Лондон в огне - Эндрю Тэйлор

механическую работу — вы уже раз или два ею занимались. Тогда я отметил, что вы четко соблюдаете пропорции и хорошо владеете пером.

— Сэр… — произнесла Кэт. — Хочу попросить вас об услуге.

Хэксби нахмурился и подался вперед:

— Вы не в том положении, чтобы ставить условия.

— Простите, сэр, но не могли бы вы стать моим учителем? — Кэт обвела широким жестом все, что было в комнате, — и наклонную чертежную доску, и большой сундук, в узких ящиках которого хранились планы, и искусные деревянные модели на полках. — Я хочу узнать о вашем ремесле как можно больше.

— Полагаю, вреда от этого не будет. — Лицо господина Хэксби было погружено в тень, но по голосу чертежника Кэт поняла, что ее просьба его позабавила. — Чем лучше будете разбираться в деле, тем больше от вас будет толку.

— Когда откроется чертежная мастерская, сэр?

— Скоро.

— Госпожа Ноксон сказала, что к завтрашнему вечеру я должна уйти.

— Неужели вы настолько опасная смутьянка? — И снова шутливый тон. — Как видите, ваша слава бежит впереди вас. — Старик некоторое время молчал. Руки у него на коленях дрожали. — Я устал. Идите к себе, а утром я поговорю с госпожой Ноксон. И с вами. Но только при условии, что до тех пор вы никому не доставите хлопот.

Когда Кэт поднялась на чердак, он был погружен во тьму, и дождь стучал по оконному стеклу. Марджери спала — или, во всяком случае, притворялась. Ее дыхание было глубоким и размеренным. Время от времени она тихонько всхрапывала.

Кэт задула свечу и быстро разделась. Юркнув под одеяло, она нащупала на подушке какой-то предмет.

Сразу насторожившись, она принялась ощупывать находку. На подушке ее ждал много раз сложенный лист бумаги, а внутри скрывалось что-то твердое. Кэт замерла, прислушиваясь. Теперь дыхание Марджери стало тише и медленнее.

Кэт развернула бумажный сверток. Внутри лежали две монеты. На ощупь девушка определила, что это недавно отчеканенные полкроны. Марджери, как могла, постаралась возместить причиненный Кэт ущерб. Что ж, это все же лучше, чем ничего.

Близился рассвет. Постепенно дыхание Марджери в темноте снова стало глубоким и размеренным, будто звуки прилива и отлива.

Глава 30

В последнюю ночь во дворе «Трех петухов» Кэт снова приснился кузен Эдвард. Сначала она его не видела, потому что все вокруг было погружено во тьму. А потом она учуяла исходивший от него мерзкий запах застарелого пота и кислого вина. Затем до Кэт донеслось его хриплое учащенное дыхание, а половицы заскрипели под его комнатными туфлями. Шаги приближались.

И вот он навалился на Кэт всей своей массой, его рука зажала ей рот и частично нос. Кэт стало трудно дышать, она забилась под его тяжестью, пытаясь высвободиться, но осознавая, что ее усилия тщетны: он слишком силен, его вес слишком велик, а желание овладеть ею слишком сильно. Через секунду Кэт снова ощутит худшую боль на свете, пронзающую все ее естество.

Вот она мотнула головой, и его рука больше не зажимает ей рот. Кэт набрала полную грудь воздуха, но крикнуть так и не смогла.

И вдруг внезапно и резко она проснулась в своей постели, мокрая от пота и запутавшаяся в одеяле. Круг света от свечи и темная тень подбирались все ближе. Сзади кто-то хрипло дышал.

Кузен Эдвард здесь. Это был не сон.

Треск, напоминающий пистолетный выстрел, разбудил ее окончательно. Кэт ахнула.

Как всегда по утрам, чердачная дверь со скрипом открылась. Свеча озарила проем и стоявшую в нем маленькую съежившуюся фигурку.

Марджери. Служанка спускалась на кухню, чтобы развести огонь в очаге и поставить воду кипятиться.

Кэт снова упала на подушку. Постепенно ее дыхание выровнялось. Пот на коже высох. Она лежала во влажной ночной сорочке, впечатления от сна были еще свежи. Она беспомощна, она стала жертвой не только Эдварда, но и своего же собственного страха.

Ее отец часто повторял: «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну огненную».

А если твой кузен берет тебя силой, пусть он погибнет, вырви его из своей жизни. И ежели существует геенна огненная, молись, чтобы он горел в ней.

В среду после обеда Кэт покинула двор «Трех петухов». Джон шел следом и вез в тачке ее почти пустой сундук. Парень не произносил ни слова, однако Кэт чувствовала на себе его взгляд.

По просьбе господина Хэксби госпожа Ноксон договорилась, чтобы Кэт несколько дней пожила в комнате над кофейней неподалеку от Чаринг-Кросс: она ходила в одну церковь с женой владельца. Кэт должна была заплатить за гостеприимство и деньгами (тут ей помогут пять шиллингов от Марджери), и помощью по хозяйству.

Господин Хэксби обещал сообщить, когда будет подписан договор аренды на чертежную мастерскую в Ковент-Гарден.

— Полагаю, со дня на день. Доктор Рен полон решимости заполучить это помещение, а он всегда находит способ добиться своего.

Благодаря пяти шиллингам статус Кэт в кофейне был чуть-чуть повыше, чем у остальной прислуги: она занимала промежуточное положение между постоялицей и работающим без жалованья подмастерьем. В четверг утром она несколько часов убирала, подметала и драила полы. Но в десять хозяйка объявила, что до пяти часов вечера Кэт совершенно свободна. Не было смысла учить гостью прислуживать господам и тем более варить такой дорогой и изысканный напиток, как кофе.

— Иди, — сказала она и взмахнула передником, будто прогоняя назойливую муху или мышь. — Не путайся под ногами.

Отдых и свободное время должны были бы стать для Кэт подарком. Но вынужденное безделье выбивало ее из колеи. Вне знакомых ролей служанки, племянницы или дочери Кэт чувствовала себя не в своей тарелке. Впервые в жизни у нее не оказалось своего места. В огромном Лондоне она чувствовала себя потерянной.

Она пошла на запад, к Уайтхоллу, а потом к Вестминстеру, порадовавшись, когда пепелища и развалины остались позади. Сначала Кэт оставалась настороже, но постепенно страх быть узнанной отступил. С той ночи, когда она сбежала из Барнабас-плейс, прошло два месяца. На ней одежда служанки. И не только это: ее манера вести себя претерпела изменения, и теперь Кэт научилась разговаривать с господами, как надлежит прислуге. А люди видят только то, что ожидают увидеть.

Тот первый день придал Кэт уверенности. А еще во