Отдел Химер - Анатолий Бурак

— Ну как?

— Глубоко, — отфыркиваясь, доложила я. — Метров семьдесят, не меньше.

— Давление. — Он понимающе кивнул.

— Точно. Вообще-то ты прав, что не стал соваться один. Завтра отправляемся на море. Пару ночей потренируемся и тогда вернемся для основательных исследований.

— Первый акваланг изобрели в тысяча девятьсот сорок третьем году французы Жак-Ив Кусто и Эмиль Ганьян. «Водные легкие» состоят из баллонов, содержащих воздух под давлением от ста пятидесяти до двухсот атмосфер, маски и редуктора. Баллоны бывают различными по величине, но главной характеристикой является соотношение веса к внешнему объему. Оно не должно превышать единицы, в противном случае имеет место большая отрицательная плавучесть, затрудняющая передвижение под водой и подъем на поверхность.

Обо всех этих премудростях, как оказалось, прекрасно осведомлен Олег. Не будучи профессиональным спортсменом, он во время службы в армии обучался работе под водой. И теперь, освежая в памяти былое, делился знаниями, постепенно забывая обиду за то, что мы не взяли его с собой для повторного исследования таинственной пещеры.

— Акваланг опасен тем, что в воздухе, заключенном в баллонах, содержится азот. Вообще-то этот инертный газ мы безболезненно вдыхаем постоянно. Однако аквалангист, находящийся в своем уме и добром здравии, может нырнуть и не вынырнуть назад. У каждого своя глубина погружения, — пояснял он. — Она колеблется от тридцати до ста метров, так что не пытайтесь побить собственный рекорд. Люди сходят с ума и захлебываются. По существу, совершают самоубийство в состоянии невменяемости. Виновен в этом азотный наркоз, который Кусто — один из первых, кто наблюдал подобное явление, и один из немногих, испытавших его на себе, но оставшихся в живых, — назвал глубинным опьянением.

Вообще-то я надеялась на свои скромные способности, так что слушала вполуха, просто не желая обижать человека. И боясь засветиться. Ведь для Олега мы с Игорем совершенно нормальные, пусть и с некоторыми странностями молодые люди.

— Сначала ныряльщик чувствует себя на седьмом небе, он счастлив, как никогда в жизни. Беззаботен и беспечен. Он сверхчеловек, властелин своего тела и всего окружающего. Акваланг кажется ненужной и даже мешающей досадной штуковиной. Он может, смеясь, протянуть загубник проплывающей мимо рыбе. И затем умереть, опустившись на дно.

Это объясняется нарушением работы мозговых центров в результате вдыхания азота под большим давлением. Однако существуют и более страшные вещи. Всех, кто находится на глубине, подстерегает опасность проникновения азота в кровь. И при стремительном подъеме, когда давление уменьшается слишком быстро, водолаз начинает ощущать нечто вроде щекотки. Других сигналов, предупреждающих об опасности, не существует. Газовая эмболия — закупорка артерии пузырьками азота — является причиной внезапной смерти. Чаще же растворившийся в тканях азот начинает выделяться в суставах, мышцах и различных органах, заставляя человека испытывать адские мучения. Если под рукой нет декомпрессионной камеры, можно стать инвалидом или погибнуть.

— А как же ловцы губок, Олег? — удивилась я. — Они-то ныряют не одну тысячу лет.

— Ловцы губок, кстати, довольно часто становятся калеками вследствие кессонной болезни, и, как мне известно, по-прежнему от нее ежегодно гибнут беспечные спортсмены-аквалангисты. Кроме кессонной болезни, — менторским тоном продолжал Олег, — слишком проворно всплывающего ныряльщика поджидает еще одна опасность. В случае повреждения акваланга пловец иногда инстинктивно задерживает дыхание, и находящийся у него в легких воздух по мере уменьшения давления расширяется, повреждая легкие. Когда человек поднимется на поверхность, начинаются конвульсии и кровотечение изо рта и носа. Пловец, не пользующийся аквалангом, не страдает от баротравмы легких, поскольку воздух, который он вдохнул перед погружением, находился под обычным атмосферным давлением.

Вот это действительно важно, так как мы с Игорем уповали на выносливость наших модифицированных организмов. И для того, чтобы пробыть под водой подольше, предполагали лишь изредка вдыхать, снабжая себя кислородом.

В общем, теоретический курс был прослушан не зря и, сидя у костра на морском берегу, мы готовились к очередному практическому занятию.

ГЛАВА 37

— Что ж, ни пуха! — Магистр протянул мне руку.

