Пленница Хургады, или Как я потеряла голову от египетского мачо - Юлия Шилова

Клава внимательно всмотрелась в мое лицо и спросила меня участливо:

— Валя, может, я в аптеку пока схожу, а затем к тебе поднимусь, и мы вместе с тобой с дверью попробуем что‑нибудь сделать? Дверь‑то крепкая?

— Да нет, слабенькая.

— Тогда, может, мы и в самом деле справимся без посторонней помощи.

— Давай попробуем.

— А в аптеку сходить? Давай я тебе что‑нибудь обезболивающее куплю и мазь от синяков, ссадин и ран. Тут аптека недалеко есть. Тебе обязательно нужно обезболивающее выпить — ты почувствуешь себя значительно легче.

Я молчала и смотрела на Клаву.

— Ну, что ты молчишь? Мне в аптеку идти?

— У меня денег нет.

— А при чем тут деньги?

— Да при том, что мне не на что купить лекарства. Нет у меня ни цента.

— Да брось ты! — махнула рукой Клава. — Не нужно мне никаких денег. Что мы, русские люди, уже бесплатно друг другу помощь не можем оказать, тем более за границей.

— Спасибо.

— Тогда я в аптеку пошла, а ты тут стой и меня жди.

— А мне идти некуда.

Клава пошла в аптеку, а я зашла в комнату для того, чтобы снять с себя полотенце и одеться. Услышав, что в замке поворачивается ключ, я бросилась к пляжной сумке, стоящей у самого входа, засунула в нее руку и вытащила пистолет. Затем я прижалась к стене и сняла пистолет с предохранителя. Я вспомнила, что так делали герои остросюжетных фильмов.

Мной овладел жуткий страх, который просто сковал все мое тело. Я знала и чувствовала, что Валид вернулся сюда лишь за тем, чтобы посмотреть, жива я или мертва, и если он увидит меня, стоящей на ногах, то изобьет так жестоко, что я уже вряд ли когда‑нибудь встану. Я дрожала так сильно, что с трудом удерживала в руках пистолет. Такое впечатление, что я превратилась в пучок оголенных нервов.

Мне казалось, что входная дверь открывается целую вечность. Потом послышалась арабская речь, и я поняла, что Валид разговаривает с кем‑то из проходящих мимо соседей. Я вспомнила все унижения, через которые мне довелось пройти благодаря своему мужу, и меня охватила сильнейшая дрожь. Я знала, что обязана выжить, потому что я хочу жить, хочу увидеть маму, своих друзей и Москву. А для того, чтобы выжить, я должна собрать всю свою силу воли в кулак и себя защитить.

Мне было больно оттого, что человек, который сейчас вошел в квартиру, так жестоко растоптал мою жизнь, пройдясь по моей душе своим начищенным ботинком. Он одним махом разрушил мой мир и наплевал на то, что мне было так дорого. Сейчас я отчетливо понимала, что полюбила не мужчину, я полюбила ЧУДОВИЩЕ. ЧУДОВИЩЕ, которое умело хорошо маскироваться под милого, доброго и душевного человека. На самом деле этот «душевный» человек был слишком расчетливым, коварным, лживым, грубым и жестоким. Совсем недавно я безумно его любила, буквально таяла от его слов, а теперь я его так сильно боюсь, что испытываю всепоглощающий страх даже при одном воспоминании о нем.

Когда‑то он рассуждал о людях и любил делать заключение, какое у них сердце: светлое или черное. Так вот, мне стало казаться, что у этого человека вообще нет сердца и мне необходимо в этом убедиться. Я должна выстрелить ему в спину. Я должна… Если у него есть сердце, то оно остановится, если сердца, действительно, нет, тогда мой мучитель останется жив.

Когда дверь наконец‑то открылась, я тут же прицелилась и выстрелила вошедшему мужчине в спину.

— Здравствуй, Валид, — холодно поприветствовала я его и выстрелила еще раз.

Мужчина с грохотом повалился на пол, а я быстро прикрыла входную дверь и, присев рядом с лежащим на полу бездыханном телом на корточки, с ужасом обнаружила, что передо мною Ахмед.

— Боже мой, я убила Ахмеда. Боже мой…

Выронив пистолет на пол, я всхлипнула и с ужасом посмотрела на входную дверь. Я боялась, что сюда с минуты на минуту может прийти Валид. Я еще плохо понимала, что натворила, но знала, что одного моего врага уже нет.

— Ахмед, ты живой? — спросила я. Мужчина не отвечал. В его спине зияли два пулевых отверстия.

Как только вновь открылась входная дверь, я вскрикнула, быстрым движением подняла пистолет с пола и… увидела заглядывающую в квартиру Клаву. Заметив в моих руках пистолет, она слегка покраснела и посмотрел на Ахмеда, лежащего на полу.

— А я в аптеку сходила, — немного заикаясь, произнесла она. — Лекарства тебе купила. Возвращаюсь, а тебя на балконе уже нет. Ну, я твою дверь по месторасположению балкона и вычислила. — Клава немного помолчала и осторожно спросила: — А ты своего перца убила, да?

— Убила, — всхлипнув, ответила я и вновь бросила пистолет на пол.

— Насмерть?

— Вроде бы насмерть.

— Решила полиции его не сдавать, а сама расправиться?

— Решила.

— Может, и правильно, — понимающе посмотрела на меня Клава. — За такие дела только так с ними поступать‑то и нужно. Это им не за бананами по пальмам лазить. Не надо было поднимать руку на русскую женщину.

— Я думала, это Валид, — я хотела было вытереть слезы, но, дотронувшись до узких, опухших щелок, которые когда‑то были глазами, взвыла от боли.

— Больно?

— Очень.

— Да, здорово он тебя разукрасил. Может, сломал что?

— Я не знаю. У меня все болит.

— Так я что‑то не поняла, это твой перец или нет?

— Нет.

— Кто такой Валид?

— Валид — это мой муж. А это Ахмед.

— А Ахмед тогда кто?

— Дядька моего мужа.

— Вот тебе раз! Значит, ты не того шлепнула?

— Не того…

— Ошиблась, что ли?

— Ошиблась.

— Да уж, недоразумение получилось, — Клава задумчиво почесала затылок. — А этот‑то хоть нормальный перец был? Одним словом, ты хорошего человека по ошибке убила или нет?

— Он меня шантажировал.

— Значит, туда ему и дорога. А пистолет ты где взяла?

— У него на квартире.

— Значит, его же оружием и убила, — Клава уставилась на Ахмеда, поджала губы и покачала головой.

— Получается так.

Немного придя в себя, я посмотрела на Клаву отрешенным взглядом и как‑то нерешительно спросила:

— Клава, ты не поможешь мне его перевернуть? Он у меня паспорт забрал. Я хочу проверить, что у него в карманах.

— Конечно, помогу, — с энтузиазмом согласилась Клава и сама, не прибегая к моей помощи, перевернула Ахмеда.

Я стала сразу проверять его карманы и в сумке, которую Ахмед носил на поясе, обнаружила свой паспорт. Не веря своим глазам, я взяла его в руки и заревела белугой.

— Ты чего? Что ревешь‑то?

— Клава, это же мой паспорт!

— Ну вот видишь, и паспорт нашелся.

— Ты не представляешь, что значит — остаться без документов в чужой стране. У меня даже не было надежды на то, что настанет такой момент, когда я буду держать свой паспорт в руках. Теперь я могу вылететь в Россию.