Эскадры красного гиганта - Максим Калашников

Но Империя слыла супермогущественной. И у нее было оружие, о котором мы, увы, скажем лишь вскользь – минное. Практически не имеющее аналогов в мире. Мы могли сделать этот удобный для американских лодок маршрут вовсе непроходимым, наглухо перекрыв его полями «подводной смерти». Наши мины можно ставить с надводных кораблей и субмарин, с самолетов и вертолетов. Наши СМДМ двигались сами, скрытно выходя в заданный район, в заливы, гавани и проливы, одолевая совершенно незаметно до полусотни верст под водой и ложась на дно в заданной точке. Они могли по сигналу затаиваться и по сигналу же активизироваться, делая море «смертельным супом с клецками». Их можно было скрытно ставить с мирных на первый взгляд сухогрузов и рыболовецких траулеров, с яхт и катеров. Все наши мины – неконтактны, то бишь способны взрываться без касания вражеского корабля, реагируя на него в радиусе 20–45 метров. Они до года способны покоиться в полной готовности под толщей вод, и их очень трудно засечь гидролокаторами. Даже на провоцирующие взрывы они «обучены» не реагировать. Американский аналог нашей самодвижущейся СМДМ, SLMM, уступал нашей по глубине постановки в полтора, а по массе разрывного заряда – в три раза («Военный парад», май–июнь, 1994).

Но верх нашего минного дела – это мина-ракета ПМК-1. Устройство из якоря и подводного контейнера с чуткой аппаратурой наведения да с подводной же ракетой внутри. Эта мина ставится также с подводных лодок, выстреливаясь из торпедного аппарата. Ее «ухо»-наводчик засекает даже самые малошумные субмарины врага, выстреливая в них реактивную смерть. Ракета идет до цели только семь секунд, и уклониться от нее невозможно. Даже крикнуть «мама» американский подводник не сумеет. Русские лодки могли ставить эти машины на глубинах до 400 метров, под прикрытием тех же шумов норвежских рек да Гольфстрима. И американская якорная «Кэптор» с самонаводящейся торпедой уступает нашей по силе взрыва семикратно, а использующаяся в ней обычная торпеда Мк 46 при попадании отнюдь не гарантирует потопление наших весьма живучих лодок. Мы могли завалить нашими минами попроще почти все мелководное Средиземное море, сделав его непроходимым для Шестого флота США («Военный парад», май–июнь, 1994).

А в подводной войне мы и сами были доками. Американская аппаратура обнаружения лодок слепла и глохла в арктических районах, в местах скопления прибрежных паковых льдов. Мощных, многолетних, сводящих с ума слухачей-акустиков грохотом и визжанием трущихся граней. Звуки порой невыносимы – будто водят железом по стеклу или ножом по фарфоровой тарелке. А ведь мы сумели проложить маршруты вдоль берегов Гренландии, в местах чуть ли не вековых паковых льдов!

К 1985-му целые поколения американцев выросли в твердой и спокойной уверенности: у них – самый сильный флот в мире, самые сильные авианосцы мира. А эти ужасные русские со своими танковыми полчищами – где-то далеко, за огромным «водяным рвом» океана. Да, они знали о нацеленных на них русских ракетах. Но это было чем-то далеким. Как для солдата – патрон в обоймах чужой армии – в сотнях верст по другую сторону границы.

Но теперь дуло смотрело им прямо в лицо. «Дуло» в виде ударных военно-морских соединений СССР. Черный «зрачок» ствола, глядящий прямо в глаза, навевал смертельный страх.

США оказались перед необходимостью снова наращивать свои морские силы, пустив по ветру американскую экономику. Ибо гонка вооружений в этой сфере становилась для них неподъемной. Ибо АПЛ США последнего поколения «Си Вулф» водоизмещением 9 тысяч тонн стоила им 2 миллиарда долларов каждая. Чересчур много даже для богатой Америки. И содержание полутора десятков суперавианосцев пожирало ежегодно до 3 миллиардов. Появление же нескольких таких кораблей у нас заставило бы строить в полтора раза больше американских. Каждый же новый гигант типа «Нимитц» обходился американцам (в 1988 году) в 6 миллиардов 235 миллионов долларов.

Каждая новая АПЛ типа «Огайо» – в 2,5 миллиарда. Каждый новый крейсер типа «Тикондерога» – в 4 миллиарда 127 миллионов. Каждая установка скорострелок «Фаланкс» – в 28 миллионов.

В погоне за сокращением расходов американцы прекратили к началу 1970-х строительство крейсеров, стали делать фрегаты типа «Оливер Х. Перри» – без резервирования основных систем, с одновальной двигательной установкой, с одноэшелонным размещением оружия. Они выдыхались на глазах.

