Слезы темной воды - Корбан Эддисон

Он провел ее в кабинет с вентилятором, включенным на полную мощность, и сел за стол. Меган села напротив.

– Я изучил ваши меры безопасности. Ваш посредник, Барака, человек надежный, но я не знаю водителей, которых он нанял. Вы уверены, что хотите попасть в лагерь? Если вы подождете день-два, вероятно, мы сможем устроить вам встречу с Хадиджей прямо здесь.

Меган покачала головой:

– Она ждет меня сегодня. К тому же у меня слушания в Америке на следующей неделе. Барака сказал, что можно не волноваться – он пойдет со мной.

Питер пожал плечами:

– Когда он организует транспорт?

– В десять.

Питер взглянул на часы.

– Хорошо. Как раз успеем проинструктировать вашу охрану.

Когда время пришло, Меган и Питер отправились на стоянку машин и стали ждать Бараку. Стоя там под обжигающим солнцем, из-за которого ее воротник уже пропитался потом, и думая о предстоящей поездке, она чувствовала тревожную дрожь. Лагерь беженцев Дагахали являлся самым северным аванпостом Дадааба, в сорока минутах езды от города и всего в пятидесяти пяти милях от сомалийской границы. Барака – кенийский посредник, рекомендованный одним знакомым журналистом в Найроби, – обещал, что поедут они на двух легких грузовиках в сопровождении четырех вооруженных полицейских. Но дальше этого его гарантии не распространялись. Водители и полицейские были для нее незнакомцами, и она платила им сущие гроши, во всяком случае по американским стандартам. Даже если они были честными людьми, ей с трудом верилось, что они станут ради нее рисковать жизнью.

Через несколько минут подъехали два пикапа «Тойота-Хайлюкс», за рулем каждого сидел сомалиец, а в одном из них – три кенийца в военной форме. Ведущий водитель вышел из машины и улыбнулся ей, обнажив кривые зубы.

Меган прищурилась:

– А где Барака? Он обещал быть.

– Нет проблем, нет проблем, – ответил человек. – Барака занятый. Я Омар. Я работать с ним. Мы ехать?

Глаза ее вспыхнули.

– Это нехорошо. – Меган достала «айфон» и позвонила посреднику. – Здесь Омар, – сказала она, когда он снял трубку. – Вы где?

– Извините, мой друг, – ответил Барака. – У меня появились дела. Омар о вас позаботится.

– Вы обещали приехать, – возразила она. – Еще вы обещали четырех полицейских, а я вижу только трех.

– С четвертым я не смог связаться, – успокаивающим тоном произнес Барака. – Не волнуйтесь, все будет хорошо.

У нее чуть не сорвалось: «Вы сейчас говорите о моей жизни», но она понимала, что это бесполезно. Меган до этого несколько раз бывала в Африке: в Кейптауне, у водопада Виктория, еще поднималась на Килиманджаро с Полом много лет назад. Когда дело доходило до реализации планов, всегда все шло не так, как задумывалось. Она посмотрела на Омара. Его зубы напомнили ей Стоунхендж. Трудно было определить, почему он улыбается: то ли нервничает, то ли проявляет дружелюбие. Она колебалась еще секунду, но мысль о том, чтобы отменить поездку, даже не приходила ей в голову. Меган уже давно поняла, что не должна поддаваться страху. «Иногда приходится жить на краю пропасти, – подумала она, берясь за лямку рюкзака. – Можно в любую секунду сверзиться вниз, но открывающийся вид того стоит».

– Что ж, хорошо, – сказала она Бараке. – Если что-нибудь случится, виноваты будете вы. – Она отключила вызов и посмотрела на Омара. – Я хочу, чтобы вторая машина ехала впереди, а вы держались сзади, близко к ней.

– Нет проблем, нет проблем, – отозвался сомалиец.

Меган повернулась к Питеру, с сочувствием наблюдавшему за ней.

– Я пришлю вам номер телефона моего брата, – сказала она. – В случае чего позвоните ему. Он знает, что делать.

Они выехали через боковые ворота и оставили позади Дадааб. Дорога до лагерей беженцев представляла собой уходящие в пустыню изрытые грязные колеи, засыпанные песком и пылью. Вид в лобовом стекле напомнил Меган картину акварелью – под небом, омытым лихорадочной жарой, лежала бледно-красная, как старый шрам, земля. Она увидела в отдалении несколько выносливых деревьев, их верхушки торчали над горизонтом, но кроме них из растительности здесь были только низенькие серо-зеленые кусты, стелящиеся по каменистой, усеянной термитниками земле.

Меган смотрела на подпрыгивающий впереди пикап и поднятое им облако пыли. В руке она держала «айфон». Одно сообщение Питеру было отправлено, второе, для Пола, она уже набрала и была готова отослать его в любую секунду, как только Омар сделает что-нибудь подозрительное. Чувства ее были предельно напряжены, она замечала каждое движение водителя, каждое изменение ландшафта, каждую неровность горизонта, которая могла быть крышей несущейся наперехват машины.

