Убей, укради, предай - Фридрих Незнанский

Примчавшаяся «скорая» тоже оказалась не у дел, равно как и сотрудники МЧС. Последние тем не менее не уехали. Как оказалось, «чрезвычайщики» ждали, пока пожарные потушат огонь, чтобы убедиться в том, были все-таки люди в доме или нет.

К пяти утра самые худшие ожидания сбылись: среди дымящихся бревен был обнаружен обуглившийся труп мужчины. По позе, в которой застыл человек, нетрудно было определить, что смерть наступила вследствие удушья, а не в результате ожогов. Он лежал на боку на том, что осталось от кровати, и в его позе было странное спокойствие, странная смиренность. Казалось, он знал, что с ним произойдет, ждал этого уже давно и ничуть не был удивлен таким исходом своей жизни.

К половине седьмого утра даже последние зеваки начали разбредаться по домам. Глазеть и зевать было уже не на что. Обугленный труп увезли в морг, а еле тлевшие бревна не представляли собой интересного зрелища.

Побрел по направлению к своему дому и один известный, некогда даже безумно знаменитый «взрослый» поэт, а ныне обычный житель поселка Переделкино. Он уже открыл калитку и собирался зайти во двор, когда его окликнул сосед – известный, некогда также безумно знаменитый «детский» писатель, а ныне обычный житель поселка Переделкино.

– Андрей Андреич, чей дом-то сгорел?

– Зворыкина, Сергей Сергеич.

– Техническая экспертиза считает, что причиной пожара было короткое замыкание, – пораженческим тоном сообщил Грязнов. – Дом за каких-нибудь полчаса сгорел, пожарные не могли ничего сделать.

– Это именно то, чего нам не хватало, – с мазохистским удовольствием сказал Турецкий и обхватил голову руками.

– Ты о чем? – не понял Реддвей.

– Затворник впереди нас.

– Да ты о чем?

– Он опережает нас даже не на один ход, а на два. Я опросил всех соседей Зворыкина. Одна соседка, писательская жена, показала, что Зворыкин последнюю неделю сдавал часть дома мужчине средних лет. Мы составили фоторобот: крупный нос, тяжелый подбородок, низкий лоб, близко посаженные глаза. Но в десятимиллионном городе это ничего не даст. Тем более что мы имеем дело с бывшим разведчиком. Он сумеет так спрятаться, что его с собаками не найдешь!

– А что говорила Митина по поводу Затворника?

– Ни черта не говорила! В глаза его никогда не видела.

– Но ведь она же его назвала! Откуда она вообще про него знает?

– Уже говорил тебе раз десять. Но пожалуйста. Цитирую дословно: «У Затворника есть несколько фишек. В том городе, в котором он в данный момент живет, он немедленно устраивается на какую-нибудь невинную работу. Крыша у него такая. Пользуется только общественным транспортом. На автомобиле не ездит, даже в качестве пассажира». И еще у него гипертония. Постоянно высокое давление. Меня Грязнов уже высмеял с такими приметами. Десять миллионов человек, Питер! Из них три четверти ездят на общественном транспорте, из которых у двадцати пяти процентов повышенное давление!!!

– Как ты сказал? – заинтересовался Реддвей.

– Пит, ты рехнулся. И я тоже. Надо выпить.

– Как ты сказал? Ездит только в общественном транспорте? Устраивается на работу в качестве прикрытия? Высокое давление?

– Да!

– А если в таком порядке: устраивается на работу, ездит только в общественном транспорте, высокое давление. Так нравится?

– Питер, ты точно рехнулся, – испугался Турецкий.

– Александр! Он устраивается работать в общественном транспорте, и от этого у него постоянно повышенное давление. Где это? Сабвей, Александр! – заорал Реддвей. – Он живет и работает в сабвее!

Грязнов. 24 сентября, 22.15

Позвонил Грязнов:

– Саня, есть новости. Обнаружили мы твоего Затворника.

– Да?!

– Ага. Через линейные отделения милиции в метро я не рискнул, у него там может быть свой стукачок, разыскал, так сказать, через личный состав метрополитена. У меня там свои стукачки. И на станции метро «Боровицкая» его опознали мои оперативники по фотороботу. Семаго – лично. Затворник, оказывается, машинист. Вел поезд в сторону «Пражской». Так что мы на некоторое время парализовали движение на этой линии. Второй машинист оказался не готов его заменить. Нервный срыв.

– Славка, я тебя сейчас прямо в трубку расцелую! Куда ты его отвез, в Бутырку или в Матросскую Тишину?

– Погоди целовать. Он Семаго ножом пырнул, еще троих расшвырял, как котят, и спрыгнул в туннель.

Турецкий лишился дара речи. Хотя такое вполне можно было ожидать. Наконец голос прорезался:

– Г-где… Где он сейчас.

