Наш секрет (СИ) - Джокер Ольга

Северов хмыкает и сует мне подмышку градусник.

— Сашка, ты бредишь.

Глава 65

Ваня собирается на прогулку. Молчаливый, немного недовольный, но всё же… Для него это самый настоящий подвиг. Я безумно ценю всё то, что он для меня делает.

Северов находит поводок и ошейник, пытается поймать неугомонную собаку по всей квартире. У Черри такое развлечение, игра. Она уверена, что Ваня будет так же благосклонен, как и я. Но нет. Осознав, что долгих прелюдий не предвидится, спустя десять секунд собака сидит в полном обмундировании в прихожей. Терпеливо ждёт пока временно исполняющий обязанности хозяина наденет куртку и ботинки.

Я улыбаюсь. Горло першит, глаза слезятся, а голова раскалывается от боли, но я отчего-го широко улыбаюсь, глядя на этих двоих. Ловлю себя на мысли, что мне нравится то, что происходит. Это странно, но мы как будто самая настоящая пара. И было бы неплохо, если бы так продолжалось и дальше. Как можно дольше. Мы бы заботились друг о друге, проводили максимум времени вместе. Я бы встречала Ивана после работы, вручала ему собаку. Выгуливали бы Черри по очереди. Чёрт… Возможно, Северов прав, и я сейчас на самом деле брежу?

— Я ушёл, — громко предупреждает Ваня. — Если не вернусь через двадцать минут — вызывай службу спасения.

— Всё будет хорошо, — смеюсь в ответ. — Ты мой герой!

— За тобой должок.

Я краснею, натягиваю одеяло повыше. Знобит, но не от болезни.

Северов заглядывает в дверной проём спальни, внимательно на меня смотрит.

— Температура какая? — спрашивает строго.

— Тридцать семь и восемь. Уже лучше.

— Хорошо. Лежи, не вставай. Я скоро.

Едва входная дверь закрывается, как веки становятся свинцовыми. Я вновь проваливаюсь в сон. Меня то в жар бросает, то в холод. Тревожно, страшно. Я бормочу что-то невнятное себе под нос и вскоре просыпаюсь, чтобы выпить лекарство, которое протягивает Ваня. Во времени теряюсь вовсе.

Чуть позже слышу посторонние голоса и очень сильно пугаюсь. Гостей я не приглашала, Света в посёлке у матери. Кто это может быть? Оказывается, Северов вызвал скорую помощь.

В спальню проходит строгий седовласый врач с очками в толстой оправе. Он проводит осмотр, ставит укол и записывает рекомендации по лечению.

В квартире витают съедобные запахи, под боком спит Черри. Значит, Ваня всё-таки справился. Со всем справился. Впрочем, никаких сомнений в нём у меня и не было.

Северов проводит врача, затем возвращается к кровати. Надо мной склоняется. Касается губами лба. Встревоженный такой, серьезный. Белоснежная рубашка закатана до локтя, волосы взъерошены. Ему здесь быть нельзя — в квартире моего покойного мужа. Это как-то дико, что ли. Соседи могут неправильно понять и рассказать обо всём Варламовым. Но я ставлю эти мысли на паузу, потому что эгоистично не хочу отпускать Ваню сегодня.

— Мне холодно, — сообщаю шепотом.

— Врач сказал, что после укола должно полегчать. Может ещё чаю? Что принести?

— Ничего не хочу, — отрицательно мотаю головой. — Ванечка, ляг ко мне, пожалуйста.

Северов снимает рубашку и забирается под одеяло. Тесно к себе прижимает, будто мы приклеились. Вдыхает запах моих волос, целует шею и висок. Если бы не моё ослабленное состояние, мы непременно занялись бы сексом. Я была бы инициатором. Слишком приятно и хорошо. К собственному удивлению, я перестаю дрожать.

Меня будит громкий звонок мобильного телефона. На улице светло, в комнату пробиваются яркие лучи почти весеннего солнышка. Бросив взгляд на часы, понимаю, что проспала очень и очень долго. Ого, десять утра!

На экране всплывает номер Светки. И это не первый её звонок — она пыталась дозвониться мне десять раз подряд.

— Слушаю, Свет.

— Ну наконец-то! Ты как? Забежала в кондитерскую, хотела с тобой поболтать, но Татьяна сказала, что ты заболела.