Со временем расстояние между ними и передним пикапом начало постепенно увеличиваться. Она велела Омару прибавить скорости, покрутив для наглядности рукой. Через несколько секунд он повернул руль и двинулся, набирая скорость, по какой-то ухабистой тропе, параллельной дороге, пока не стало казаться, что амортизаторы вот-вот разлетятся на куски от тряски и дрожи.

– Что вы делаете? – спросила она, когда ведущий пикап остался позади в облаках пыли.

– Так быстрее, – ответил он, улыбаясь.

Она сжала зубы. Барака объяснил ей, для чего автомобили должны ехать определенным порядком: головная машина проверяет дорогу на предмет возможных мин, а также засады; вторая машина должна следовать четко за ней. Выходка Омара поставила под угрозу жизнь Меган, но она ничего не могла сделать. Поэтому она просто откинулась на спинку сиденья и заставила себя расслабиться, вспомнив напутствие, данное ей дедушкой Чаком перед их с Полом подъемом на гору Мак-Кинли: «Что бы ни случилось, никогда не теряй голову. Вещи, которые пугают нас больше всего, почти никогда не происходят».

В данном случае слова старика оказались пророческими. Вскоре тропинка пересеклась с основной дорогой, и они снова выехали на мягкие грязные колеи, оказавшись на расстоянии нескольких корпусов машин от головного пикапа.

Меган облегченно выдохнула и спрятала «айфон» в карман.

– Видеть? – спросил Омар, продолжая улыбаться. – Нет проблем.

Спустя некоторое время Меган заметила в отдалении скопление построек: несколько административных зданий и огромное множество палаток, разделенное заборами из палок. Миновав указательный столб с эмблемами различных международных организаций, они подъехали к комплексу зданий, окруженному стеной с колючей проволокой. Охранники отказались пропускать машины, но попросили Меган пройти с ними пешком.

– Позвонить мне, когда закончить, – сказал ей Омар. – Мы ехать домой.

За воротами ее встретила почтенного вида сомалийка с бутылкой воды в руке. Одета она была в изумрудного цвета абайю и белый головной платок, окаймлявший пухлое лицо, все в морщинках, со складками у глаз и рта, но все еще красивое, несмотря на возраст.

– Ас-саляму алейкум, – поздоровалась Меган, используя обычное мусульманское приветствие.

– Уа алейкум с-салям, – ответила Хадиджа, лучезарно улыбаясь. Она протянула Меган воду и заговорила на чистом английском языке, почти без акцента. – После поездки вам, наверное, пить хочется. Извините, что вам пришлось ехать в такую даль из-за меня. Сейчас непростое время.

– Я понимаю, – ответила Меган и отпила холодной воды.

– Пойдемте, – предложила Хадиджа. – Мы можем поговорить в моей комнате.

Меган пошла за ней по дорожке к зданию, похожему на спальный корпус, с тростниковой соломенной крышей и несколькими дверными проемами, прикрытыми кусками ткани. У одной из дверей Хадиджа скинула сандалии и отодвинула ткань, пропуская Меган. Внутри Меган села на одну из двух кроватей и осмотрелась. Комната была простая, но яркая благодаря тканям на стенах. Жару разгонял вентилятор.

Хадиджа села напротив нее, глаза ее затуманились от чувств.

– До сих пор не могу поверить, что Исмаил жив. Хотя то, что он натворил… Этого я не могу понять. Он здоров?

Меган мягко улыбнулась.

– У меня есть фотография.

Она достала «айфон» и нашла снимок, который сделала перед первым слушанием. Тогда, чтобы пронести телефон в охраняемую зону, ей пришлось долго умасливать маршалов. Освещение оставляло желать лучшего, но Исмаил в новом костюме смотрелся весьма недурно.

Она передала телефон женщине, и Хадиджа, не сдержавшись, заплакала. Через какое-то время сомалийка сказала:

– Это мой сын, но он какой-то другой. У него тяжелый взгляд. В нем много боли.

– Расскажите мне о нем, – ласково попросила Меган. – Каким он был раньше?

Хадиджа вытерла глаза платком.

– Исмаил такой же, каким был его отец: страстный, преданный и упрямый. Когда он был ребенком, детские забавы его не интересовали. К пятнадцати годам он уже прочел все книги Адана. Он выучил наизусть Коран на арабском. А для брата и сестры он всегда был главным защитником. Однажды – ему тогда было двенадцать лет – Ясмин ужалил скорпион. Мы с Аданом были на базаре, и дети остались дома одни. Он отнес ее на руках в больницу и всю дорогу бежал. Он спас ей жизнь.