Охотник на демонов (СИ) - Вин Милена

– Давай немного полетаем? – после недолгой паузы спросил папа.

Я ничего не сказала в ответ, лишь кивнула, радуясь, что минуты рядом с отцом этой ночью не покажутся мне столь мимолетными. Ловко взобралась на лошадь, которая отчего-то не изъявляла желания покинуть нас, и, когда Арон, резко расправив два крыла, стремительно взмыл ввысь, направилась следом.

Интересно – каково это, когда за спиной есть крылья, готовые в любую секунду поднять тебя высоко в небо? Я не понимала, что чувствовал отец, летя рядом со мной; какие мысли и эмоции посещали его, когда прохладный порывистый ветер трепал его короткие темные волосы, щипал твердо сжатые скулы. В полете папа не показывал своих истинных чувств; казалось, что он вообще был равнодушен и к крыльям за своей спиной, и к возможности парить среди высоких облаков, и к своей демонической сущности.

Мне же полет дарил потрясающие виды на реку, горы и леса, а еще… ощущение свободы и уверенности. Глубоко вобрав в легкие колючий морозный воздух и медленно выдохнув, я погладила несущую меня следом за отцом Кали по длинной шее, мысленно благодаря ее за подаренное спокойствие. Этот полет был необыкновенным, волшебным, чарующим. Наверное, на это повлияла не только тихая, спокойная ночь, но и присутствие отца. Рядом с ним все проблемы казались несущественными, а окружающий мир преображался, играя новыми красками. Я не могла понять то трепетное чувство, возникающее только тогда, когда отец был рядом; оно приятно согревало все внутри, не ранило, а мягко касалось сердца, растапливая в нем лед.

Вялый поток мыслей неожиданно прервал Арон, резко спикировав и крикнув мне: «Снижаемся». Мы с Кали последовали за ним, и я только сейчас заметила деревушку, раскинувшуюся недалеко от тихой рощи и небольшого замерзшего озера.

Приземлились мы чуть поодаль от людских деревянных построек и спрятались среди запорошенных снегом елей и безлиственных деревьев. Заметить нас было трудно; возможно, кто-нибудь, находясь достаточно близко, разглядел бы за толстыми стволами крылатую фигуру. Но все жители деревни уже спали сладким сном, и не было слышно привычной людской суеты; где-то раздавалось только уханье совы и мягкое ржание жеребят из конюшни.

– Зачем мы здесь? – спросила тихо, наблюдая за тем, как Арон усаживается на снег. – Люди близко. Небезопасно.

– Все спят. Не переживай, – так же шепотом ответил отец и, прислонившись спиной к толстому стволу дерева, приглашающе похлопал по снегу рядом с собой. – Присядь. Мне нравится это тихое местечко.

Не решившись перечить, я спешилась, благодарно погладила Кали по вытянутой морде и присела подле Арона, размышляя над тем, чем приглянулась ему эта обычная людская деревня.

– Частенько приходил сюда по ночам, – признался папа. Его благосклонно-любопытный взор был обращен к дому, над крышей которого струйками клубился дым. – Вначале просто наблюдал за их жизнью. Было интересно, какие они на самом деле.

– А разве ты не знаешь? – невольно сорвался с языка вопрос, и я, поджав губы, обняла колени, боясь, что отец разозлится от подобной наглости.

Но негодование не сменило его привычную мягкость и теплоту.

– Знал, – последовал тихий ответ. – Но, похоже, мое мнение было ошибочным. Скажи, милая… – Папа легонько коснулся моего плеча, вынуждая посмотреть ему в глаза, и, поймав мой недоуменный взгляд, неуверенно продолжил: – Ты много времени провела рядом с людьми, а сам я после войны смотрел на них лишь издалека. Скажи – неужели все они такие монстры, какими мы их считаем?

Резкий ответ готов был сорваться с моих уст, но, заметив в отцовских глазах неподдельный интерес и надежду, я передумала дерзить. Все эти годы Арон отчаянно искал причину жестокого поступка людей, искал оправдание их малодушию, тая глубоко внутри себя надежду, что война была неизбежна. Но, кажется, со временем он понял, что для войны не существует причин.

