Общество сознания Ч - Александр Сегень

- Ну, допустим, они не самые породистые, - сказала княгиня. - Хотя Ласточка - орловская, чистокровная. Зря не хотите. Это было бы эффектно. Господин товарищ главный редактор, может, вы все-таки составите мне компанию? Все поедут на машинах, а мы с вами впереди - на лошадках, а?

Белокуров давно уже не ездил на лошади, предложение казалось заманчивым, но он понимал, что начнется кино про дворянско-помещичью любовь на лошадях, и, укротив свое желание, отказался:

- Должен извиниться, но я последний раз садился в седло десять лет тому назад, а за означенный период изрядно потолстел, перепрыгнув из сорок восьмого в пятьдесят шестой. Я имею в виду размер костюма. Так что мне нужны не орловские ласточки, а курские тяжеловозы. Двужильные. А еще лучше

- слоны. Воображаю, каково удивится сельский священник, если к нему приедут на слоне встречать Пасху.

- Да, зря вы не успели похудеть, - проворчала владычица здешних мест. Тотчас ей пришлось виновато подергать ноздрями, потому что подувший в открытую форточку ветер одарил обедающих неприятным запахом. - Виталик, закрой, пожалуйста, - приказала она слуге, кивнув в сторону окна. - Прошу прощения, господа, стихийное бедствие.

- Что же это за подземный источник нечистот тут у вас? - спросил Тетерин.

- Да там у нас в пещере имеется глубокий колодец, - ответила княгиня с досадой. - Он неизвестного происхождения. Очень глубокий. Вот из него-то и излились какие-то странные пакости. Пожалуй, из-за одного только этого запаха следует на пару деньков отправиться отсюда в путешествие по сельским батюшкам.

- А скажите, Екатерина Петровна, - снова обратился с вопросом палеоантрополог. - А что лично вас привлекает в этой жизни тут? Вы что, убежденный «жаворонок»?

- Да, я убежденный «жаворонок» и полностью разделяю идеи отца-основателя о необходимости существования обособленного государства, населенного «жаворонками» и отстаивающего их интересы, - впервые, кажется, без доли иронии сказала княгиня.

- Вопросов больше не имею, - сказал Тетерин.

- Но согласитесь, что, кроме всего прочего, вам очень нравится иметь своих собственных подданных, свой народ, свою личную власть, - заметил Белокуров. - Женой президента России вам не суждено быть, ни Раечкой, ни Наиночкой, так хоть побыть княгиней Жаворонковой.

- На мой взгляд, это в тысячу раз лучше, чем быть Раечками и Наиночками, презираемыми и ненавидимыми своим народом, - сказал Тетерин.

- Благодарю вас, - засмеялась княгиня. - Вы - мой рыцарь! Я присвою вам графское достоинство. Простите, я опять забыла, как ваша фамилия?

- Тетерин.

- Граф Тетерин… Нет, лучше - граф Тетерев.

- Вы рискуете, ваше высочество, что он создаст внутри княжества свое графство для глухих и по утрам они будут не купаться вместе с вами в реке, а токовать на току, - остерег Белокуров.

- Да, спасибо, я не хочу быть графом, - поблагодарил палеоантрополог.

Они еще целых полчаса сидели и предавались подобным бесцельным разговорам.

Наконец, после мороженого с клубникой и черникой, сей долгий, почти полуторачасовой, обед завершился, и все отправились гулять. Первым делом пошли на конюшню смотреть лошадок. Княгиня не расставалась с Сережей, вела его за ручку. Белокуров - за другую.

- Вы всегда так много едите, ваше высочество? - спросил он, когда они вышли из дворца.

- Я обычно ем мало, - отвечала она. - Но вы у меня будете хорошо питаться, чтобы не терять в весе, а кое-кому надо и поднабрать, а то папка у нас толстый, красивый, а малыш - худенький. Да, Серый?

- Да, - отвечал Сережа, с благоговением глядя на красивую тетю в красивых серьгах, изящном длиннополом, но легком пальто, удачно подстриженную и со вкусом накрашенную.

