Записки на краях шарфа - Александр Дым

Мы столкнулись с остатками их состава на просёлочной дороге в пойме. К этому моменту у них тоже разъехалась большая часть народа. На нас вышел такой же по количеству и столь же пьяный состав мясников.

Армеец М. и мясник Г. зацепились языками. Началась драка «раз на раз». М. валит оппонента, кто-то из свиней бьёт М.

Я подхожу, говорю, что была договорённость: сами же начинаете! Всё было по-честному — зачем такая фигня!

В тот же момент Ф. исподтишка со всей силы бьёт мне кулаком в лицо: он стоял за спиной рядом — у меня были опущены руки в этот момент, я не ожидал такого подлого нападения!

От удара у меня был сломан нос, вылетели четыре верхних зуба вместе с отколовшимся куском десны… Зубы выпали изо рта прямо с куском челюсти…

Рядом в тот же момент разгорелась массовая драка — все начали драться со всеми. Махач вышел равный, 12 на 12. Все 24 бойца были пьяными в полное «очко», с обеих сторон был реальный олдовый хардкор.

Драка шла очень долго, около 10 минут.

В какой-то момент поднимаюсь и вижу: пыль столбом стоит, руки-ноги летают в воздухе, непонятно, кто где. Кто-то встаёт — его опять гасят. Наш — не наш, смотрю, не могу ничего понять…

На дороге лежит Андрей Ч-г, легендарная у мяса личность. В первый момент я испугался за его жизнь, потому что увидел, что его пацанские ботинки стоят в метре от лежащего Андрея. Кто-то из наших ударом вышиб его из ботинок! Как будто поездом сбило. Похлопал его по щекам — он подал какие-то признаки жизни. Андрей пришёл в себя только спустя 10 минут после окончания драки.

Я оставил его в покое и побежал в месиво. У меня уже не было зубов, пьяный, озлобленный. Агрессии море. Дрались долго и как-то по-пьяному жестоко. К концу драки от майки у меня остались только рукава.

Вся их братва приняла горизонтальное положение. Особенно не повезло у них одному парню с двойным переломом ноги. В ходе драки он упал в глубокую канаву, сломал себе ногу. Пополз наверх из канавы, только выполз — тут же кто-то из наших прописал ему ногой в щщи со всей дури. Он улетел назад — сломал второй раз ту же ногу… По итогу сотрясение плюс двойной перелом ноги.

К концу драки у них остались стоять на ногах только Ф. и Г. — мы их загнали в кусты. Они стояли, шатаясь. Руки висели как тряпки. Все реально замучались драться.

Н. кричал им:

— Падайте! Вы про*бали!

Мы все остались к концу драки на ногах. Разошлись. Не знаю уж, как они своих парней оттуда уносили после такого.

C утра просыпаюсь — ужас! Зубов нет, лицо разбито в кашу, нос набок и от моей майки General White Boy остались только рукава… Друг детства был в шоке, когда я зашёл к нему и показал несколько своих зубов на куске десны — околофутбольный сувенир. Я пострадал сильнее всех.

Спасибо парням, через день они навестили меня на районе, посидели на лавочке. Парни приехали морально поддержать меня. Было очень приятно ощущать, что я не один!

Нальчик (Дым)

— Хозяйка, пули свистели у нас над головой!!!

— А сапоги у вас над головой не свистели?!

— Ааааааа.

После убойного для мозгов выезда в Кострому накануне в день отъезда вставать было непросто… Сборы, рюкзак с кучей бухла и пачкой чокопаев, и я прусь на вокзал. Вместе с ограниченной в финансах и лениво учащейся фаном Лошадкой мы избрали самый жестокий для печени и долгий по времени маршрут — плацкарт до Нальчика и плацкарт обратно. Благо, как человек безработный и неучащийся я мог себе позволить потратить пять дней на выезд.

Приезжаю на вокзал — там уже тусят знакомые провожающие и отъезжающие лица. Появились всегда жизнерадостный Р., немного менее, но всё же жизнерадостные шэдики, часть выездной братвы с ласково позвякивающими сумками и пакетами. По мере прибытия народа становилось ясно, что поездочка будет адовой… В каком-то смысле нам повезло, ибо большая часть самых адских выездюков ехала в соседнем вагоне. Народу немного, на весь поезд человек 35–45, что уже наводило на нехорошие мысли — я думал, отчаянных наберётся больше. Многие собиравшиеся соскочили в последний момент.

