Марш Теней - Тэд Уильямс

— Где ты был? — снова спросил Чет.

— Я встретил одного старичка.

— Какого еще старичка? О ком ты?

Кремень не ответил. Он пристально смотрел на дверь усыпальницы, где недавно скрылась королевская семья. Оттуда уже кто-то выходил — значит, похороны закончились.

— Так ты не сказал, где был, — настаивал Чет.

— Почему та женщина смотрит на меня? — спросил мальчик.

Чет обернулся и в центре похоронной процессии увидел полную пожилую даму в платье из черно-золотой парчи. Ему показалось, что это тетушка покойного принца — Мероланна. Удивительно, но она и в самом деле пристально смотрела на мальчика, а потом зашаталась, словно собиралась упасть в обморок. Кремень быстро спрятался за спину Чета, но фандерлинг не понял: испугался мальчик или просто не хотел, чтобы на него глядели. Чет повернулся к герцогине: служанки поддерживали ее под руки и уводили в сторону внутреннего двора. Она оглядывалась по сторонам, и по лицу ее было видно, что она и боится, и хочет еще раз увидеть ребенка. Наконец она скрылась в толпе.

Не успел Чет понять, что все это значит, как люди заволновались и стали перешептываться. Чет ухватил мальчика за рукав, чтобы тот снова не сбежал. Из усыпальницы выходили принц и принцесса. Стражники окружали их. Королевские дети выглядели глубоко потрясенными, особенно принц: бледный, с ввалившимися глазами, он и сам походил на ожившего мертвеца, решившего прогуляться.

«Несчастная семья Эддонов», — подумал Чет, когда близнецы шли мимо него.

Их окружали придворные и слуги, но и в этой толпе они казались совершенно одинокими, словно на земле осталась только малая часть их существа. Трудно было поверить, что перед фандерлингом предстали те же люди, что встретились Чету и Опал на холмах несколько дней назад.

«Сейчас на них лежит весь груз мира», — подумал Чет.

Впервые он понял истинное значение древнего изречения и явственно ощутил убийственную тяжесть грязного холодного камня. Это чувство заставило его содрогнуться.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Лунный свет

Король Клаон, отца воды возлюбленный потомок, напуган был словами нищего бродяги и поклялся, что всякого ребенка, рожденного со знаком порочности на теле, найдет и уничтожит…

Из «Компендиума прописных истин». Книга Тригона

13. Задание Вансена

ЗАЛ СУДЕБНЫХ ЗАСЕДАНИЙ

Силен тот человек, кто не поет,

А кто поет, не повернется даже

На двери закрывающейся стук.

Из «Оракулов падающих костей»

— Я не желаю ничего больше слушать.

Он устал. Голова болела. Он чувствовал себя смертельно больным. Ему казалось, он никогда уже не поправится по-настоящему. Хотелось только одного: бросать об пол тяжелый кожаный мяч, что он и делал. И не собирался останавливаться, чтобы о чем-то думать.

— Ну пожалуйста, Баррик, умоляю тебя, — говорил Гейлон Толли.

Он изо всех сил старался не показать своего нетерпения. Это и позабавило, и рассердило Баррика.

— Принц Баррик, — поправил он молодого герцога. — С недавних пор я принц-регент, а не просто ваш младший кузен, поэтому вы не должны разговаривать со мной в таком тоне.

Гейлон кивнул.

— Конечно, ваше высочество. Простите мою оплошность.

— Уже лучше. — Баррик улыбнулся. — Ладно, повторите еще раз.

— Я хотел… — Герцог Саммерфильдский снова изобразил терпеливое выражение лица. — Я хотел сказать, что сегодня утром ваша сестра опять встречалась с послом Лудиса — с этим черным Даветом.

— Одна? За закрытыми дверями?

— Нет. — Гейлон покраснел. — В саду, в присутствии других людей.

— Ага.

Баррик снова стукнул по мячу. Новость взволновала его, но он не хотел это показывать, чтобы не доставлять удовольствия Гейлону.

— Значит, моя сестра, принцесса-регент, разговаривала в саду с послом человека, который держит нашего отца в плену?

— Да, но… — Гейлон нахмурился и повернулся к Авину Броуну: — Принц Баррик не желает меня понимать, Броун. Попытайтесь объяснить вы.

Комендант пожал плечами. Он был необыкновенно крупным человеком, и его простое движение, казалось, способно обрушить лавину.

— Создается впечатление, что ей приятно общество посла, — сказал Броун. — Она очень внимательно прислушивается к его словам.

— Когда вы болели, принцесса имела продолжительную встречу с Даветом, ваше высочество, — подхватил Гейлон. — Кроме дан-Фаара, она ни на кого не обращала внимания.

«Не обращала внимания…» — мысленно повторил его слова Баррик.

Даже сквозь болезненный туман в воображении принца, сквозь усталость и лихорадочное состояние, что опутывали его, словно паутина, он все-таки смог понять значение этих слов.

— То есть она обращает больше внимания на него, нежели на вас, — произнес Баррик. — Вы это хотите сказать, Гейлон?

— Вовсе нет!

— У меня создается впечатление, что вы пытаетесь рассорить меня с сестрой. — Баррик снова ударил мячом о пол. Мяч попал в стык между плитками и покатился прочь. Двое пажей едва успели отскочить в сторону, огромный пес бросился ловить мяч, загнал его в угол за сундук и недовольно зарычал. — Но я и сестра — одно целое, герцог Гейлон. И вам следует это запомнить.

— Вы неверно меня поняли, ваше высочество. Мы переживаем ужасные времена. И должны быть сильными. Все знатные дома Южного Предела должны держаться вместе: Эддоны, Толли, остальные. Я прекрасно это понимаю. Но нельзя давать простым людям повод шептаться, что ваша сестра… проводит время в компании похитителя вашего отца.

Гейлон повернулся к Броуну.

Всем своим видом показывая, что не имеет никакого отношения к этому разговору, комендант внимательно наблюдал, как пес лапой пытается достать из-за сундука мяч.

Баррик начал сердиться. Гнев его был еще слабым, как сверкающая над дальним холмом молния.

— Вы забываетесь, — ответил он герцогу. — Уходите. Так и быть, я прощу вашу бестактность, Гейлон, но впредь остерегайтесь. В другой раз вам придется защищать свою честь с оружием в руках, причем моя сестра не станет искать для вас противника, а сразится сама.

— О боги! Неужели они все безумны? — воскликнул Гейлон Толли.

Броун крепко сжал его плечо и настойчиво подтолкнул к дверям, что-то шепча на ухо герцогу. Выпроваживая Гейлона, комендант странно взглянул на Баррика: в удивленном взгляде было то ли одобрение, то ли плохо скрытое презрение.

Баррик не нашел в себе сил разобраться в этом. За три дня, что принц провел на ногах, ему пришлось присутствовать на похоронах брата, потом, уже в замке, выдержать долгую утомительную церемонию в пропахшем ладаном огромном храме Тритона, после чего его и Бриони произвели в регенты. Баррик до сих пор чувствовал себя плохо. Лихорадка пронеслась по его телу, точно огонь по лесной поляне. Сгорело самое главное: корни и ветви, — и понадобится много времени, чтобы они отросли вновь. Но и это еще не все. Лихорадка оставила после себя какие-то таинственные зародыши — семена новых идей. Баррик чувствовал, как они зреют внутри и ждут часа, чтобы выйти наружу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});