Охотник на демонов (СИ) - Вин Милена

– Арон!

Истошный крик матери, казалось, сотряс всю пылающую деревню. Мама стрелой спикировала, приземлилась и, с трудом устояв на ногах, бросилась в нашу сторону. Ветер трепал ее собранные в высокий хвост черные волосы, смахивал с лица крупные слезы, касался подрагивающих за спиной крыльев, словно подразнивая, издеваясь над потерявшей свою любовь женщиной. Она резко припала к неподвижной мужской груди, легонько задев плечом Далию, все еще сжимающую руку отца.

– Арон! – вновь вскрикнула мама, судорожно осматривая своими голубыми глазами, полными боли, ужаса и неверия, лицо любимого, касаясь дрожащими окровавленными пальцами его щеки. – Нет… нет…

Шепот ее был безумным, взгляд умоляющим и непонимающим, бесцветные губы подрагивали. Мама смотрела на отца с невыразимой болью, тоской, пронзающей ее насквозь, смотрела, не веря, что он ушел и оставил ее. Она не обращала внимания ни на своих дочерей, ни на огонь, жадно пожирающий деревянные здания, ни на собирающихся возле нас демонов, кажется, расправившихся со всеми рыцарями и невинными жителями деревни.

Демоны молча осматривали мертвого лидера и его женщину, которая плакала навзрыд, задыхаясь от боли. В их глазах читалось сожаление, а осознание происходящего пряталось где-то глубоко внутри.

– Я не чувствую его… – вновь зашептала мама, слегка покачиваясь от усталости. – Не чувствую его источника… Не могу ухватиться за него и отправить в Пустоту… Я не могу…

Далия отпустила руку отца и прижала к себе маму. Медленные поглаживания по голове вызвали еще больше материнских слез; они не успокаивали, лишь ранили.

А я вдруг поняла, что Аврелия хотела отправить дух отца в Пустоту, подарить ему шанс на возрождение, но из-за раздирающей боли утратила все свои силы. Одна безумная мысль неожиданно прорвалась сквозь пелену страха, и я вскинула голову к небу, пытаясь зацепить взглядом два сверкающих в лунных лучах крыла.

Кали услышала меня. Разрезала ночной воздух огромными крыльями и резко опустилась на землю, напугав своим внезапным появлением демонов. Я заметила, как мама посмотрела на пегаса заплаканными глазами, замерла, задержав на миг дыхание, и резко выдохнула, когда Каларатри остановилась возле нас и нетерпеливо поскребла передним копытом снег.

– Она поможет папе найти дорогу, – сказала тихо и, поймав настороженный взгляд Кали, незаметно кивнула ей.

Кажется, она поняла меня. Я сразу же ощутила мощный толчок энергии, настолько пугающе сильный, что по телу прокатилась волна колючей дрожи, сердце больно трепыхнулось в груди, а после забилось быстро и часто.

Мама вцепилась в руку отца, словно не желая отдавать его пегасу, но, когда мертвое тело озарилось ярко-голубым светом, она ослабила хватку. Сияние, внезапно вырвавшееся из груди Арона, ослепило нас. Я зажмурилась, чувствуя, как по жилам течет и пытается вырваться наружу энергия, вызванная магией Каларатри. А после, спустя несколько напряженных секунд, осторожно открыла глаза и едва не задохнулась от ужаса.

Над телом Арона возвышался сияющий дух, окутывая нас густым белым туманом. Это был он. И хоть сейчас он был всего лишь бестелесным существом, в глазах его все еще плескалась живая боль, отчего взгляд казался режущим, но по-прежнему теплым и мягким. Папа посмотрел на маму, улыбнулся нежно, как будто давая понять, что он безумно любит ее и сожалеет о случившемся, а затем резко развернулся, взлетел и оседлал пегаса. Казалось, что его время было на исходе; наверное, потому Кали взмыла в небо так стремительно и затерялась в кустистых ночных облаках.

– Арон… – шепнула мама и сжала пальцами ворот туники, плотно прилегающий к шее.

Тело ее вмиг ослабло, глаза против воли закрылись, и она неуклюже завалилась набок.

– Мам! – прижав к себе Аврелию, позвала Далия, потрясла ее за плечи, но та уже провалилась в глубокий беспокойный сон.

Желая помочь сестре подняться, унести отсюда маму и отца, я встала с земли и, почувствовав, как по онемевшим ногам побежали нити магии, замерла. Внутри все содрогнулось, источник задребезжал, и я стиснула челюсти, больше всего на свете сейчас желая не видеть его глаз.

