Арабо-израильские войны - Алексей Смирнов

Возвращаясь к теме нашего повествования, хочу сказать, что вести какие-то доверительные, тем более политические, разговоры с египетскими офицерами нам "не рекомендовалось". "Ваше дело - обеспечивать боеготовность египетской армии, остальное вас не касается".

В принципе так же сдержанно вели себя и египтяне. Могу сказать почему: мы же все были атеистами, то есть на их взгляд "безбожниками", а правоверному мусульманину (а они все были такими) следует сторониться подобных людей.

Во-вторых, наша привычка к одному известному национальному напитку также служила препятствием, потому что с их стороны официальная установка явно была следующая: "Пить спиртное мусульманину нельзя, а с русскими тем более". И в-третьих, рассказывать всегда хочется о чем-то героическом (или забавном), а вот с этим тогда у египтян была нехватка.

Но вот однажды "в курилке" служивший с нами накиб (капитан) Мухаммед рассказал следующее.

Это было еще до перемирия. В то время он служил в передовой роте радиотехнической разведки. Несколько РЛС (радиолокационных станций) отслеживали воздушную обстановку над оккупированным Синаем. Все бы ничего, но очень досаждали им вражеские авиаторы. Почти каждый день где-то в 11.00-11.30 утра с той стороны прилетала пара-тройка самолетов и начинала утюжить их позиции. Пока один стервятник делал картинный заход, а затем, снижаясь, начинал поливать пулеметным огнем, другие два прикрывали его сверху. Первый отваливал, картинно уходя ввысь, штурмовку продолжал другой и так несколько раз. Долго они терпели, наконец командир роты и Мухаммед поехали с поклонами к командиру соседней зенитной части. Попив своего любимого зеленого чайку, они договорились, что воздушным разбойникам надо преподать урок. На следующее утро командир зенитчиков прислал им "Шилку" счетверенный зенитный крупнокалиберный пулемет на шасси танка.

"Шилку" поставили чуть в стороне, за песчаным барханом, и командиру ЗПУ* подробно объяснили, в какое время и откуда прилетают самолеты, их углы снижения, скорость и тому подобное. Наводчик оказался толковым парнем, он заранее попрактиковался и, когда стала пикировать первая машина, первым же залпом разнес ее в клочья. Другие два самолета - можно только представить шок и ошеломление пилотов - поторопились убраться восвояси. Самое удивительное - летчик остался жив, удачно катапультировался и тут же спустился на парашюте в расположение части. Возбужденные солдаты скрутили его и доставили на КП. Велико же было удивление допрашивающих, когда они выяснили, что перед ними не офицер всемогущих израильских ВВС, а всего лишь курсант военно-летного училища.

С его слов, почти ежедневные бомбежки расположения роты были всего лишь выполнением учебного плана, с проставлением оценок в "зачетку" за отработку упражнений по пикированию, заходу на цель, практической стрельбе и т.п.

Мухаммед с командиром позвонили в штаб полка. Реакция была такая: сначала поздравили с уничтожением вражеского самолета и пленением пилота, затем отругали "за самодеятельность" и, в-третьих, приказали срочно свернуть всю технику и имущество и убраться с этого места.

Командир полка оказался опытным и прозорливым офицером. Рано утром следующего дня налетевшие десяток "фантомов" смешали с землей и песком все, что арабы не смогли увезти с собой накануне.

По тем временам со своей боевой техникой, профессиональной выучкой и мастерством мы на фоне других армий Ближнего Востока смотрелись неплохо. Как следует из рассказа Мухаммеда, даже "Шилка", которая в сущности была всего лишь модификацией зенитного пулемета времен Великой Отечественной войны, могла на кусочки разнести самый современный самолет той поры, если только находилась в руках опытного и хладнокровного наводчика.

Где-то в начале 1972 года на одном из политзанятий нам рассказали, как накануне два МИГа-25 ходили в пробный учебно-тренировочный поход на Тель-Авив. Самолеты зашли со стороны Средиземного моря, которое, естественно, считалось нейтральной зоной, затем развернулись и сделали прощальный круг над "цитаделью сионизма". Израильтяне прекрасно видели их на экранах своих радаров, стали поднимать в воздух "миражи" и "фантомы", затем стрелять из ракетных комплексов "Хок".

Все было напрасно - "МИГи" остались недосягаемы. После активных радиобменов со штабом в Каире пилоты получили разрешение лететь через Синай, нашпигованный самой современной боевой техникой, и затем благополучно сели на базе в Египте.

