«Если», 2009 № 03 - Журнал «Если»

Март, к этому времени уже уверенный, что она его видит, только кивнул.

— Это он его вращает. Так что, хотя сила тяжести здесь и не такая, как на Земле, но достаточная, чтобы сохранять наши кости крепкими. Вы ведь знаете, что случается с людьми, которые слишком много времени проводят в хопперах.

— Конечно.

— Это называется остеопороз. Ваши кости теряют кальций, становятся хрупкими и легко ломаются. Но здесь такого не происходит. Не войти ли вам внутрь? Это рай, но вам не обязательно оставаться здесь навсегда.

— Хорошо, если это так.

— Но все остаются. Все хотят остаться. Я тоже захотела. И вы захотите.

Март прочистил горло.

— Прежде чем войти, я хочу задать один вопрос. Только один. Ответите на него, и я войду. Несколько часов назад сюда не заходила девушка, называющая себя Робин?

— О-о, — в голосе молодой женщины звучало подлинное огорчение. — Хотела бы я вам сказать, но не могу. К нам ведут семь врат. У каждых врат дежурит стражник — мы сменяем друг друга. Когда появляется кто-то вроде вас, стражник сопровождает его внутрь, а у врат становится его сменщик. Я стою на этих вратах уже три сна, так что через них — а это Врата Номер Четыре — она не проходила. Но она могла пройти через любые из оставшихся. И тогда мне о ней ничего не известно.

— А можно как-нибудь узнать?

— Разумеется, — голос молодой дамы был серьезен. — Нужно просто зайти внутрь и поискать. Вы ведь знаете, как она выглядит, не так ли?

— Да. Могу ли я описать вам ее?

— Это бесполезно. Я не могу отлучаться от врат, пока через них кто-нибудь не пройдет, да и, в любом случае, выглядеть она уже будет по-другому. Лучше. Все выглядят лучше, попадая сюда.

— Вы хотите сказать, что я могу ее не узнать при встрече?

Март поймал себя на том, что шагает в сторону шлюза. Он удивился этому с самого первого шага, но продолжал идти.

— Нет-нет, я не то хочу сказать. Не совсем то. Просто может пройти какое-то время, прежде чем вы поймете, что это она. Все здесь выглядят лучше. Временами гораздо лучше. Мы остаемся похожими на самих себя, но старше, если мы слишком молоды, или моложе, если мы близимся к старости. Привлекательнее — в любом случае. Ну, вы понимаете.

— Нет, — сказал Март. — Не понимаю.

— Вы поймете. Заходите, и вы все увидите сами.

— Так, значит, вы можете оставить свои врата. — Март остановился у самого шлюза.

— Нет, не могу. Да и зачем? Здесь тоже приятно. Это вы тоже увидите. Кроме того, мои друзья сюда приходят поболтать, они приносят мне перекусить, и все такое. Никто здесь не против того, чтобы быть стражником. Здесь вообще никто не против чего бы то ни было.

— Это хорошо.

— За одним исключением. Я вам расскажу об этом позже, когда вы все увидите. Я сама никогда этого не делала, но думаю, это должно быть ужасно.

— Я могу уйти отсюда, когда захочу?

— А вы не захотите. Давайте поднимайтесь, и я захлопну большую дверь за вами.

— Но все же — я могу отсюда уйти?

— Конечно, можете. Но люди, которые нас покидали, не хотели уходить. Именно это я имела в виду, когда говорила, что и здесь тоже есть кое-что плохое. Отсюда мучительно уходить. Я расскажу вам об этом позже.

Март поднялся по ступенькам, и стальная заслонка размером с хорошие ворота мгновенно перекрыла выход за его спиной. Этот шлюз оказался размером с небольшую комнату. Здесь были кресла, картины на стенах и даже камин с разведенным огнем. Март подошел поближе к камину, чтобы получше разглядеть, и вдруг заметил, что заслонка, опускаясь, перерубила его страховочный линь.

— Эй! — воскликнул он. — Пенни? Вы все еще здесь?

Ответа не последовало.

Камин был настоящий, огонь тоже. А вот поленья лишь имитировали дрова. Какой-нибудь горючий газ с кислородной подпиткой, решил Март.

Он услышал, как воздушная система скафандра переключилась на внешний воздух, и подумал, что надо бы вернуться на использование кислородного запаса в скафандре. Но не сделал этого. Настолько приятен для дыхания был этот новый воздух с его чистым свежим ароматом зеленых лугов, простирающихся вдоль морского побережья. Быстро пройдясь по всему помещению и прислушиваясь к ощущениям, Март установил, что голова его не кружится и сознание не помрачилось.

— Это, — произнес он в микрофон, — точно самый странный из всех мемориалов, да к тому же еще и самый большой. Может быть, Пенни и не является живой особой, но ее голос кажется чертовски настоящим.

Стена комнаты отошла назад. Вместо нее теперь был арочный проход в другое помещение.

— Добро пожаловать, — сказала ему девушка, стоящая в каком-то метре за аркой. Она изобразила реверанс, приподняв подол прозрачной алой юбки. — Добро пожаловать в рай, мистер Март Уайлдспринг. Оставайтесь здесь подольше, а покидая нас, возращайтесь побыстрее.

— Благодарю, — Март ступил за пределы шлюза и вдруг обнаружил, что на его лице играет улыбка. — Я могу снять шлем?

— Да, конечно! Вы разве не уверены, что здесь есть воздух? Но ведь если бы его не было, я бы умерла.

— В том случае, если вы реальны. А это так?

— Еще бы! — девица хихикнула. — Хотите прикоснуться?

— Дайте руку.

— Но вы немногое почувствуете сквозь перчатку. Я знаю. У меня был такой же скафандр, но только белый и поменьше. Я все время хотела снять перчатки.

— Вашу руку, если можно!

— Не обязательно руку. Можете и другие места пощупать. Я не против.

Окончательно выйдя из шлюза, Март взял девушку… все же за руку.

— Да, вы не голограмма…

— Ну конечно же, нет! Я реальный, живой человек. Не совсем такой, как вы — мы ведь разного пола. Но все же человек. А как вы находите меня выше пояса?

— Прекрасно, — одобрительно кивнул Март. — Скульптор славно поработал.

— Меня не ваяли! Я родилась и выросла. Я настоящая. Может, поцелуй вас убедит? Хотите поцеловаться?

— Попозже. А сейчас я бы хотел посмотреть рай.

— Славно. Снимайте свой космокостюм. Я помещу его в один из этих шкафчиков.

— Я останусь в скафандре, и шлем свой тоже с собой прихвачу.

— Тогда всем сразу будет видно, что вы новичок, Март. Это вызовет замешательство.

— Но я могу его оставить, если захочу?

— Думаю, да. — В голосе девушки звучало сомнение. — Я никогда этим не занималась. То есть не стояла на страже у ворот. Это мой первый раз, и мне ничего не говорили по поводу скафандров. Поэтому, я думаю, вы можете его оставить. А если этого делать нельзя, то нас кто-нибудь поправит. Но тогда уже у меня будут неприятности.

— Я объясню, что это моя вина.

— Спасибо.