. Только завернув крышку, он посмотрел по сторонам. Остальные делали то же самое. Только трое сидели неподвижно. Еще крепкие, но уже видно - беспамятные.

Такие будут ждать приказа, только после начнут действовать. Начальник караула не торопился. Он сам припал к фляжке. Илья отыскал товарищей. Они так и держались во главе колонны. Руслан выпрямился, расправил плечи; мешок пристроен, сам выглядывает в наступающих сумерках дорогу. Сергей, попив, плеснул воды в ладонь и начал сдирать с лица запекшуюся корку крови и грязи. Тряпка, которой завязывал голову, пошла в ход вместо мочала. Начальник конвоя посунулся крикнуть, чтобы не тратил воду, но встретился с прозрачным Угловским взглядом и мгновенно заглох, будто захлебнулся собственным матом.

- Ты-ы-ы!

- Никак узнал? - не без издевки поинтересовался Сергей.

- Я вьетнамцев кликну, - давясь шепотом, главный конвоир полез за пазуху.

- Зови, - покивал Углов. - Да не забудь рассказать, как от самой Крюковки меня провожал. А что сейчас вскинулся - так поругались, кому верх держать.

Сергей и дальше бы продолжал, но рука начальника как заползла, так же и выползла из-за пазухи, и теперь бессильно повисла. Конвой собрался вокруг своего лидера.

Из-за поясов вытащили плети, двое стянули с плеч арбалетики, уже натягивают. Но и приговоренные сгрудились. Только трое снулых неподвижно сидели в стороне.

Назревало нешуточное противостояние. С одной стороны - вооруженные сытые, хоть и усталые, но на многое еще способные бойцы. С другой - крепко помученные, голодные, вымотанные дорогой до сухого звона, смертники. Кто сломается и побежит?

Те, кому прямая дорожка из одного круга Ада в другой, куда более страшный. Или те, кому обещано возвращение, кто собирается пройти сельву, прикрываясь приговоренными как живым щитом; кто рассчитывает на богатые поноски, что, с риском, конечно, но тащат от расположения отрядов. А в поносках: папир, кора шоколадного дерева, лечебные травы, орехи, корневища в виде человечков, что дают легкость обитания и наслаждение, долгое как сон.

Сергей, не обращая внимания на арбалетчиков, вышел на середину; руки сложены в замок на груди; ноги попирают твердь - скала, в которую когда-то ударила молния.

Но что камню до слабого небесного огня!

За то время, пока он выходил и утверждался, поуспокоилось. Смертники чуть отступили. Конвой - тоже. Арбалеты развернулись болтами в землю.

- Нам вместе идти? - спросил Углов и сам ответил: - Вместе. Дорога, я слышал, тяжелая. Не резон с самого начала друг дружку задирать. Кирюха, тебе ведь с головы платят? Сколько голов доставил до места, такой хабар получил. Приведешь двоих - за двоих и плата. Нет?

- Ну, так, - нехотя откликнулся начальник караула, оказавшийся Кирюхой.

- Значит, зря за пукалки свои не хватайтесь. Один арбалет передадите нам. Так спокойнее будет.

- Не положено, - тявкнул Кирюха.

- Тогда пойдем отдельно. Вы сами по себе, мы - сам. А уж кто дойдет…

- Ты не имеешь права тут командовать.

- Права будешь в Алмазовке качать перед Иосафатом да Ивашкой-отморозком. Здесь сельва.

Кирюха-начальник дернулся, рука опять поползла за пазуху, но обмякла, так и не явив заветный предмет. Что там? Пистолет, переговорное устройство, платочек - сопли утереть?

Слегка запаниковавший в самом начале Илья, успокоился, как только стало понятно, куда кривая вывезет. Интересно, что у начальника припасено? За обдумыванием этого вопроса он не заметил, как кончилась перепалка.

Таким образом, был установлен status qo ante bellum. Один из лучников, в качестве подтверждения благих намерений, передал таки свое оружие Сергею, а тот, в свою очередь - худому мужику в седой щетине:

- Пользоваться умеешь?

- Не велика наука, якорь в корень.

Совсем уже засиреневело. Воздух, наполненный тяжкими испарениями, запахом близких полей, человеческого тела, дымка, ружейной смазки, стал прохладным и тяжелым. Илье хотелось только одного: упасть на все еще теплые гладкие камни и уснуть до утра. Кто-то уже сел, кто-то примеривался, но встрял Кирюха:

- Всем встать! Уходим!

Из стана вертухаев ответили охами, причитаниями и, наконец, отказом. Сергей тоже не торопился исполнять.

- Если не уйдем за край поля, с китайского берега начнут стрелять. У них такие правила, - мирно пояснил широкоплечий стражник, помощник Кирюхи.

Глупый народишко опять недовольно загомонил, но теперь уже подал голос Углов:

- Подъем! Кто остается, сам будет разбираться с китайцами. Илья, иди сюда. С нами пойдешь. А ты, - в сторону новоявленного арбалетчика, - замыкающим.

- Тебя как зовут? - спросил тот, не двигаясь с места.

- Сергей. Серега Шрам. Слышал?

- Нет. А меня - Александром Федоровичем, - встал и пошел в хвост жидкой колонны.

Сначала они довольно резво топали по каменной дорожке. Но уже минут через двадцать эта халява кончилась - перетекла в пружинистую наподобие гати тропу, петляющую среди невысоких зарослей густого мягкого кустарника. Никто, не решался ступать мимо дороги. Как остальные неизвестно, а Илья еще помнил остережение Руслана на крюковском зеленом бережке. Вполне возможно, что и тут оступишься, глядь, а ножек то и нет, одни косточки белеют.