- Он у меня дамский угодник, - смутился Белокуров.

- И это правильно. Уже сейчас видно, что он будет иметь успех у женщин. Ты меня любишь, Сережа?

- Любишь?

- Нет, ты не отвечай вопросом на вопрос, а скажи: «Я тебя люблю».

- Я тебя люблю.

- Вот! Что и требовалось доказать.

- А почему вы думаете, что мы останемся у вас, чтобы хорошо питаться? Мы не намерены жить здесь.

- Зачем же тогда приезжали?

- Чтобы понять, что приезжать не нужно было.

- Нет, нет и нет! Ничего не принимаю! Да я вас просто в плен возьму, да и все. Вы хотели тут у нас, за новорусскими спинами, спрятаться, а не предполагали попасть в плен. Нет, дорогие мои, вы останетесь при мне, примете жаворонковское подданство, станете жить-поживать да добра наживать. Князю нашему шестьдесят, детей рожать он уже не умеет, а я давно хотела такого румяного мальчика, как Сережа. Да еще его папка, даст Бог, мне такого же сделает. Князь если сам не помрет в ближайшем будущем, так его подстрелят рано или поздно, от этого никуда не деться. Листьев, Холодов и князь Жаворонков… Все перейдет в руки княгини Жаворонковой и того, кто станет ее новым супругом. А вы говорите, не останетесь. Смеетесь, что ли, Борис Игоревич? кстати, а почему вы Игоревич, а отец ваш - Николай? Или это отец жены?

- Нет, это мой отчим.

- Хороший дядечка. Мне кажется, он не прочь поселиться тут, на природе, на раздолье, на хороших харчах.

- Харчей мы ему и без вашего новорусского князя добудем.

- У других новорусских?

- А хоть и у других.

- Не дурите, Борис! Чего вам еще искать в жизни? Я читала вашу газету. Она хорошая, но… сами понимаете. Пфук. Захотите продолжать издание - будете издавать здесь. У нас, кстати, ни одной газеты так до сих пор и не выходит. Давайте организуем нашу княжескую прессу! «Правда рассвета», «Птичьи новости», «Женьминь жаворон-бао», журналы - «Жавороново крыло», «Наша ублиеттка», детские - «Ярилка», «Солнышко». Дух захватывает или нет?

- Не захватывает. У вас чисто средневековое государство, а при феодализме прессы не было, и появись при Иване Калите или Иване Третьем какой-нибудь Паша Гусев или Сванидзе, их бы сей же миг пожгли в деревянной клети, аки еретиков и антихристов.

- Предлагаю вам, оставшись тут, сразу сесть за книгу: нынешние журналисты и политические деятели перед судом Иоанна Грозного. Полностью финансирую издание на лучшей бумаге, с лучшими фотографиями и иллюстрациями, в лучшем издательстве. Что вы на это скажете?

- Ничего не скажу. Меня ваш князь мигом заревнует, и придется мне становиться перед судом Ардалиона Первого. Кстати, а почему он Ардалион? Тоже сам придумал?

- Нет, это его настоящее имя. Хотя, может, и придумал. Не могу сказать точно.

- Я пару раз слыхал, как вы его Лешкой назвали.

- Ардалиошка - Лешка, логично. Но вы не думайте, мы все так обмозгуем, что он ничего не заподозрит. А мои капризы он обожает.

На конюшне княгиня Жаворонкова показывала Сереже лошадок, сажала его верхом на самую маленькую, и Сережа был в восторге. Белокуров гадал, искренне ли она затягивает его в свой омут или за этим всем что-то стоит? Теперь вот затеяла показ того, как Сережа быстро начал к ней льнуть. Через сына взялась действовать. Потом, правда, прокололась - при гостях взялась отчитывать конюха за то, что ее любимая кобыла Ласточка стала прихрамывать. Все увидели, какое удовольствие ей доставляет отчитывать, сыпать угрозы, топать ногой, грозить кулаком провинившемуся. А ей, должно быть, казалось, что она в этот миг прекрасна.