Они были на грани краха. Или капитуляции, принятия наших условий. Но оказалось достаточным потратить денег меньше, чем на десяток «Фаланксов», поддержав стадо «российских демократов», чтобы обратить во прах усилия десятков поколений русских. Для этого оказалось достаточным посадить в Кремле сначала Горбачева, а потом Ельцина. Придав им «силы реформаторов» в виде Чубайса, Лившица, Уринсона…

К концу 1970-х Империя выдвинула национальную доктрину океанского господства. В 1979-м вышла из печати «Морская мощь государства» – книга главкома ВМФ СССР Сергея Горшкова, ставшая бестселлером на Западе. Автор этих строк купил ее, когда ему было тринадцать лет. Выкроив четыре рубля шестьдесят копеек из денег на школьные завтраки.

Горшков отчеканил железные правила сохранения морского могущества. Первое – держава должна иметь не только военные эскадры, но и мощный торговый флот. Второе – рядом должен быть сильный рыбопромысловый флот. Третье – нужно иметь большой океанографический флот. Четвертое – свою судостроительную индустрию.

К 1985 году мы имели все эти составляющие. Все! И под флагом СССР в конце 1970-х ходили суда валовой вместимостью в 20,8 миллиона тонн, тогда как под звездно-полосатым полотнищем плавали всего 13,76 миллиона. Империя занимала седьмое место в мире, США – восьмое.

Наш торгово-промысловый флот рос бурными темпами. Мы могли зарабатывать сотни миллионов долларов на мировых грузоперевозках. Мы пополняли свою мощь судами – контейнеровозами, танкерами, кораблями с горизонтальным способом погрузки. Разворачивали суперпроект «эскадры» контейнеровозов серии «Дунай–море». У нас были 17 пароходств.

Мы строили лихтеровозы – грузовые суда, несущие лихтеры – мелкосидящие баржи. В мирное время они дешево и быстро могут перебрасывать грузы, не завися от оборудованных портов. А в случае чего – становятся десантными кораблями. У Клэнси в «Красном шторме» именно на лихтеровозе мы внезапным наскоком захватываем стратегический пункт Атлантики – Исландию.

А что ныне? Ныне все растащено по «суверенитетам», ржавеет и стареет. Из 17 пароходств потеряны десять. Дунайское, Черноморское, Азовское, Литовское, Латвийское и Эстонское, Грузинское, Каспийско-Иранское и Среднеазиатское. Более 10 миллионов тонн валовой вместимости. Утрачены порты Либавы-Лиепаи, Клайпеды и Таллина, Одессы и Мариуполя, Баку и Батуми. Такого не было даже в страшные, унизительные для русских 1918–1922 годы. Единым махом кремлевские реформаторы отсекли все, что завоевывалось веками.

Всего лишь кучки мерзавцев у власти оказалось довольно, чтобы взорвать все опоры нашего морского могущества. То, что унаследовал разваливающийся «обрубок» великой страны, РФ, – стареет и ветшает день ото дня. Новые суда не строятся. А те, что есть, переходят под флаги Мальты или Либерии. Страна вынуждена нанимать для перевозок суда Запада, отдавая этому кровососу-пауку сотни миллионов долларов ежегодно…

США свято хранят принципы своей морской мощи. По закону 1936 года платят субсидии из казны судовладельцам. Закон гласит: США не должны попадать в зависимость от иностранных судовладельцев и верфей. Страна должна располагать транспортным флотом из судов, построенных в США, принадлежащих американцам и укомплектованных экипажами из граждан США.

Когда мне становится уж совсем тошно, я беру с полки одну из книг и погружаюсь в иные времена, в иные энергии.

«Он ходил в Средиземное море на кораблях Пятой эскадры, противодействующей Шестому американскому флоту. В зеленой воде двигались серые стальные корпуса. Прозрачная радуга залетала на мостик сигнальщика. Жарко дышала Сахара. За кормой в горячем тумане скрывались пирамиды Египта. По правому борту, за трубами глубинного бомбомета, лежала погребенная Троя. Зенитно-ракетный комплекс был нацелен на Парфенон. Под килем эхолот щупал дно с затонувшими галеонами. Антенны локаторов посылали невесомые вихри к Вифлеему. И повсюду на зеленой воде, в туманном небе, в глубинах моря двигался заостренный металл. Летели самолеты, скользили подводные лодки, туманились корабли. Борьба на стыке трех континентов удерживала равновесие мира. И он, аналитик, изучал военный конфликт как часть глобальной стратегии. Авианосец „Дуайт Эйзенхауэр“ покинул порт Сиракузы, туманной горой стоял на горизонте.

…Между Италией и Грецией в узком бассейне двигались подводные стартплощадки, откуда в первые минуты войны уйдут ракеты к Севастополю, Донецку и Киеву. Лодка, на которой он находился, прочесывала море, щупала гидролокатором глубь, стараясь засечь тяжелую тушу «Стратега». Он жил с моряками в тесном отсеке, где сумрачно горела лампа, пахло горьким машинным маслом, и от мерного рокота двигателя, от туманного желтоватого света все время хотелось спать. Он часами дремал, чувствуя, как тело его, заключенное в капсулу, скользит в подводных течениях, подвешенное среди зыбких слоев. Где-то наверху, на ослепительном солнце, по зеленым волнам плыли белоснежные корабли, розовели приморские города, круглились античные цирки…