– Семаго – в Склифе. Затворник – под землей. Но у меня все готово. Уже и Реддвей приехал.

– Я выезжаю немедленно, где встречаемся?

– Саня, подожди еще. Тут Денис мой рвется в бой, хочет реабилитировать себя за ту историю с Реддвеем. Можно ему с нами? Он тебя заберет…

К станции метро «Боровицкая» они подъехали на «форде» Дениса.

Реддвей и Грязнов уже ждали их у грязновской «Волги». С ними стоял третий, незнакомый пожилой мужчина лет семидесяти, вернее, немного смахивающий на самого Грязнова, только что не рыжий. И довольно бодрый.

В полночь дороги в столице свободны, так что добрались они до оговоренного места быстро. Кремль был совсем рядом, казалось, протяни руку – и дотронешься до его зубчатых стен. Над крышами домов взлетали в ночное небо купола башен. И само небо над Кремлем, подсвеченное снизу, выглядело намного ярче.

– Мой старый товарищ, Евгений Иванович Беляев, – отрекомендовал незнакомца Грязнов. – Евгений Иванович по своей бывшей работе неплохо знаком с лабиринтами туннелей. Он будет проводником.

– Так как же мы его найдем там? Это не по Арбату пошляться… – Турецкий обескураженно пожал плечами.

– Вот он и поможет! – Грязнов бодро похлопал своего приятеля по плечу.

– Снаряжение в багажнике, – впервые высказался Денис.

«Снаряжение» состояло из комбинезонов, ручных фонарей и анализаторов воздуха. Негусто, подумал Турецкий.

– Вы мне там только пенсионера поберегите. У него внуки.

Турецкий улыбнулся. А у кого их нет? Ах да. У него. Но это временное явление.

– А ты, значит, на поверхности его будешь караулить? – ехидно спросил он.

– Ревматизм, Саня, ты же знаешь, – немедленно расстроился Грязнов.

У Турецкого запищал мобильник.

– Саша? Слава богу успел, пока ты под землю не залез. Пусть Грязнов сам со своими операми ищет. Возвращайся, срочно с докладом к генеральному. Будет человек из президентской Администрации.

– А черт! – выругался Турецкий. – Слава, отвези меня в прокуратуру.

– Ну уж фиг вам. Я тут подумал, ну что такое ревматизм, в конце концов. Пойду лучше ловить мерзавца. А ты сам давай за руль.

Земляной пол резко пошел под уклон. Они шли, задевая головами низкие своды и вызывая тем самым обильный дождь из острых комьев сухой глины. Свет фонарей выхватывал неровные земляные стены, покрытый толстым слоем пыли пол. То и дело встречались уходящие в темноту ответвления, пересечения коридоров. Беляев непонятным образом выбирал нужное направление и вел растянувшуюся гуськом четверку за собой.

– Не растягивайтесь. Держитесь ближе ко мне, – озабоченно говорил он. – Тут как в сказке. Свернешь за угол – и поминай как звали.

– Что-то не так? – подал голос Реддвей.

– Этой штольней уже давно не пользовались.

– Как давно?

– Лет пять, а то и больше. Можно упереться в обвал. Да мало ли что еще.

Путешествие продолжалось более часа. Они миновали сырые туннели, протискивались сквозь низкие лазы, где приходилось ползти почти на четвереньках. Дважды упирались в тупики. Бесконечно долгих три километра шлепали по нечистотам, пробегающим в бетонном желобе. Тут не выдержал Грязнов. Зажимая пальцами нос, тихо заматерился. Постоянно слышались непонятные звуки, шорохи.

– Приготовьте оружие, – не оборачиваясь, бросил Беляев. – Если что – лучше стреляйте без предупреждения.

– В кого?! – Денис наконец отпустил нос и потянулся к железной коробке на боку, одним движением раскладывая ее в портативный пистолет-пулемет ПП-90.

Остальные проделали то же самое.

– Только живым! – просипел Реддвей. – Только Затворник даст нам показания против Кулинича!

– Тут рядом коллектор канализации, – сказал Беляев. – Через него сюда кто только не попадает. И бомжи, и всякий криминал.

– Ясное дело, мирный обыватель не полезет в канализационный люк. – Реддвей щелкнул предохранителем.

В полном молчании двинулись дальше. Все, кроме Беляева, – с прижатыми к груди ПП-90. Реддвею тоже было знакомо это оружие. Малогабаритный пистолет-пулемет удобен и хорош в ближнем бою. Но имеет один недостаток: не годится для длительной стрельбы. Быстро раскаляющиеся стволы начинают буквально выплевывать пули, практически теряющие убойность. Реддвей очень надеялся, что до этого не дойдет.

Вдруг луч фонаря впередиидущего уперся в неподвижную темную массу. Масса оказалась скорченным человеком. С громким визгом в сторону от него шарахнулись жирные крысы.