Лондон в огне - Эндрю Тэйлор

для младших отпрысков. Маргарет у Ньюкомбов не жила: у нее был муж и собственный дом. А еще она располагала достаточным количеством свободного времени, чтобы подрабатывать, разнося «Газетт» в Смитфилде и окрестностях. И вот на нее пожаловался тамошний владелец таверны. Я выяснил, что Маргарет невиновна: она отвергла ухаживания этого человека, и тот в отместку подал на нее жалобу.

Снисходительностью Уильямсон не отличался. Первые две разносчицы лишились работы. Он был готов поступить так же и с Маргарет, объяснив свое решение тем, что эта женщина наверняка выставляла напоказ свои прелести, а значит, вина за случившееся лежит на ней. Однако на самом деле Уильямсон просто не хотел портить отношения с владельцем таверны. Я взывал к его милосердию — увы, отчасти преследуя собственные интересы: мне не хотелось нарушать покой в доме Ньюкомбов. В конце концов Маргарет оставили на службе, и я договорился, чтобы она разносила номера «Газетт» по другому маршруту.

На первый взгляд, Маргарет не производила впечатления женщины, способной пробуждать в мужчинах страстный пыл. Она была плотного телосложения, широкая в бедрах, но при этом маленького роста, с ярким румянцем и черными кудрявыми волосами. Она прониклась ко мне благодарностью за помощь: здоровье больше не позволяло супругу Маргарет зарабатывать на жизнь. Ее муж служил во флоте, но его комиссовали семь месяцев назад, и все это время он тщетно ждал, когда ему заплатят все положенное жалованье целиком. Этот человек был серьезно ранен в битве с голландцами.

Маргарет оказалась доброй и, насколько возможно в ее положении, честной женщиной. Чем лучше я ее узнавал, тем большей симпатией к ней проникался. С отцом она тоже поладила, и, заботясь о здоровье старика, я платил Маргарет, чтобы она выводила его на прогулки.

Отцу нравилось прохаживаться по берегу реки. Шагая в сторону Сити, он с любопытством ребенка во все глаза смотрел по сторонам, не понимая, что за развалины кругом и почему местные жители не возведут на пепелище новый город.

Но в этот раз отец захотел пойти к Уайтхоллу. Позже Маргарет рассказывала, что батюшка веселел на глазах, точно школяр, отпущенный на каникулы. Он указал на массивное прямоугольное здание Банкетного дома, возвышавшееся среди дымовых труб и зубцов на крышах строений пониже, теснившихся вокруг.

— Здесь, моя дорогая, мы расправились с кровавым королем и подготовили Англию к пришествию короля Иисуса, — с улыбкой сказал он ей.

Маргарет и ее муж жили в Эльзасе.

Так лондонцы прозвали район Уайтфрайерс, поскольку жизнь там была такой же неспокойной, как и в настоящем Эльзасе, раздираемой распрями провинции на границе Германии и Франции. Лондонский Эльзас располагался на месте мужского монастыря и окружавших его земель. На востоке Темпл, населенный законниками, на западе Брайдуэлл, где кишмя кишат шлюхи, на севере Флит-стрит, на юге Темза. До дома Ньюкомбов в Савое оттуда было всего несколько минут пешком.

Пожар не обошел Эльзас стороной, обратив множество домов в руины и пепел. Но некоторые здания уцелели, ведь монастырь был построен по большей части из кирпича и камня. Несмотря на разрушения, Эльзас оставался почти таким же многолюдным, как и до нашествия огненной стихии. Люди селились прямо на развалинах, находили убежище в подвалах, после Пожара оказавшихся под открытым небом, и забивали уцелевшие дома до отказа.

Эльзас обладал особым преимуществом, благодаря которому его обитатели закрывали глаза на любые изъяны. В Средние века вся округа была объявлена убежищем. Хотя монастырь давно распустили, право убежища сохранилось по сей день. Эльзас являлся автономией, а это означало, что с точки зрения закона район был независим от большого города, который его окружал.

Поэтому Эльзас стал пристанищем мошенников, убийц, воров, попрошаек и уличных девок. Объединяясь против незваных гостей, они сопротивлялись любым попыткам нарушить старинное право на убежище. Ни один магистрат не осмеливался пересечь границу Эльзаса, ведь в противном случае его избили бы, а то и вовсе прикончили. Даже королевская гвардия боялась заходить в Уайтфрайерс.

Муж Маргарет не был проходимцем — он просто имел несчастье лишиться части ноги, защищая свою страну. Однако у него были неоплаченные долги, поскольку флот задолжал ему жалованье за полтора года, а значит, выйдя за пределы Эльзаса, он рисковал угодить под арест. Вот почему супруги жили там, где до них не могли добраться приставы.

— Теперь нас не трогают, — с ноткой гордости в голосе рассказывала мне Маргарет. — В Эльзасе не так уж и плохо, надо только привыкнуть. Может, Сэм и одноногий, зато и кинжал, и пистолет у него всегда при себе. Когда мы только переехали, он одному негодяю палец отрезал.

Вот такой была Маргарет Уизердин. Если бы меня спросили, что я о ней думаю, я бы рассудил, что эта женщина ничем не может быть мне полезна, разве что для исполнения определенного поручения, и то лишь на короткое время. Уверен, что и Маргарет не считала меня значимой фигурой, — для нее я был всего лишь человеком, благодаря которому она приносила беспомощному мужу несколько лишних пенни в неделю.

Но все изменилось, когда мой отец исчез.

Глава 32

Батюшка пропал в среду, чуть больше чем через неделю после моего возвращения из Колдриджа.

Госпожа Ньюкомб сообщила мне об этом, когда я принес ее мужу свежую стопку исправленных гранок. Пообедав, отец, как обычно, расположился в гостиной, и хозяйка оставила его дремать в кресле. Но когда она заглянула в комнату час спустя, батюшки там не оказалось.

Госпожа Ньюкомб судорожно теребила передник:

— Как мне за ним уследить, сэр? Не могла же я весь день просидеть около него. Дети расшалились, служанка заболела. Маргарет сегодня не работает, а у судомойки ума — кот наплакал.

Дверь была заперта на засов, однако батюшка отодвинул его и вышел из дома. Хозяйка послала судомойку и работника господина Ньюкомба прочесывать улицы, но те вернулись ни с чем. Госпожа Ньюкомб снова отправила их на поиски, и они до сих пор не вернулись.

Я сдержал гнев, понимая, что несправедливо винить хозяйку. У бедной женщины и без моего старика забот хватает. Она добрее и снисходительнее к его слабостям, чем наша хозяйка в Челси, госпожа Ральстон. Однако лучше не испытывать терпение госпожи Ньюкомб, иначе мы с батюшкой снова останемся без крыши над головой. Да и в любом случае, не мог же я посадить батюшку под домашний арест. После долгих лет тюремного заключения больше всего на свете он ненавидел