Бандиты семидесятых. 1970-1979 - Федор Раззаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К предстоящей акции угонщики готовились тщательно. В конце ноября Петр и Алеш купили билеты на самолет, следовавший рейсом из Праги в Карловы Вары, с тем чтобы проверить, каким образом работают охранные службы в аэропорту. Для этого они взяли с собой металлические вещи: Петр рассовал по карманам плоскогубцы и несколько отверток, а Алеш спрятал под одежду моток проволоки. Как это ни странно, но металлодетекторы не сработали на эти предметы, что чрезвычайно окрылило братьев. «Значит, и оружие тоже не заметят», – резонно предположили они. И ошиблись. Когда 6 декабря вооруженный двумя пистолетами Петр Гавелка приблизился к посту охраны, металлоискатель сработал исправно, и дежурный старшина задержал потенциального террориста. Трое его сообщников сумели в тот день улететь на приговоренном к угону самолете, однако, будучи невооруженными, да еще без главаря, на теракт так и не решились. Их арестовали после приземления. Состоявшийся в январе 73-го суд воздал каждому по заслугам: Петр Гавелка получил 9 лет тюрьмы, два его подельника были приговорены к 7,5 и 6,4 года, а Алеш Гавелка отделался 18 месяцами заключения.
Как ни странно, но эта публикация не только не смогла отвратить от очередного угона воздушного судна в СССР, но, наоборот, только поспособствовала ему (вот вам пример того, как пресса может подстегивать преступность). Номер «Комсомолки» с упомянутой статьей попался на глаза 16-летнему ученику московского автомеханического техникума Владимиру Жалнину, который, так же как Петр Гавелка, давно мечтал рвануть на Запад. И он тоже до поры до времени не знал, каким образом осуществить свою мечту, пока статья в газете не указала ему этот путь. Но поскольку одному захватить самолет было несподручно, Жалнин стал искать себе напарников. И первым, кто откликнулся на эту идею, стал его близкий приятель Романов. А осенью к ним присоединились еще двое: однокурсники Жалнина по техникуму Бондарев и Никифоров. Первый согласился на захват самолета, так сказать, за компанию, вторым двигали более конкретные цели – он мечтал… помочь американским индейцам в их справедливой борьбе за свою независимость.
В конце февраля 1973 года советские газеты сообщили о событиях в американском городке Вундед-Ни, где индейцы с оружием в руках выступили против дискриминационной политики правительственного бюро по делам индейцев, и многие советские мальчишки загорелись желанием помочь коренным жителям Америки. Но у подавляющего большинства подростков это желание не шло вразрез с законом. Например, мой хороший знакомый Юра Котенко (ныне известный специалист по североамериканским индейцам) предполагал достичь берегов Америки, используя вполне невинные методы: летом 73-го с двумя друзьями с Таганки он построил плот, чтобы отправиться на нем в США по маршруту: Москва-река—Волга—Волго-Донской канал—Азовское—Черное—Средиземное моря—Атлантический океан. Эта акция сорвалась в самый последний момент – кто-то похитил «судно» путешественников. Никифоров же был единственным индейцеманом, который не только вознамерился, но и осуществил свою идею криминальными методами. Хотя последующие события показали, что из всей четверки он был самым «безобидным» террористом.
Поскольку будущим угонщикам было необходимо оружие, они стали искать способы, как его раздобыть. Например, хотели напасть на постовых милиционеров, которые выходили на дежурство вооруженные «макаровыми». В середине октября будущие угонщики дважды вели наблюдение за стражами порядка в районе метро «Каширская» и Цветного бульвара. Один раз им едва не удалось застать постового врасплох, но поблизости прошла компания молодых людей, которая спугнула налетчиков. В итоге от этой затеи пришлось отказаться и искать другой способ разжиться оружием.
Оружейная проблема была решена в последние дни октября : Романов сумел уговорить одну из своих знакомых продать ему свое охотничье ружье, доставшееся женщине от бывшего мужа. Отпилив приклад и ствол, парни смастерили обрез, который можно было легко спрятать за пояс. Заговорщики надеялись еще на один шанс: некий сокурсник Жалнина пообещал ему достать к началу ноября два пистолета. Однако из этой затеи ничего не вышло: то ли парень в последний момент струсил, то ли на самом деле не смог достать оружия. Тогда на смелый поступок решился Бондарев: он сообщил друзьям, что в день угона прихватит из дому два охотничьих ружья 16-го калибра – двуствольное и одноствольное, принадлежавшие отцу. А пока в подтверждение своих слов он передал зачинщикам угона – Романову и Жалнину – 11 отцовских патронов.
В четверг, 1 ноября , подростки приобрели в магазине № 1 «Рыболов—охотник—турист» еще 30 патронов, снаряженных дробью 16-го калибра, 29 из которых Жалнин затем перезарядил пулями «Спутник», купленными в том же магазине. Из магазина они направились в кассу «Аэрофлота», где приобрели четыре билета на завтрашний рейс Ф-19, следовавший по маршруту Москва—Брянск.
