Семь дней - Деон Мейер

Котко плюнул в него. Плевок попал на лацкан новой куртки. Гриссел сделал вид, что ничего не заметил.

— А еще я скажу им, что из-за этого ты ее и убил. Твое мелочное самолюбие не позволяло тебе смириться с отказом. Я все знаю, Макар! В тот вечер ты вызвал к себе шлюх из агентства эскорт-услуг. А потом распалился и решил, что тебе хочется чего-то настоящего. И ты поехал на квартиру к Ханнеке Слут и показал ей свой маленький член. Но она только посмеялась над тобой, потому что он у тебя не стоял. Ты для нее слишком стар. Слишком жалок. И ты убил ее — заколол штыком. Вот что я скажу журналистам, и посмотрим, сколько у тебя останется дружков-политиков, старый извращенец, мать твою!

— Я ее не убивал! — истошно завопил Котко.

— А может, ты убил ее из-за чего-то другого? А, Макар? Может, она тебя шантажировала? Хотела больше комиссионных? Наличными? Может, она пригрозила, что расскажет всем твоим высокопоставленным дружкам или журналистам о твоих забавах со штыком? Ты поэтому убил ее?

— Я не убивал ее, — повторил Котко, на сей раз немного спокойнее.

Гриссел встал, подцепил конец галстука Котко и вытер им плевок с лацкана куртки.

— Скажешь это на суде, ублюдок! — Он подошел к двери и стукнул в нее.

Бойцы открыли ему дверь снаружи. Гриссел жестом велел двум своим спутникам выйти. Сам он тоже вышел, громко захлопнув за собой дверь, и направился к выходу.

На крыльце стоял Скелет Бошиго. Гриссел достал сигареты, закурил. Заметил, что пальцы у него подрагивают. Господи, чего бы он сейчас не отдал за стопку «Джека Дэниелса»!

— Ну, как прошло? — с глубоким почтением спросил Скелет.

— По-моему, довольно неплохо. — Гриссел глубоко затянулся. — У него огромное самомнение. Это нам на руку.

— Что дальше?

Гриссел посмотрел на часы. Без четверти два.

— Дадим ему пять минут. Пусть как следует осмотрится и принюхается.

— Бенни, старый лис! — воскликнул Бошиго.

— Посмотрим.

— Звонила Мбали, — продолжал Скелет. — Сказала, что в «Тейбл-Вью» в то время никого не увольняли с позором, да и ребята Фишера, похоже, чисты. Она попросила тебя спросить задержанного, кто мог знать о деньгах, заплаченных Джону Африке. И о фонде «Исандо-Дружба».

— Ладно, — ответил Гриссел.

Управляющая отделением Первого национального банка перезвонила Мбали.

— Оба наших сотрудника-африканера последние девять месяцев не имели доступа к системе и к счетам фонда «Исандо-Дружба», — сообщила она.

— Вы совершенно уверены?

— Да. Более того, с сентября никто из наших служащих не входил на страницу фонда. В журнале записаны только обычные технические проверки системы.

— Хорошо, — сказала Мбали. — Большое вам спасибо!

Нажав отбой, она глубоко и тяжело вздохнула. Потом положила пухлые ручки на клавиатуру ноутбука и стала искать в «Гугле» телефон Южно-Африканской налоговой службы.

Начальник охраны отеля «Куллинан» провел Купидона в аппаратную и прокрутил ему записи с камер видеонаблюдения. Для скорости пришлось отсматривать записи в режиме ускоренной перемотки.

Первая камера показывала вестибюль отеля в ночь на 18 января. Макар Котко и еще двое мужчин вышли из лифтов, прошли по вестибюлю и вышли на улицу. Таймер показывал 19.02.

Купидон решил, что рядом с Котко — его подручные, Вазов и Григорьев. Он попросил промотать запись на 21.00. В 21.26 Котко вернулся в отель с улицы. По обе стороны от него шли Наталья и Ника. Котко обнимал обеих девушек за плечи.

Подручных рядом с ними не оказалось.

48

Без четырнадцати два Гриссел вернулся в камеру один. Он понимал, что до победы еще далеко. Никаких улик против Котко у него нет, поэтому придется блефовать. Блефовать по-крупному…

Толкнув дверь, он с порога объявил:

— Макар, ты арестован за убийство Ханнеке Слут, а также за отмывание денег и попытку подкупа должностных лиц. Мы надолго упрячем тебя за решетку! — После этого он вошел в камеру и захлопнул за собой дверь.

