Охотник на демонов (СИ) - Вин Милена

Пройдя через сплошной бело-оранжевый покров, мы оказались высоко в небе, поверх всех медленно скользящих облаков. Над нашими головами распростерся чистый бирюзовый небосвод; кое-где сквозь дымку пробивалось радужное свечение, а впереди виднелось слепящее глаза огромное солнце.

Будучи охотницей, я никогда не обращала внимания на то, как прекрасен окружающий мир. Раньше меня заботила только служба, и если порой я давала себе слабину, отвлекаясь на короткий миг и позволяя мыслям о жизни людей заполнять голову, то сейчас ослабла до такой степени, что мне совершенно не хотелось думать о грядущей войне, магах, отобравших у меня крылья и возможность жить с родными. Я желала быть свободной ото всех и от всего, как в это мгновение, когда сердце трепещет в груди, к горлу подкатывает тяжелый соленый ком, который я не в силах сглотнуть, а в носу щиплет от рвущихся наружу слез. И кажется отчего-то, что еще немного – и все забытые воспоминания нахлынут на меня губительным потоком, причинят боль, принесут страдания и радость одновременно.

Но вместо желанных воспоминаний в голове неожиданно раздается чарующий женский голос, выбивающий из меня все легкие грезы и заставляющий замереть сердце: «Ливия… нужна вода».

Я резко потянула Каларатри за гриву, вынуждая ее остановиться. Лошадь недовольно качнула головой, но не решилась противиться моей воле и замерла, разламывая воздух мощными темно-фиолетовыми крыльями. Задержав дыхание, я ждала, когда в голове вновь зазвучит голос, не желая предполагать, что это было галлюцинацией. И резко выдохнула, почувствовав мощный толчок энергии.

Откуда-то из-за облаков вынырнул Кай и, остановившись рядом с нами, посмотрел на меня тревожным, слегка отрешенным взглядом. Казалось, что он был сбит с толку, только я не могла понять, что послужило причиной его внезапного беспокойства.

– Ты в порядке? – тихо спросил Кай.

Я не успела ответить ему – он вдруг отвернулся, вгляделся куда-то вдаль, сжав пальцы в кулаки. По телу прокатилась волна трепетной дрожи, и я вновь почувствовала будоражащую кровь энергию – настолько сильную, что перехватывало дыхание.

– Ты чувствуешь его?.. – сорвался с губ демона приглушенный шепот, и он посмотрел на меня – так пристально, вопрошающе, проницательно. – Ты ведь тоже ощущаешь его энергию? Он зовет нас.

– Кто? – спросила сипло, отчего-то не надеясь на подробности.

– Мортемтер, – шепнул в ответ Кай. – За мной.

Он резко нырнул вниз, скрываясь за плотными облаками, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Легонько ударила по бокам лошадь, побуждая ее к движению, и она, издав ворчливое ржание, бросилась за демоном – столь стремительно, что я вновь прильнула к ней всем телом, обхватив ее шею руками.

Стоило нам пробиться через бело-оранжевый покров, как перед глазами предстало огромное море, окрашенное янтарными лучами солнца. Кое-где качались на слабых волнах блестящие глыбы льда. Позади виднелся укрытый снегом берег, а впереди – укутанные туманом земли уединенного острова.

Сердце ускорило свой ритм, когда сквозь густую дымку стали вырисовываться невероятных размеров обезлиственные ветви, тянущиеся ввысь. Громадное дерево – сожженное, обугленное – одиноко стояло посреди острова, не подпуская к себе лучи солнца, скрываясь за туманом, будто в попытке избежать очередного сожжения. Я не помнила, как выглядел Мортемтер до истребления демонов, но сейчас погибшее дерево очаровывало меня своими величественными размерами, своей неприступностью и таинственностью.

Я заметила, как Кай резко спикировал, и направила Кали следом за ним. Пролетев стеклянное море, мы погрузились в густоту тумана, и в нос тотчас ударил едкий запах гари, до сих пор не сгинувший с острова. Внутри все сжалось от внезапной боли – казалось, что в кожу впились тысячи острых игл. В голове вдруг зазвучал беспорядочный гул голосов, крики страдающих демонов пронзили меня насквозь, вызвали дрожь. Ничего не помня об этом месте, о войне и страданиях, настигших мой народ, я всем существом ощущала адскую боль, которую претерпели все демоны тридцать лет назад; которую вобрал в себя и сохранил на долгие годы погибший город.