Хиты начались с самого начала поездки. Проводником в нашем вагоне был некто Султан Наджафович (фамилию не запомнил), флегматичный престарелый абрек с лицом лучшего друга анаши, гашиша, шышек и прочих веществ, позитивно действующих на мозг человека. На руке у него был вытатуирован какой-то странный факел, в глазах читался тотальный похуизм к происходящему вокруг… Р. сразу ласково окрестил его Суликом, а Лошадка — осликом. Билетов он у входящих не проверял, ничего не надрывал и не отрывал, никого не палил, и в этот вагон, как мы быстро поняли, мог без проблем вписаться любой желающий.

Поезд тронулся, и все дружно принялись активно уничтожать взятые в дорогу запасы спиртного… Через некоторое время выяснилась странная вещь — в нашем вагоне за бельё проводник просил 60 рублей, в соседнем проводница просила полтинник, коням из ещё одного плацкарта, в другом конце поезда, бельё продавали по 45… Р. после того, как ему озвучили цифру, нимало этим возмутился и, указав проводу на то, что в нефирменном поезде бельё не может столько стоить, получил в ответ от зависшего на такой грамотной предъяве Сулика:

— Эээ, дарагой, слюшай, давай тебе бесплатно дам?

Дико обрадованный таким босяцким подгоном, Р. с сияющими глазами примчался с халявным бельём. Глубоко возмущённые такими поборами, мы без проблем выбили нам из Сулика бельё по 45 рублей.

Дальнейший путь проходил исключительно в алкоключе. Р. познакомился с начальником поезда и, пользуясь своим высоким коэффициентом ушлости и умением ставить на место всевозможных служащих, выбил на нас чиповый супец-лапшу. Обычная в вагонах-ресторанах история: в меню блюда есть — а в реале нет. Нам готовили на заказ.

Большую часть наших попутчиков составляли солдаты (с одним из которых карлы подрались в тамбуре, а потом пили вместе весь остаток пути) и люди кавказской национальности (увидев контингент, Р. сразу заявил что вокруг одни фотороботы… полный вагон фотороботов… действительно, абсолютное большинство наших попутчиков до боли напоминало лица в листовках-ориентировках, разыскивающих организаторов всевозможных терактов…). Ушлый Сулик, получивший мзду, на одной из остановок одного такого фоторобота попытался вселить на третью полку прямо над Р., однако разгневанный авторитет с позором изгнал дитя гор. Сулику пришлось определять джигита на другую шконку.

Синяя жесть разгорелась с новой силой, когда в Ростове подсели братья-скашники и сочинские кони: той ночью я засыпал под весёлые звуки бьющихся в тамбуре стёкол… Одного джигита научили показывать древнее римское приветствие — ему тут же почему-то набил щщи другой джигит. Странно — и почему же так вышло?

Так же мы немало повеселились, слушая, как ночью один конь в соседнем купе привёл даму сердца ночевать, после чего делегация из ехавших рядом тёток побежала жаловаться, что они уже не в том возрасте и состоянии здоровья, чтобы рядом с ними ночью творилось ЭТО (хотя ничего такого этого ещё не началось к тому моменту). Потом долго были слышны причитания про слабое сердце и свободные нравы современной молодёжи! Нам было стыдно.

Решив избежать возможного принималова на вокзале, Р., я и Лошадка сошли в Прохладном. Там было действительно прохладно и висел густой туман. Мы довольно быстро вписались в бас на Нальчик.

Диалог Р. с водителем автобуса:

— Это автобус до Нальчика?

— Да!

— Сколько стоит билет?

— Пятьдэсят рублэй!

— А что так дорого?

— Харашо, сорок!

У меня вообще сложилось впечатление, что в тех краях накинуть чирик-другой — это хорошая традиция местного населения…

Поспав в автобусе, вышли на автовокзале в Нальчике и двинули в гостишку «Старый Двор» на окраине Нальчика, где уже кучковались многие наши. После ряда движений благодаря случаю сняли с Лошадкой 900-рублевый номер за полцены (остальную половину дали молодые кони, которые отбывали тем же вечером — им надо было чуток отлежаться и принять душ).

Чуть позже подъехали люди, летевшие на самолёте: Паша Б-с, Пустота с женой. Стало веселее!

Немножко побухали, поехали пошататься по городу до матча. Сначала приземлились в кабаке напротив стадиона, цены мегадешёвые: разливное пиво — 14 рублей, порция хычин — 10 рублей. Потом пошли гулять по городу — и с этого момента мы почуяли неладное. Местное население поголовно смотрело нам вслед, сплошь и рядом мы ловили на себе косые и весьма враждебные взгляды, однако дальше взглядов дело не доходило. Дошло позже… Постоянно встречались люди в форме и с оружием.

Тормознула на перекрёстке тонированная тачка. Мудак внутри высунул фак и прокричал на ломаном русском «цэска хуйна!». Тут же отважные джигиты дали по газам. Крутая акция.