Таким образом, наш ВПК проявил себя вполне достойно по отношению к "Дженерал Дайнемиксу" и другим монстрам американской индустрии вооружений.

Где-то в это же время нас также ознакомили с результатами израильского конкурса стрелкового оружия, наиболее приспособленного для действий в условиях пустыни. Так вот, на первом месте там оказался автомат Калашникова, правда, из числа захваченных и трофейных и доработанный израильскими оружейниками. У них он получил название "штурмовая винтовка Галил" и был принят затем на вооружение в армии.

Второе место занял также АК-47, но уже без доработок еврейскими мастерами, так сказать в "оригинальном исполнении".

Третье место было отдано израильскому пистолету-пулемету "Узи", а четвертое заняла хваленая американская М-16!

И в продолжение разговора о человеческом факторе, еще один эпизод той поры, рассказанный сослуживцем Михаилом. В тот день он находился в передовой роте на канале. Там же стояла наблюдательная вышка высотой метров 6-7, куда регулярно поднимались солдаты для наблюдения за противником. Поколебавшись, Михаил попросил у командира разрешение подняться на вышку и конечно же взять большой полевой бинокль. Причина его колебаний была проста: теоретически с расстояния в несколько сот метров снайпер с той стороны мог снять его одной пулей. Но так как было перемирие и приказ "не стрелять", он решил рискнуть. Взобравшись на узенькую площадку, он медленно повел биноклем по вражеским позициям. Перед ним как на ладони была "линия Барлева". Она представляла собой песчаный вал высотой в несколько метров, насыпанный израильскими инженерами на восточном берегу канала. Как неоднократно указывала их пропаганда - видимо для устрашения, - внутри вала были размещены многотонные резервуары-хранилища, куда закачена нефть и другая горючая жидкость. Израильтяне пугали, что как только кто-либо рискнет войти в акваторию канала, они выпустят горючую смесь и сожгут любой десант напрочь.

Михаил повел биноклем вглубь их позиций и в одном месте увидел какой-то примитивный навес от солнца, сделанный из планок и пальмовых листьев. Под навесом был установлен стол, а на нем тренога с телескопической трубой. Тут же сидел солдат-наблюдатель, который в телескоп разглядывал наши позиции, время от времени делая какие-то записи в лежащем перед ним "журнале" (боевых действий?). Было жарко, солдат расстегнул рубашку, пилотку подсунул в их манере под погон.

В какой-то момент бинокль Михила и телескоп израильтянина "скрестились". Они смотрели прямо друг на друга, и тот в свою мощную оптику конечно видел, что перед ним не араб. Михаил поднял руку и помахал ему, и тот ответил таким же приветственным жестом. "Между нами не было враждебности, только любопытство", - рассказывал Михаил.

Вдруг на горизонте появился клуб пыли. Было ясно, что идет какая-то машина, она приближалась. Наконец она встала, и, когда пыль немного рассеялась, Михаил увидел, что это был автобус армейского образца, из которого стали выходить солдаты, очевидно, смена их гарнизона. Что-то необычное почудилось в их облике: Михаил еще потоньше настроил фокус бинокля и увидел, что большинство солдат были одеты в ладные обтягивающие юбки, а гимнастерки сверху круглились в положенных местах. Да, это были те самые "girl-soldiers" - "девушки-солдаты", о которых мы так много были наслышаны. Было видно, как солдат-наблюдатель засуетился, вскочил с табурета, застегнул форменку, одел пилотку и даже отряхнул пыль с ботинок.

Подойдя к автобусу, он стал оживленно общаться с новоприбывшими. Михаил не выдержал, отложив в сторону бинокль, он сложил ладони рупором и стал в каком-то экстазе кричать на ту сторону по-русски: "Девчонки! Сюда! К нам!" Но девчонки его не слышали и это был "глас вопиющего в пустыне". Правда, этот вопль услышала парочка египетских солдат, скрывавшихся от солнца в тени вышки. Михаил увидел недоумение на их усатых лицах, обращенных вверх. Когда он спустился вниз, один из них обратился к нему с чем-то по-арабски, жестикулируя в сторону израильских позиций. Михаил нашелся ответить только: "Эмраа... хенак". (Девушка, женщина... вон там искаженный арабский. - Примеч. авт.) "А-а, ана фахим - яхудин..." (Я понимаю - еврейки.) И глаза у усачей несколько замаслились, очевидно, у них уже был опыт разглядывания "girl-soldiers" сквозь оптику бинокля.

Вот такой был эпизод международного общения той поры.