Но я знала, что не смогу в это мгновение избежать его взгляда. Невольно подняла голову и посмотрела на Кая, остановившегося чуть поодаль от нас. Мне хотелось верить, что он сожалеет о допущенной ошибке, терзается чувством вины, но даже несмотря на то, что в глубоких синих глазах застыла скорбь, а на лице – выражение дикого отчаяния и страха, я не верила ему. Он молча просил прощения, кажется, не понимая, как мне тягостно видеть его и казаться сильной.

Демон сжимал в руке окровавленный меч, лезвие которого впитало в себя крики умирающих людей, не двигался и смотрел на меня. Я шагнула ему навстречу, но дальше приближаться не решилась – так и застыла в нескольких шагах от него, вдруг осознав, насколько огромной стала пропасть между нами.

– Убирайся, – выдохнула с тоскливой злобой.

Твердо сжатые губы мужчины искривились, словно мои слова ранили его. А возможно, так оно и было. Но я не жалела о своем поведении, не жалела о жгучих словах и мыслях, проносившихся в голове. Не жалела его – убивающего невинных, ослепленного ненавистью и жаждой мести.

– Мне жаль, – тихо произнес Кай, и его раздражение вмиг улеглось, выставляя напоказ настоящие чувства – раскаяние, сочетающее в себе сожаление по поводу совершенного поступка и чувство вины за его последствия. – Я не знал, что в доме был твой отец.

Мои губы невольно растянулись в усмешке – язвительной, злобной и грустной одновременно.

– И это твое оправдание? Оправдание крови и жестокости? – Я замолчала на миг, закусила губу до боли, а затем добавила, вкладывая в слова всю свою ненависть: – Исчезни, Кай! Исчезни навсегда!

Все демоны услышали меня; я чувствовала на себе их тревожные взгляды, но смотрела только на короля, мысленно прося его уйти. Кай нервно сглотнул, потупив взор, расправил крылья, намереваясь взлететь, но вдруг напрягся и резко посмотрел мне за спину. Я проследила за его взглядом и вздрогнула от холодящего кровь страха.

Человеческая женщина все еще сидела на снегу, прижимая к себе мертвого ребенка, не имея сил встать и броситься в лес в поисках укрытия. Остекленевшие глаза смотрели прямо на нас – взгляд, внимательный и тяжелый, врывался в душу, впивался в сердце, умоляя о пощаде.

Я услышала, как захрустел снег под ногами демона, и, резко обернувшись, уперлась рукой в его грудь, останавливая. Прочитав недоумение в глазах, которые застелила алая дымка, я оттолкнула мужчину и прошипела сквозь зубы:

– Не смей к ней приближаться.

Мне показалось, что Кай с большим трудом сдержал рвущееся наружу недовольство. Ноздри его вздрогнули, жадно втягивая запах гари, на челюстях заходили желваки, а в прищуренных, по-прежнему пылающих алым огнем глазах сверкнули злые искорки.

– Она видела демонов, – сдержанно произнес Кай, что тут же усилило мою злость. – Из-за нее люди могут узнать о нас.

Неожиданная мысль, до этого маячившая на грани осознания, обожгла меня, и я выдохнула тихо, на миг утратив твердость и решимость:

– Так поэтому ты вырезал всю деревню? Из-за демонов?..

– Я должен защищать свой народ, – твердо ответил Кай. – Отойди, Ливия, – попросил тише.

– Нет… – Я замотала головой, словно в попытке отогнать пронзающие и обжигающие меня мысли. – Ты ослеп, Кай. Ослеп от ненависти и не видишь, во что ты превращаешься. Уходи. Пожалуйста.

Он долго молчал, смотря на меня, а затем отступил на шаг, расправил крылья и шепнул:

– Прости.

Резкий порыв ветра ударил в лицо, но я не решилась вскинуть голову и проследить взглядом за скрывающимся в облаках мужчиной. Увидела лишь краем глаза, как демоны, подобрав с заснеженной земли охотников, немедля последовали за королем.

Только после того как все демоны покинули горящую деревню, я позволила чувствам опалить разум, а слезам обжечь исказившееся от боли лицо. Отвернулась от Далии и Калеба, боясь, что они увидят эту внезапную слабость, эти слезы, впивающиеся в кожу, как осколки стекла, и внезапно услышала придушенный хрип. Стоило взглянуть на женщину, положившую младенца на землю, как сердце пропустило удар и болезненно заныло.