Назад в СССР 2 - Рафаэль Дамиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но тут в разговор неожиданно влез Погодин. Он достал удостоверение и широким жестом махнул корками. Твою ж мать! Как не вовремя! Хорошо еще, что я Антоху с Трошкиным в город отправить успел… Уцелеют — а может, и про дым расскажут поисковикам.
— Милиция! Убрать ружья! Инспектор уголовного розыска старший лейтенант Погодин! Я задам вам несколько…
Но его не дослушали. С криком “атас, менты!” двое снова вскинули стволы, а кирзомордый оскалился и схватился за топор, выудив его со дна лодки.
Петрович среагировал быстро. Сдернул с плеча ружье так, что я и глазом не успел моргнуть. Наставил его на отморозков и крикнул:
— А ну, не дурите! А то пальну!
— Стреляй, дед! — главарь, поигрывая топором, шел прямо на него, лыбился щербинами зубов. — Только потом мои ребята всех положат. У тебя один патрон, один выстрел, а у них двустволки. Сечешь?
Те двое держали нас с Погодиным на мушке. Расклад явно не в нашу пользу. Черт! Рано Погодин влез, ребятки явно с законом не в ладах. Судя по татуировкам — из сидевших. Плюс динамит у них незаконный, а это уголовка.
Браконьер подошел вплотную к фронтовику и, схватившись за ствол его ружья, приставил дуло к своему лбу:
— Ну что дед, стреляй… Не тяни.
— Повезло тебе, выродок, — процедил Петрович, опуская ружье, — что не ППШ у меня. Я таких, как ты на фронте голыми руками…
Главарь выдернул у Петровича из рук ружье и плюнул ему под ноги:
— Прошло твое время, дед…
Потом он повернулся к своим:
— Свяжите их, мужики!
— Седой, — обратился к нему браконьер с мордой широкой, как чугунок. — Что делать с ними будем? Отпускать их никак нельзя. У нас же УДО. Загремим по полной…
— Без тебя, дебил, знаю! И не пали мою кликуху. Теперь точно пришить их придется. Ты будешь виноват в их смерти.
— А я что? Я не против… — оскалился мордатый.
Глава 25
Мы сидели и “загорали” на песочке со связанными за спиной руками. Отморозки спешно грузили рыбу, иногда косились на нас, о чем-то перешептываясь.
— Федя, — тихо проговорил я. — Как же ты не вовремя вылез…
— Я думал, они увидят, что я из милиции, и сразу сдадутся…
— Были бы мы в городе, так бы и произошло, но в глухом лесу свои законы.
— Как думаете? — в голосе Феди сквозила тревога. — Что они с нами сделают?
— А, хрен знает, что у них на уме, — ответил Петрович. — Недобро они на нас косятся. Явно пакость задумали, ироды.
— Они нас убьют?
— Скорее всего, — спокойно ответил фронтовик. — Прикопают в леске, и никто нас не найдет.
Погодин аж ойкнул, а я шикнул на Петровича:
— Ты что, старый балабол, жути нагоняешь. Федя и так трясется, ты еще со своими прогнозами лезешь!
— Это я вам свои соображения честно высказываю, чтобы мозгами прикинули, как выбираться нам. Веревки на руках пеньковые, их перетереть об камушек можно с острым краем. Шукайте, парни, в песке камешки подходящие.
Я немного поерзал по песку прямо сидя (ноги нам тоже связали), пошарил руками за спиной, но под пальцы попадались лишь каменюки с гладкими боками, обточенные за много лет водой и осадками.
— Нету таких камней! — Федя чуть не плакал. — Нужен другой план.
— Давай спиной ко мне, — предложил Петрович. — Только потихоньку. Попробуй растянуть мои узлы, а я твои подергаю. Только тихо, не мельтеши сильно, чтобы черти не увидели.
Погодин перекатился и оказался возле Петровича. Они прижались спинами, но браконьеры их поползновения сразу, конечно, засекли.
Бах! — прогремел выстрел, и картечь взрыхлила песок недалеко от нас. Федя аж подпрыгнул на месте и втянул голову в плечи. Петрович тихо ругнулся и отодвинулся от Погодина.
— Эй! Ментяра! — заорал главарь. — А ну отполз от деда. Пока я тебе башку не прострелил!
Погодин откатился подальше. В его глазах застыл ужас. Казалось, он вот-вот расплачется.
— Что делать будем, Андрюша? — спокойно спросил фронтовик. — Есть мысли?
— А что тут сделаешь, остается только ждать и надеяться, что не пришьют нас, а просто бросят на берегу связанными, — пожал я плечами.
— А если надежды не оправдаются?
— Все может быть… Статья им тяжкая светит. Нападение на сотрудника при исполнении, плюс повязали гражданских, незаконно свободы лишили. К тому же вооруженные и группой лиц, как говорится, по предварительному сговору. Тут вообще под расстрел попасть можно.
— Значит, терять им нечего, — вздохнул Петрович. — Пойдут до последнего…
— Получается, что так.
— Я-то пожил, мне вас, дураков молодых, жалко…
— Да не каркай, Петрович, раньше времени не хорони нас. Хотели бы убить, сразу бы пришили.
— И то верно, — оживился Петрович. — Посмотрим, что дальше будет…
Тем временем браконьеры закончили собирать хабар. Загрузили бочку с рыбой в лодку. Туда же поскидали пожитки: котелок, палатку, вещмешки, огромные ножи для рыбы, мешки с солью и прочую дребедень.
Седой взял двустволку и, поигрывая ею, вразвалочку подошел к нам. Остановился, презрительно прищурился, навел на дрожащего Погодина стволы:
— Ну что, граждане, прощеваться будем с вами! Кончину обещаю быструю и мертвую.
— Тебе это с рук не сойдет! — Погодин набрался смелости и попытался плеснуть в голос твердости. — Нас будут искать! Лучше отпусти, пока не поздно!
— Так кто ж вас в речке-то найдет? Уфимка мутная и глубокая. Омутов столько с налимами, они мертвечину вмиг сожрут.
Браконьер повернулся к нам с Петровичем и неожиданно предложил:
— Кто мента пристрелит, того отпущу, — он снял с плеча однозарядку фронтовика.
Старик презрительно плюнул в сторону Седого и прошипел какое-то проклятие, а у меня появился план:
— Точно отпустишь?
— Зуб даю, — оскалился Седой.
Судя по его щербинам во рту, не самое удачная гарантия. Федя удивленно на меня уставился. Но я умудрился незаметно ему подмигнуть, мол, не ссы, так надо. Петрович, тоже понял, что неспроста я повелся на такую дичь, и яро делал вид, что осуждает меня.