Оторвав голову от подушки, сажусь на кровати. Я одна. Переодета в ночную сорочку. Совсем смутно помню, что происходило ночью. Кажется, Иван то и дело контролировал мою температуру, поил лекарствами и переодевал меня как маленькую, а я сопротивлялась и умоляла не трогать.

Судя по тому, что Черри мирно спит в ногах и не требует вывести её на утреннюю прогулку — она уже там побывала. Даже взгляд на меня не поднимает, предательница.

— Гораздо лучше, — отвечаю правдиво.

— Лекарства нужны? Помощь какая? Я почти у подъезда!

— Ой, Свет. Стой, где стоишь. У меня всё есть, честно-честно. Ваня купил.

— Оу, поняла. Ну раз Ваня, тогда я спокойна.

Попрощавшись с подругой, я встаю с постели и начинаю заглядывать во все комнаты. Голова немного кружится и слабость присутствует, но в целом действительно лучше, чем было вчера.

Вещей Ивана, как и его самого, я не нахожу. Складывается странное ощущение, что он мне померещился. Вот только мои волосы и одежда до сих пор пахнут его духами. И тумба у кровати заставлена таблетками и лекарствами, которые я не покупала. В целом, хороший такой мираж, очень даже реальный.

Я направляюсь в ванную комнату, встаю под тёплые струи воды и активно намыливаю тело мочалкой. Испытываю облегчение. Болеть всегда малоприятно. Ощущение собственной беспомощности, слабость и такое недомогание, будто пропустили через мясорубку. Без посторонней помощи практически не обойтись.

Высушив волосы и укутавшись в тёплый махровый халат, я выхожу в коридор. Выхожу и замираю на месте, когда слышу ставший родным голос.

— … свяжись с Олеговичем. Нет, уехал. Да какая разница куда? Ну вот так.

Сердце начинает учащенно стучать, когда я на носочках пробираюсь на кухню и замечаю у окна Ивана. Он смотрит на улицу, упираясь свободной рукой о подоконник.

Так же тихо оказываюсь рядом и утыкаюсь лицом между его лопаток. Руками обнимаю за талию. Пахнет так… м-м… каждая клеточка моего тела пробуждается!

Ваня замолкает, напрягается. Осознав, что это всего лишь я, накрывает мои сплетённые руки своей ладонью и продолжает разговор.

Его голос ровный, бархатный. Спокойный и чуточку умиротворяющий. Я даже глаза прикрываю, ощущая как сотня тысяч мурашек разбегаются по телу.

— Златовласка, кто разрешил тебе вставать с постели? — спрашивает Ваня, отключив телефон и сунув его в карман брюк.

Он медленно ко мне разворачивается, строго смотрит сверху-вниз. И я бы непременно испугалась, если бы не знала, какой Северов на самом деле. Поэтому включаюсь в игру.

— А что, нельзя было?

— У тебя ночью температура сорок и два бахнула.

— Вот чёрт. Простите, доктор.

— Не прощаю.

— Можете даже наказать, но только не строго.

Северов шумно вздыхает и не улыбается. Он волновался, сильно волновался. Боже.

Ваня обхватывает моё лицо ладонями и целует в кончик носа. Он не злится и прощает, конечно же. Я улыбаюсь в ответ, встаю на носочки и льну к нему всем телом.

Мы тянемся друг к другу, прижимаемся. Целоваться начинаем по обоюдному желанию. Такому сильному, что наши стоны переплетаются. Звучат громко, бесстыже. Пусть все слышат, да? Совсем никто не стесняется…

Спустя мгновение Северов усаживает меня на узкий подоконник. Разводит мои ноги в стороны, вклинивается между ними бёдрами. Я чувствую его член напряженный и твёрдый. Всегда готовый. В любую секунду, в любой момент.

Яркое солнышко слепит, я щурюсь и тихонько смеюсь. Мне хорошо и легко, а местами и вовсе щекотно, особенно когда колючая щетина Ивана задевает шею и плечи. Его губы везде, где только могут дотянуться, а умелый язык чертит влажные узоры на коже.

Полы халата разъезжаются, я открываю глаза и упираюсь лопатками в холодное стекло. Как и все женщины без исключения — я несовершенна. Знаю свои достоинства и недостатки. А ещё я без белья, поэтому чувствую себя особенно обезоруженной, в то время как на Ване всё ещё слишком много одежды.

— Т-с, ты чего? — низким тягучим голосом спрашивает Северов. — Ты охренеть какая красивая, знаешь?