– Нет, – наконец выдохнула я и посмотрела на спящую деревушку, чувствуя, что к глазам подступают желанные слезы. Подступают, да так и не проливаются. – В мире много зла. Но оно омрачило не только сердца людей. Несправедливо винить в безжалостных действиях весь людской род, ведь не все они пошли на нас войной. Люди воюют даже друг с другом, убивают своих женщин, детей, подвергают пыткам и насилию. Заставляют служить… – Голос на миг затих, и я судорожно вздохнула, посильнее сжав колени руками. В носу неприятно защипало. – Но помимо зла во многих таится источник добра. Так же и у демонов. Разве мы все всегда поступали разумно?

Я ожидающе посмотрела на отца, зная, что он понимает меня. Он помнит, что сделали демоны с матерью Калеба, и не пытается оправдать их жестокость.

– У всего должен быть баланс, – продолжила я, желая закончить свою главную мысль, до этого мгновения маячившую на грани сознания. – Там, где есть тьма, там есть свет…

– А где есть свет, там всегда будет тьма, – мягко оборвал меня папа и улыбнулся краешками губ, при этом взгляд его оставался теплым и слегка настороженным. – Ты выросла, милая. В твоей жизни было столько плохого, но ты смогла сохранить в себе частичку света, то, что помогло тебе прийти к подобным мыслям. Теперь я вижу, что ты готова узнать правду.

Сердце замерло на мгновение, а после неистово забилось, грозясь пробить грудную клетку. По телу пробежал острый холодок, и я нервно сглотнула, не решаясь сказать что-либо в ответ и ожидая, когда отец продолжит сам.

– Кайлан сказал мне, что ты видела прошлое, – выдержав паузу, произнес Арон. – Он переживает за тебя, Ливия. Пойми его правильно – ему сейчас нелегко.

– Но он молчит.

– Потому что боится навредить. – Голос папы изменился – он стал тихим, слегка разбитым и уставшим, выдающим все его чувства. – Вера твоей матери в то, что молчание способно уберечь нас, подействовала и на меня, и на Далию, и на короля. Лия много раз порывалась рассказать тебе, а Кай не вмешивался, понимая, что он не вправе раскрывать тайну нашей семьи. Но на днях он пришел ко мне с просьбой сказать тебе правду.

– С просьбой?.. – повторила тихо, до боли сжав пальцами рукава рубахи.

Отец кивнул:

– Да, и я согласен с ним в том, что ты имеешь право знать. Я расскажу тебе, ветерок, но ты должна пообещать мне кое-что. – Он замолчал ненадолго, собираясь с мыслями, а после выдохнул едва слышно: – Пообещай, что никогда и никому не позволишь омрачить твое сердце.

К горлу подкатил болезненный сухой комок. Оставив искусанные губы в покое, я нерешительно произнесла:

– Я обещаю.

Казалось, что это обещание было брошено в пустоту. И я знала, что папа понимал это, но, похоже, он все равно поверил мне. Или просто сделал вид…

– Хорошо, – кивнул он и ласково притянул меня к себе.

Положив голову на его крепкое плечо, я тотчас почувствовала, как по телу побежали нити отцовской магии – сильной, теплой, согревающей.

– Я до сих пор помню день твоего рождения, – начал рассказ папа, переплетя свои сильные пальцы с моими – длинными, немного исхудавшими. – Ты так осчастливила меня и маму своим появлением. Здоровая девочка с маленькими, еще не окрепшими крылышками… Мы полагали, что этот день будет нести только радость, но, когда ты родилась, жрецов посетило видение. Они принесли в наш дом мрачную весть. Дитя из рода Ветрокрылых было отмечено Богиней Тьмы.

– Кто такая Богиня Тьмы? – спросила едва слышно. – В посетившем меня воспоминании мать Элуны тоже говорила про нее.

– Она далекий предок Кайлана. Основательница рода Перворожденных… Ливия, – серьезно позвал папа, чуть сильнее сжав мои пальцы. – Темная связала тебя с наследником Перворожденных, потомком демонов Тьмы. Ваша связь нерушима, поэтому вас так сильно тянет друг к другу. Но понимаешь… – Ненадолго замолчав, он тяжело вздохнул и легонько коснулся головой моей головы. – Твоя метка означает, что ты представительница темной богини, что в тебе спрятана часть ее сил, темная сущность. Жрецы понимали это, знали, что тьма не может прогнать тьму, и предложили избавиться от тебя… Сказали, что зло необходимо искоренять, пока оно не разрослось до всепоглощающих размеров.