Журнал «Приключения, Фантастика» 5 95 - Алексей Самойлов

В совершенном остервенении, в приступе умоисступляю-щего вожделения Сигурд зашелся в истерическом сладострастном визге. Сила! Мощь! Всевластие! И нет никого выше, сильнее, могущественнее, нет и никогда не будет тех, кто смог бы, сумел их остановить. Высшая раса Мироздания! Единственная раса! Все остальное — амебы, слизни, простейшие, жертвенные животные, двуногий скот! Он надрывался в истошном озверяющем стоне всемогущего, воплощенного в тысячи ипостасей богосущества… это было подлинным блаженством, это было бесконечно в сладчайшем томлении, в предвкушении пьянящего экстаза. На какой-то миг он даже утратил ощущение своих новых тел, растворился в безграничном мраке… И это бросило его назад, в исходное естество, в двуногое и двурукое тело, распластанное в троне-саркофаге под черными сводами. Он просто не выдержал нахлынувшего нечеловеческого, сверхчеловеческого счастья, он был слаб, ведь он был неизбранным, простым, низшим. И в этот миг он почувствовал, как напряглось все вокруг него, как ощетинилось полями недоверия, будто внезапно признавая в забредшем чужака, несущего предчувствие беды.

Он отринул поля от себя. Неимоверным усилием воли он выбросил из памяти, из сознания все человеческое. Он здесь свой!

И выкрикнул в голос:

— Как все это было, как?!

И снова его закрутило, бросило во мрак. Но мрак этот почти сразу рассеялся — и в глаза, а точнее, прямо в мозг, ударил дикий калейдоскоп времен и событий. История прокручивалась с бешенной скоростью — века укладывались в минуты, десятилетия в секунды. Но вот чудо, он все успевал осмыслить, понять. Тени! Они на самом деле были тенями потустороннего мира. И они готовили Пришествие. Их жгли на кострах Святой Инквизиции, выбрасывали из городов и селений, но они пробирались снова, они опутывали доверчивых людей липкой паутиной, делали их зависимыми от себя, подчиняли… Кто? Они! Слуги мира Мрака, тени потусторонних носителей Черного Блага — по виду земляне, люди, но по существу нелюди, чей закон беззаконие, чьи заповеди — убей чужого, ограбь чужого, возобладай женой чужого и растли детей его. Они жили вне морали и чести, они гребли под себя все золото мира, его богатства и ценности, они шли к своей цели — они покоряли не приемлющий их мир. И они покорили его. Почти покорили. Они властвовали над полумиром. И недоступна им оставалась лишь Великая Россия, Святая Русь — ненавидимая ими до нервной дрожи, до спазмов, земная обитель Высшего Духа. Они, прячась за чужими спинами, бросали на непокоренную землю легион за легионом, орду за ордой. Они не могли взять ее приступом, силой, и тогда они пускали в ход свое золото, неисчислимое золото — они разъедали страну изнутри. И Сигурд видел все это их глазами — свет, ослепительно чистый небесный свет исходил из ненавистных земель, он жег, он просвечивал насквозь темные души, темный мир, утопающий в роскоши, богатстве и чудовищной грязи. Много раз они были близки к цели — и уже владели обетованной землей, и уже громили ее храмы и уже вырезали, изводили ее народ — оставалось добить, уничтожить этот источник Духа, загасить эту последнюю Свечу во мраке — и вот оно — Пришествие, воссоединение прообразов потусторонних миров и их теней на Земле, жертвенная кровь, водопады крови, и Вечное Царствие Мрака. Но полуубитая, разграбленная, измученная Держава Вседержителя, нищая, босая, умирающая восставала из пепла и вышвыривала слуг тьмы вон. Это было чудовищно для них, это было непостижимо, избранные не должны были терпеть поражения от неизбранных. А они терпели. А ненавистная земля крепла, росла, возвышалась и процветала — вольно, открыто, беспечно и радостно, даря благое всем ближним и дальним, рассыпая по Вселенной свет и добро. С этим надо было кончать. Сигурд видел в секунды то, что происходило за десятилетия, века. Он видел трехглазых монстров Иной Вселенной и рядом тени, он видел исчадия ада, выходцев из преисподней и рядом тени, он видел предавших, тысячи иуд в самой России, и ими управляли тени мира Мрака. Это была паутина. Это была страшная и хитроумная паутина, чьи нити плелись не годами, а веками, тысячелетиями… но сплелись в последние годы. И он узнавал знакомые по видеоинформу лица, рожи, морды известных политиков, дипломатов, актеров, писателей, банкиров, певцов и снова политиков, правителей — их руками, их языками, их мозгами творилось то, что готовило Пришествие. Они все работали на Черное Благо, они все работали на мир Мрака, на преисподнюю. Черные приходы и черные мессы были лишь малой частью большого и воистину черного «блага» — блага для нелюдей, царствующих в мире людей и готовящих смерть этому миру. И вот она уже шла, наплывала, выползала изо всех щелей — теперь Сигурд видел то, что происходило в глубинах планеты. Он видел тысячи, сотни тысяч рогатоголовых гадин, лезущих из трещин в океанском дне, он видел страшное, неуловимое человечьим глазом черное сияние в провале под Антарктидой, под пробитым материком — это и была чудовищная, невозможная и оттого еще более страшная Сверх-пространственная воронка. Сквозной канал! И он уже не просто понимал и ощущал, он совершенно четко знал, видел, как трескаются защитные невидимые барьеры Земли и других планет, населенных людьми, созданными по Образу и Подобию, видел, как в эти непостижимо огромные и вместе с тем крохотные пузырьки белого света просачивается черное, неостановимое зло. Да, теперь он был отделен от носителей этого зла, он не визжал от восторга вместе с ними, не бился в упоительном экстазе и сладких предвкушениях. Он видел мрак и темень. И в них не было света, в них не было солнца и лучей, ни черных, ни серых, ни пегих. Умирающая, пульсирующая словно живая Земля билась в агонии, сдавливаемая протекающим в нее Извне мраком… И все мелькали, мелькали знакомые улыбающиеся, хохочущие, подмигивающие лица гастролеров, президентов, премьер-министров, правителей, актеров и режиссеров, и снова правителей, и вертящихся рядом с ними, греющихся в лучах славы и власти, опьяненных властью и славой сотни, тысячи лиц иуд, подонков, выродков, отдавших на поругание и погибель белый свет — весь огромный населенный миллиардами невинных и чистых душ белый свет!

