Я знаю, кто меня убил - Ольга Геннадьевна Володарская

И все же в армию его не взяли. А еще говорят, кого попало загребают! Марк поступил в техникум, блестяще отучился в нем. Хотел устроиться в органы – завернули. И дядя Семен не помог. Сказал, уже ничего не решает. Пришлось устраиваться в магазин бытовой техники продавцом. Марк хорошо в ней разбирался. Но это все было не то! Не о такой жизни он мечтал. Потом заболела мама, слегла. Марк ухаживал за ней, слушал бред не только физически, но и психически нездорового человека. А рядом никого не было. В том числе Рэмбо. Тот отправился в очередную горячую точку.

Когда мать умерла, у Марка начались срывы. В полицию он угодил, потому что напал на соседа, нанес ему тяжкие повреждения. Тот написал на него заявление. Михайловского судили, но он легко отделался – денежной компенсацией жертве и условным сроком в год. Его мать соседа пожалела. Знала, как было нелегко Марку.

Когда с отцом помирился, вроде совсем выправился. Тот и с бизнесом помог, и к хорошему доктору сводил. А этой зимой – новый срыв, да серьезный как никогда. Родители Гурама умерли, и стал Марк в Энск наведываться часто. В коммуналке, где отец с Семеном росли, останавливаться. Казалось ему, что с ним сами стены голосом Рэмбо разговаривают. В дедовых закромах много чего нашел из общего прошлого Физика, Химика и Лирика, фотографии, какие-то памятные вещицы, о которых слышал от сэнсэя. И папку с работой профессора Субботина. Ценности в ней не было никакой… Но не для Марка. Он решил, что это знак, и начал действовать.

– Где ты раздобыл «жучки», которые натыкал в эту квартиру? – спросил Костя.

– Сейчас в интернете что угодно купить можно. Это ты от них избавил Эрнеста? И ладно. Толку от «жучков» не было. Профессор ни с кем не общался, а с самим собой разговаривал неразборчиво.

– А в НИИ ты зачем вломился? Крыс утащил? Ты бы все равно не смог их полноценно исследовать…

– Ты разговариваешь с шизофреником, – шепнула ему на ухо Галя. Напомнила, чтобы не ждал логического ответа. Ари услышала и вскричала:

– Слушайте, а почему у него права не отобрали? Мы с ним больше тысячи километров намотали…

– Диагноз не подтвержден.

– Но у Марка на пузе огромный шрам. Он попадал в аварию, вылетал через лобовое стекло. И что, его и тогда не проверили досконально?

– Гурам очень постарался все замять (благо связи имеются), он тогда только с сыном помирился, вот и старался расположить к себе.

– Вот и зря. Сам от матери Марка натерпелся. Мог бы догадаться, что сын в нее. Эти болезни, – она крутанула пальцем у виска, – по женской линии передаются.

– Но не всегда. А Марк умеет себя сдерживать… И производить на людей впечатление. Тебе ли не знать?

– Я не псих! – заорал он и брызнул слюной.

– А так сразу не скажешь, – прошептала Ариадна и убежала. Ей было противно. Ладно, с алкашами раньше связывалась, а на четвертом десятке на психов переключилась.

– Чем ты убил Эрнеста?

– «Красным муравьем»? – предположил Паша.

– Его же собственным изобретением, это точно. Символично, да? – уже совсем спокойно ответил Марк. А глаза, как недавно заметил Паша, у него всегда были неживые. Врут, что у психически больных бешеный взгляд. Или Марк исключение из правил?

– Ты его в рабочем кабинете профессора нашел?

– Ага. Причем случайно. Грохнулся в лаборатории. Запнулся и упал. И тут вижу: под огромным железным ящиком, наподобие несгораемого шкафа, ампула. Вся пыльная, грязная, в мышином дерьме. Лежала годы, если не десятилетия, у плинтуса. Сами понимаете, как уборщицы порядок наводят за свои три копейки. Да и не сдвинешь, шкаф этот.

– Как ты понял, что это яд?

– Дал отцовскому кошаку по кличке Абу. Всего капельку. Тот пару часов как ни в чем не бывало ходил, а потом вдруг раз и брякнулся на бок. Но он не сразу умер. Отошел, пока отец вызывал неотложку для животных, а как она приехала, начал кровью блевать. И тут уж сдох.

– Эрнест изобрел этот токсин, поспорив с отцом. Как сейчас говорят, из дерьма и шишек. То есть ингредиенты все доступные. Любой их мог достать. Но, доказав другу, что смертельное оружие может сотворить любой, он уничтожил токсин.

– Я слышал от академика Пинчука другую версию, – встрял Паша. – Будто Эрнест сотворил яд для смертников. Чтоб их им убивали. Назвал «Красным муравьем».

– Одно другому не мешает.

– Но что Эрнест уничтожил яд, это и старик-ученый подтвердил.

– Теперь выходит, что не целиком.

– Это странно, – заметил Паша. – Эрнест был очень щепетильным и не мог не уничтожить всю партию яда.

– А еще полуслепым? – хмыкнул Марк.

– Видел плохо из-за сильного астигматизма, – поправил его Субботин.

– С фиговым зрением не рассмотришь, что под гигантским железным шкафом. Выронил, наверное, Эрнест ампулу, когда только начал разработку, да найти не смог. А меня будто боженька под зад пнул, чтоб я упал, фонарь выронил, и свет его попал на нее. Жидкость была не красной, обычной бесцветной. Непримечательной… И все же я понял, что нашел чудо. Поэтому достал ампулу. Пришлось попотеть, чтобы сделать это, но я смог!

– Зачем? – просто спросил Константин. Он все это время жевал сигарету, но не прикуривал ее.

– Говорю же, какие-то высшие силы вели меня. Я должен был найти яд… Чтобы последняя капля убила его создателя, – оскалился Марк. – Я добавил отраву в сок. И Эрнест видел, что я кручусь возле его бокала, но меня ни в чем дурном не заподозрил. Я же сын его лучшего друга.

– Умирая, он понял, что это ты, – проговорил Паша.

– А ты ничего не понял, дурачок. Отдохнула на тебе природа. Как я поиграл с тобой… Мм-м… Мне понравилось. Выслеживать тебя, водить за нос, общаться намеками. Согласись, это было как в фильме?

– Странно, Паша, что ты голоса лже-Физика не узнал, – сказал Костя и щелкнул-таки зажигалкой. – Когда он второй раз заявился к тебе, ты уже был знаком с Марком Михайловским.

– Он умеет менять голоса.

– Точно, – закивал головой полоумный. – Я могу и басом, и фальцетом. Как мне мать сказала, в нашем роду были не только дрессировщики, но и пародисты. И хоть