Журнал «Приключения, Фантастика» 5 95 - Алексей Самойлов

Журнал «Приключения, Фантастика» 5 ' 95

Юрий Петухов

ВТОРЖЕНИЕ ИЗ АДА. УХОД

Фантастический роман

Не было на Земле «золотого века», не было райских кущ и эдемов, молочных рек и кисельных берегов. Тяжко и кроваво ползла по трупам людским мачеха История. Хроники и мемуары пишут выжившие, победившие, уцелевшие… и потому прошлое смотрится не столь уж и печальным, даже приветливо-добрым, светлым и теплым. Эх, если бы летописи вели погибшие и растерзанные, если бы воспоминания писали замученные и истребленные — миллионы, сотни миллионов, миллиарды невыживших! Если бы мы их глазами увидели океаны крови, пепелища, ликующие рожи убийц, занесенные над ними мечи и палицы, направленные в их груди стволы, если бы услышали их ушами предсмертные вопли, визги, хрипы, зная, что через минуту, секунду, миг будем сами хрипеть, умирая, покидая навсегда этот страшный и жестокий мир! Никогда бы не родились легенды о «золотых временах». Мачеха История, убивая слабых и неудачливых, растерявшихся и замешкавшихся, идет рука об руку с сильными, беспощадными, нахрапистыми и жестокими победителями. И они платят ей за это льстивыми и выспренними словесами хроник, летописей и воспоминаний. Не было на Земле «золотого века». Не было. Нет. И не будет. Ибо порождено человечество Богом — началом здоровым и созидающим. А погублено дьяволом — силами гниения, вырождения и разрушения. В адскую пропасть катится род людской, не желая оглянуться в падении, задуматься, раскаяться и вернуться к Богу. Обречен род людской. И потому тешит себя в смертном угаре баснями о былых «добрых временах» и грядущих «кущах райских». В дурмане дьявольском пребывает, подобно охмуренному зельями наркотическими или потерявшему разум. И нет спасения!

Заложено Богом было от века — не пускать в мир сей порченных дьяволом, гниющих телесно и духовно с рождения, родившихся выродившимися. Забирал их Бог к себе, не давая умножать зло и спасая души их. Но пошел человек против Бога, науськиваемый дьяволом, и против Воли Всевышней, против самой природы естества своего, в гордыню превеликую впав, обрел безумство выхаживать не допущенных к долгой жизни, не допущенных к продлению рода — выхаживать вырождающихся. И умножилось число их, и стали порождать они подобных себе — и пришел в мир земной дьявол вырождения, и воцарился над миром этим князем. И обрели вырождающиеся и несущие гниение в мир силы большие, чем здоровые, ибо цепче цеплялись за жизнь, за место в ней, ибо вся жизнь их была не созиданием и творением, а свирепой и нещадной борьбой за выживание среди чуждых им, и стали сильнее их, приспособленней, хитрее, злее, мстительней, злобней — на их плечах вполз владыка мира разрушения и смерти в мир живых, их руками и их нечистой волей установил в мире этом законы свои. И встали выродившиеся над невыродившимися, нечистые над чистыми, выгнившие изнутри над сохранившими душу, черные над светлыми, проклятые над благословенными. И пришло время извергов. И тщетно мучили себя вопросами созданные по Образу и Подобию, искали ответов на неустроение свое, на горе, раздоры, смерти, несправедливости и боли — тщетно, ибо не ведали, что рожденные под Богом, оказались во власти извергов-выродков, слуг дьявола, царствующих в мире этом. Все смешалось под небесами земными и в черных пропастях Вселенной. Все помутилось в пресветлом царстве, задуманном пресветлым, но изначально погружающемся во мрак адский. И повсюду был враг рода людского — и извне, и внутри его, в самом нем, ибо идущий против Бога оказывается в лапах дьявола, каждый получает но делам своим. И пытались немногие и отчаянные в кровавом месиве мачехи Истории подать голос, образумить гибнущее человечество, пресечь вырождение, окоротить извергов-выродков, очистить род вырождающийся… но страшна их участь была и гибельна, ибо под Богом они шли открыто и честно, говоря одну правду святую, взывая к совести, чести, разуму. Но били их подло, чернили, клеветали на них, убивали из-за угла, губили чужими руками братьев их, бросали их в черное болото беспамятства или мазали дегтем обильно и гнусно. Беспощадны есть выродки! Беспощаден и подл князь мира сего! Ненавидимо им и ими все живое, здоровое, творящее. Но особо ненавистен силам зла видящий их, не пребывающий в их черном дурмане, ненавистен посланец Бога на земле. Исполчаются на такого всеми легионами своими, тьмами извергов. И обречены благословенные изначально пред незримо-лютыми силами. Неравен бой. Но покуда есть они во Вселенной — есть надежда у рода людского, ибо верят верящие, что придет нора и вложит Господь Бог в десницу благословенных Свой Карающий Меч!

Наследный император Умаганги, беглый каторжник-рецидивист карлик Цай ван Дау, прежде чем наткнуться на незримую стену, вытянул вперед свою руку, трехпалую и уродливую, будто узрел энергетический барьер. Пальцы остудило и обожгло одновременно. Хрустальный лед! Он сразу вспомнил проклятую Гиргею и этот сатанинский, иновселенский хрустальный лед — толщи непонятных, коварных полей, переплетения прозрачных силовых линий… Будто и не покидал планеты-каторги! А может, и впрямь не покидал?

Острая привычная боль пронзила виски, молотом ударила в лоб, выдавив из незаживающей раны каплю черной холодной крови. Цай скривился, сморщился, застонал. Защитные поля всегда плохо на него действовали. Да и, собственно, проверка эта пустая, ненужная, он знал и без нее, что шестиметровый бронезабор окружен энергетическими барьерами. И черт с ним! Никто и не собирается лезть через забор, все заборы на свете существуют только для идиотов и тупарей. Они проникнут в форт иным путем.

Цай уныло побрел вдоль незримой стены. Он был одинок и беззащитен. Над его головой в черной пустоте не висела собственная капсула, не хранила от неожиданностей — он не миллиардер Дил Бронкс, он беглец, жертва, за ним охотятся со всех сторон… и когда-нибудь его обязательно настигнут. Да, настигнут и заставят держать ответ. Он больше не выдержит пыток! У карлика Цая ван Дау был свой расчет идти по рисковой тропке рука об руку с Иваном. Он пришел к русскому сознательно. Вместе с ним он или победит — и тогда станет недосягаемым для всех этих паучьих синдикатов и прочих гипербанд, недоступен для спецслужб земных и вселенских, — или проиграет, ничего не потеряв, все одно — преступлений за ним столько, что с лихвой хватит на десятерых висельников.

Только вчера Цай перерезал глотку третьему серому стражу Синдиката. Они разыскали его и здесь. Еще бы не разыскать! Но они не собирались «мочить» строптивого беглеца, если б собирались — давно бы спровадили на тот свет. Значит, он им все еще нужен. А может, они позапутались совсем, и немудрено, такой кавардак по всему миру, все будто белены объелись… позавчера семеро бандюг, из амнистированных, прямо в центре пригорода, в скверике Процветания и Свободы, распяли двух копов вверх ногами на одном корявом дубе — зевак собралось тыщи с полторы — галдели, хихикали, визжали, советы давали, какая-то бабка в минишортах и фиолетовой майке зароптала было, так ее саму чуть не придавили. Цай стоял за поникшей осиной и дрожал. В те минуты ему хотелось обратно, на Гиргею.