На это невозможно было смотреть. Не хватало сил. Лучше было ничего не знать, оставаться в неведении, жить как и все эти миллиарды в забытьи, в тумане, во лжи, восхищаясь кумирами и авторитетами, что ведут в пропасть, на заклание. Тысячи, тысячи холеных, ухоженных, довольных и сытых лиц, рож, морд с сияющими глазками и несходящими улыбками. Нет! Хватит! Сигурд не мог остановить сумасшедший

калейдоскоп. Как поздно он прозрел. Как поздно! Перед самой смертью! Да, этот трон-саркофаг, в котором он заключен, станет его гробом, последним приютом. Они распознали его, и участь чужака будет нелегкой. Но еще вертятся лица, кружатся… вот поганая рожа Говарда Буковски, Креженя, Седого, которому он поддался, чуть не сгубив Гуга Хлодрика, вот жирная харя комиссара из Европола, он посадил Сигурда на десять лет, но тот сбежал, да, да, все они работали на мир Мрака, на Черное Благо. А вот… неожиданно прямо перед глазами промелькнуло встревоженное, даже какое-то напуганное лицо Ивана. Нет! Не может быть! Это ошибка! И снова выплыло оно — в кутерьме, в нагромождении лиц бывшего Правителя, багроворожего военного, повешенного комитетчика, каких-то незнакомых, но отвратно-слащавых рож, странного полупрозрачного, просвечивающего лица не человека, а мохнатого лешего из страшных недетских сказаний. Но Иван?!