Последние несколько часов перед операцией каждый из заговорщиков проводил по-разному: кто-то встречался с девушкой, кто-то весь вечер просидел дома, в кругу близких. Например, Никифоров выкроил время для короткой записки родным (написана в 20.37), сопроводив ее, по обыкновению, рисунком индейского вождя в пышном головном уборе. В записке говорилось: «Мама и Женя! Я уехал в Америку 2 ноября 1973 года. Буду писать. Если будет возможно, вышлю телеграмму еще в пути, на остановке в Варшаве, или Лиссабоне, или из другого города. Все потом напишу письмом, если доеду туда».
2 ноября , в 9 часов утра, вся четверка встретилась возле станции метро «Павелецкая». Жалнин и Бондарев купили несколько газет в ближайшем киоске, в которые упаковали два ружья в чехлах. Затем поймали такси и отправились в аэропорт Быково. До трагедии оставались считаные часы.
Между тем город жил своей привычной жизнью. В Моссовете открылось заседание городской комиссии по подготовке к празднованию 56-й годовщины Октября, а генсек Брежнев в компании с членами Политбюро встречал в Шереметьеве прилетающего всего на один день руководителя Болгарской компартии Тодора Живкова. В тот момент, когда самолет с дорогим гостем приземлялся на летное поле, четверка будущих угонщиков была уже в Быкове. В туалете аэропорта Романов переложил обрез из чемодана под пальто, остальные ружья продолжали находиться в чехлах, поскольку пронести их за поясом не было возможности. В 10.20 в числе 26 пассажиров четверка будущих угонщиков прошла в салон самолета и заняла свои места: Романов сел в кресло 1а, Жалнин – 2а, Бондарев – 2б и Никифоров – 2 в. Перед этим Бондарев зашел в багажное отделение, где оставил сверток с зачехленными ружьями. До трагедии оставались считаные минуты.
В 11.24 «Як-40» поднялся в воздух и взял курс на Брянск. Спустя полчаса Бондарев взял в багажном отделении сверток с ружьями, закрылся в туалете, распаковал их, собрал и зарядил. Однако войти с ними в салон у него духу не хватило, поэтому он временно положил их на прежнее место – в багажное отделение, прикрыв брезентом.
Захват начался, когда самолет подлетел к Брянску и начал снижаться. Жалнин сходил в багажное отделение и принес ружья. Одно он взял себе, другое отдал Бондареву, а у Романова имелся обрез. Именно Романов первым вышел в проход между креслами и, направив ствол на пассажиров, скомандовал: «Спокойно, с мест не вставать – буду стрелять!» Затем, оставив пассажиров на попечение своих подельников, он попытался ворваться в кабину пилотов, выстрелив в запертую дверь. Вскоре из кабины выскочил бортмеханик Никитин, который, воспользовавшись растерянностью Романова, перехватил его руку с обрезом и попытался отнять оружие. В пылу борьбы Романов во все горло закричал Жалнину: «Вова, стреляй!» И Вова выстрелил, попав бортмеханику в живот (Никитин получил ранение брюшной полости с поражением печени, переломом нескольких ребер справа).
Большинство пассажиров, слыша шум борьбы, выстрелы и крики раненого летчика, продолжали оставаться на своих местах. Но один смельчак среди них нашелся. Им оказался Гапоненко, который вместе с женой и ребенком летел в Брянск. Передав ребенка жене, он бросился к кабине пилотов. Его бросок заметил Романов, который выстрелил в смельчака из обреза. Гапоненко на ходу убрал корпус чуть в сторону, чем спас себе жизнь – пуля угодила ему в плечо и пробила панель потолка самолета. В тот же момент Бондарев подскочил к Гапоненко, приставил дуло ружья в бок пассажиру и нажал на спусковой крючок. Но выстрела не последовало – ружье оказалось незаряженным! Тогда Гапоненко сбили с ног ударами прикладов и стали избивать ногами. Жалнин дважды пытался выстрелить в пассажира из ружья, но того опять спас случай – при перезарядке спусковой механизм оказался на предохранителе. Тем временем Романов выстрелом в дверь пилотской кабины сбил запор и ворвался внутрь, где находились командир корабля Кашин и 2-й пилот Толпекин. Направив обрез на пилотов, он потребовал связаться с Брянском. Те подчинились. Через пилотов Романов передал властям города свое требование – выдать им 1,5 миллиона долларов. За это они обещали никого не убивать и сообщить еще о двух преступных группах, которые в ближайшее время якобы попытаются осуществить угоны самолетов (на самом деле террористы блефовали). Однако брянские власти ответили отказом: дескать, откуда в нашем городе могут взяться такие деньги, летите обратно в Москву. Пришлось разворачивать самолет.