— К черту, — соблюдая традицию, ответил я.

— А мы, по-вашему, кто? — пошутил он и открыл портал прямо из кабинета.

Должен сказать, жутковатое зрелище. В мерцающем проходе зияла пустота. Где-то далеко горели немигающие звезды, и я ощутимо почувствовал, как оттуда веет холодом. Хотя вакуум — это ведь ничто. А какая температура может быть у ничего?

Давая время обвыкнуть, Магистр меня не торопил, деликатно сделав вид, что разглядывает какие-то бумаги, лежащие на иллюзорном столе. Поплевав через плечо, я вошел в колеблющийся проем, ведущий за много миллионов километров от родной планеты.

Межзвездный лайнер, принадлежащий цивилизации, чье могущество в десятки раз больше нашего, дрейфовал в пустоте в ожидании исследовательской группы с Земли. Он представлял собой черного цвета сферу не очень правильной формы, диаметром около пятисот метров. Впоследствии я узнал, что все космические корабли имели одну и ту же конфигурацию, выбираемую вследствие параметров гиперпространственного перемещения. С этими прыжками тоже всё не так просто. Сегодня для ученых уже является аксиомой утверждение, что искривленное пространство, замкнутое в гравитационный коллапс, образует так называемую «сферу Шварцшильда», или «черную дыру», в которой может быть заключена целая вселенная. Так вот, перед стартом этот шарик создавал вокруг себя некое подобие такого сжатого континуума и, перейдя в иное измерение, на обыкновенных маршевых двигателях достигал нужного места, чтобы затем проявиться в реальном мире. Подобные манипуляции вслепую требовали безупречного знания астрономии. В процессорах звездолета существовала условная модель Вселенной, от которой требовалась безупречная симметрия.

Корабль пронзал насквозь колодец диаметром около десяти метров. Именно вокруг этой сквозной дыры располагались установки, позволяющие создавать искривление реальности. Механизмы занимали примерно одну треть полезного объема. В остальной же части располагались каюты экипажа и пассажиров.

Я висел в пустоте, разглядывая это созданное разумом чудо и не решаясь проникнуть внутрь. Абсолютно не ощущал торжественности момента. Да может, я и не первый человек, видящий инопланетный корабль вблизи. Вися рядом с обшивкой, вдруг почувствовал злость на этих сверхсуществ. Достигли вершин могущества, понимаешь. Летают куда хотят, на Земле так и вовсе считают себя хозяевами. Причем до такой степени, что не стесняются затыкать рты случайным очевидцам и заниматься физическим устранением неугодных. Самое обидное, что творилось всё это как-то походя. Словно комара прихлопнули и продолжают заниматься своими делами. Я имею в виду одного моего сослуживца, который подобно Олегу Искрину в свое время интересовался проблемой НЛО. Вокруг него вскоре стали происходить загадочные события. Люди, в чьи кабинеты он стучался, внезапно умирали. Одного генерала, согласившегося его принять, неожиданно сбила машина. Наконец, поняв, что над благополучием его семьи нависла угроза, и уяснив, что не может выбраться из вязкого болота, он оставил затею.

И вот я висел рядом с вещественным доказательством существования другого разума. И переживал очень паршивые мгновения оттого, что меня, словно наемника, заставляют прислуживать этим сверхсуществам. Ну, пусть не прислуживать, а сотрудничать, ведь в случае осуществления акции потери землян окажутся значительно больше. Но сам факт того, что кто-то может приказать самой, по моему разумению, могущественной организации на Земле, с пол-оборота запускал комплекс неполноценности.

Наконец решившись, я нащупал частоту работающего стереоприемника в одной из кают и открыл портал внутрь. Передо мной оказалась женщина. Причем, что странно, вполне земного типа. На фоне одной из стен разворачивалось какое-то голографическое представление. Звука не слышно, и, пошарив в эфире, я выяснил, что она внимает непосредственно радиосигналу. Наверное, особенности организма инопланетянки позволяют обходиться без слухового аппарата. А может, миниатюрное устройство вживлено прямо в тело.

Что удивительно, транслировалась одна из раскручивающих молодых артистов передач, «Фабрика звезд».

И я вновь вспомнил слова Магистра об унификации человечества:

— На первый взгляд это может показаться абсолютной чушью, однако при более пристальном рассмотрении можно обнаружить некоторую, глубоко скрытую закономерность. В любом государстве, существующем в последнее время, организация социальной сферы проводится аналогично с заводской или фабричной моделью. Те же принципы, те же приемы…