— Пожалуйста, поверьте, я не убивал ее, — сказал Котко, повернувшись лицом к Грисселу. Он успел успокоиться. Теперь в его голосе слышалась мольба, как будто он рассчитывал на здравый смысл Гриссела, на его чувство справедливости.

Бенни не спеша сел, покачал головой:

— Я знаю, что ты убил ее. Мы получили детализацию твоих телефонных разговоров. По всему получается, что в ту ночь ты приезжал к ней домой. Ты начал домогаться ее еще в декабре. Ты вытер дверную ручку, Макар. Но у нас есть оборудование, способное проявить латентные отпечатки на любой поверхности. Кроме того, эксперты обнаружили у нее в ванной мужской волос. Доказать, что он твой, не составит труда. Кроме того, нам известно, что в прошлом ты обожал тыкать в людей штыком. У нас есть свидетель. Вот и все, что требуется, чтобы тебя посадить.

— Какие отпечатки? Какие волосы? Не может быть!

— А может, мы и без отпечатков обойдемся…

— Но у меня алиби. Его могут подтвердить две девушки из эскорт-агентства… Спросите у них!

— Ты заплатил двум дешевкам проституткам, чтобы они сказали, что были с тобой, и думаешь, что твое алиби обеспечено?

Котко снова побагровел:

— Они не дешевки! И я, мать твою, не убивал ее!

— Повтори это на суде, — посоветовал Гриссел, пожимая плечами.

— Позвоните девушкам! — Котко с трудом добавил: — Пожалуйста!

— У меня нет времени. Пресс-конференция через двадцать минут. — Гриссел встал. — А ты пока отдохнешь здесь, у нас.

— Так нельзя! Я имею право позвонить адвокату, — сказал Котко.

— Нет, ты имеешь право на юридическое представительство. Статья тридцать пятая Конституции, пункт один «д». Задержанные за совершенные преступления имеют право предстать перед судом так скоро, как это возможно, но не позднее чем через сорок восемь часов после ареста. Так что адвокату позвонишь завтра. Если я разрешу.

Он направился к двери. Котко метнул на него встревоженный взгляд и сказал:

— Прошу вас!

— До завтра. — Гриссел распахнул дверь, но на пороге остановился, как будто передумал.

— Прошу вас! — повторил Котко, видимо поняв, что он может лишиться всего.

— Да ведь ты не хочешь идти мне навстречу, Макар.

— Что вам нужно? Деньги? — с надеждой спросил Котко.

— Ты что же, пытаешься меня подкупить?

— Нет, нет, просто вы сказали, что я должен пойти вам навстречу…

— Я имел в виду сведения.

— Какие сведения?

— Кому известно о том, что ты заплатил Джону Африке?

— Кто такой Джон Африка?

— Генерал полиции, который вызволил двух твоих дружков из кейптаунской тюрьмы. Ты заплатил ему двадцать пять тысяч рандов.

— Я не платил ему ни цента!

— Ему перевел деньги фонд «Исандо-Дружба». Нам все известно.

Котко выругался по-русски и спросил:

— Что мне будет, если я скажу?

— Я отложу пресс-конференцию.

Котко задумался.

— Надолго?

— Все зависит от того, что ты мне скажешь.

— Я хочу позвонить адвокату. А вы, прежде чем общаться с журналистами, проверьте мое алиби!

— Если скажешь правду насчет фонда.

Котко наклонил голову, задумался, потом поднял глаза.

— Сегодня никаких разговоров с журналистами! — решительно объявил он.

— Если скажешь правду.

— Идет.

— Итак, кому было известно о платеже?

— Только одному человеку.

Когда представитель Южно-Африканской налоговой службы сказал, что его зовут Гидеон Себекулу, Мбали с облегчением перешла на родной зулусский язык и спросила, откуда родом ее собеседник. Беседовать с соплеменником оказалось куда легче.

Попросив ее подождать, Гидеон Себекулу вошел в систему. Ей пришлось прождать пять минут. Потом Себекулу сказал, что аудиторской проверкой фонда «Исандо-Дружба» занималась фирма «Де Вос и партнеры». Он продиктовал номер почтового ящика фирмы в Эджмиде.

Мбали спросила, на какой улице находится офис фирмы.

Сотрудник ЮАНС ответил, что улицы нет, зато есть сотовый номер и факс.

Мбали все записала.

— Фрикки, — сказал Макар Котко.

— Кто?

— Фрикки де Вос.

— Произнеси по буквам.

— Имя — Фрикки. Фамилия — де Вос, — медленно, старательно произнес русский.

— Фрикки де Вос?

— Да.

— Кто он такой?

— Мой бухгалтер.

— Где я могу его найти?

— Нигде. Он умер.