Пролетая над сожженной рощей, я посмотрела вниз и увидела погруженные в снег тела демонов, отдавших жизнь на страшной битве. Крылья их, лишенные перьев, распростерлись по обугленной земле; рога некоторых были отсечены, у других же отсутствовали вовсе – кажется, за тридцать лет они рассыпались прахом. В груди защемило с такой силой, что я не могла вдохнуть. Подняла голову и заставила себя смотреть только на Кая, упрямо летящего вперед к большой расщелине в дереве.

Демон стрелой влетел внутрь Мортемтера и резко остановился. Нагнав его, мы с Кали замерли чуть поодаль от него. Внутри дерева раскинулся огромный город с разрушенными каменными домами, колонами, увитыми обугленными стеблями, с почерневшими мостами, перекинутыми через узкие речушки, вода которых, похоже, много лет тому назад окрасилась в темно-зеленый цвет. Толстая кора дерева, заросшая мхом и плющом, защищала демонов от непогоды, но, к сожалению, не смогла спасти от врагов.

Из груди вырвался судорожный вздох, в носу вновь защипало. На миг показалось, что я заплачу, но слезы, застряв в горле, так и не достигли моих глаз. Мне было больно смотреть на разбитый город, на выжженную траву, где распростерлись десятки окоченевших трупов демонов и маленьких детей, которые не успели спастись от губительного пламени огня. Было невыносимо смотреть на свисающие с деревьев, сплетенные из огромных толстых лиан, горелые гнезда, внутри которых были спрятаны женщины и дети, сгоревшие на войне. Я чувствовала их боль, чувствовала их муки и страдания.

Искусанные губы саднили. Пальцы, впившиеся в гриву пегаса, ломило от напряжения, а голова разрывалась от невыносимой боли и безумных мыслей. Внутри жгло огнем – я чувствовала, как во мне пробуждается огненная стихия, посылая по всему телу смертельные стрелы. Я злилась – на людей, на сотворенное ими зло. Сердце трепетало от несправедливости и горя – но не моего, а чужого.

– Теперь ты понимаешь?.. – глухо спросил Кай. Он не смотрел на меня. Его взгляд – хмурый, полный злобы и невыносимой боли – был направлен на разрушенный дворец, раскинувшийся впереди на небольшом холме. – Понимаешь, каких тварей защищала все эти годы?

Я ощущала его гнев и решимость, недоумение и страх. Его чувства были такими сильными, что, казалось, в любую секунду его самообладание даст трещину, разгорится яростью, накопленной за тридцать лет одиночества.

– Давай уйдем отсюда, – попросила тихо и сглотнула ком слез, пытаясь сохранить должное спокойствие и твердость, присущую охотникам. Но, кажется, все качества охотника я утратила в тот самый день, когда решила предать Совет.

Кай внезапно посмотрел на меня, и взгляд его вмиг потеплел, приобрел прежнюю нежность, которой мне сейчас так не хватало. Несмотря на боль, пронзившую его тело, он выдавил из себя улыбку и, облизнув пересохшие губы, спросил:

– Позволишь мне ненадолго спуститься к дворцу? – Тон его был спокойным, сдержанным, но я видела, как блестели злостью и негодованием его глаза, знала, что он желает задержаться здесь подольше, но из-за меня готов забыть о своих целях. Наверное… – В следующий раз мы можем не почувствовать Мортемтер, – продолжил Кай. – Мы с твоим отцом и советником Анорионом долго искали его, но не слышали зова. Если мы сейчас уйдем…

– Конечно, – оборвала его я. – Давай спустимся. Все хорошо.

Кай благодарно улыбнулся и, развернувшись, полетел к разрушенному дворцу, который, кажется, некогда был белым, как первый снег, но после битвы почернел от пожара и времени.

– Полетели, Кали, – шепнула отрывисто, легонько ударив лошадь по бокам. – За королем.

Мы быстро нагнали демона, а после опустились на каменные плиты, пропитанные темно-зеленой кровью. От величественного здания с резными колоннами, огромными разбитыми окнами, заросшими мхом, и высокими куполами, покрытыми грязью и пеплом, веяло силой, мрачным величием и запустением. Одиноко стоящий на холме дворец давно раскрыл свои большие резные деревянные двери, но казалось, что за все эти годы он стал неприступным, враждебным всему живому. Унылый вид этого места порождал глубоко внутри чувство жалости и беспомощности.