Черный Кровавый Триллиум - Андрэ Нортон

«Если я легко пришла к таким выводам, почему же родители не сообразили? — подумала Харамис,— Почему всецело доверились Белой Даме?.. Очевидно,— вздохнула она,— очень важно верно оценивать способности того или иного человека. Впрочем, и намерения тоже... Иначе помощь, принятая бездумно, может столько бед натворить...»

Но кто ей поможет сейчас? С этой мыслью принцесса погрузилась в сон. 

 Глава 18

Услышав о том, какого рода талисман ей предстоит отыскать, Анигель едва не лишилась чувств. Трехглавое Чудовище! Подумать только! Подобная перспектива могла бы устрашить кого угодно, даже отважную Кадию или разумную, уверенную в себе Харамис. Разве не смешно, что именно ей назначено найти и покорить этого монстра? Это невозможно!

Она так и заявила Имму — вся в слезах, сотрясаясь от рыданий (Великая Волшебница между тем сладко похрапывала в кресле), однако ее спутница трезво рассудила:

— Ну что ты заладила? Подумаешь, чудовище! Не всякое же страшилище похоже на скритеков. Не у всех же такие кровожадные глаза, огромные клыки и когти! Это название еще ни о чем не говорит. Пока ты его своими глазами не увидишь, и печалиться не о чем. Вот встретишь, тогда другое дело.

Эта речь немного успокоила Анигель. Пора было приниматься за дело. Пока хозяйка мирно почивала, они привели в порядок дом, потом, заглянув в набитую припасами кладовую, набрали продуктов и приготовили замечательный обед. Насытившись, устроились у горящего камина отдохнуть и сами не заметили, как заснули.

Утром Великая Волшебница исчезла.

Все вокруг оставалось прежним. Анигель и Имму проснулись почти одновременно и в первые мгновения, спросонья, удивленно таращили глаза на окружающее. Все тот же ухоженный дворик, ровно подстриженная трава, Черный Триллиум в окружении низкорослых фруктовых деревьев... Та же лестница с тщательно выметенными плитами, широкими ступенями, а внизу маленький причал, где они вчера ступили на землю.

Они обнаружили, что лежат не у камина, а в своих походных спальных мешках, прикрытые огромными листьями брудока — дерева, которое оддлинги называют «другом путешествующих». В дороге оно может укрыть человека своими широкими мясистыми листьями, накормить сладкими плодами. Если бы не развалины Нота, проглядывающие в прогалах, можно было подумать, что какая-то неведомая сила перенесла их в самую чащу.

Анигель невольно вскрикнула, на мгновение ей показалось, что вчерашняя встреча с Белой Дамой — только сон, но затем, откинув со спальника зеленое покрывало, она обнаружила у изголовья лист волшебного цветка, на котором был изображен маршрут ее будущего путешествия. Имму тоже его заметила.

— Смотри, смотри! Белая Дама оставила нам подарок.

Анигель проворно выползла из мешка и добралась до берега лагуны. Там, среди зарослей тростника и чашечек золотых лилий, покачивалась на мелкой ряби небольшая устойчивая лодка. Она совсем не походила ни на суденышки уйзгу из пучков камыша, ни на объемистые посудины ниссомов, выдолбленные из стволов гигантского дерева коло, каких немало крутилось возле Цитадели.

Еще одна необычная деталь привлекла внимание женщин: кроме обычных весел, которые были уложены на дне лодки, на носу возвышалось какое-то странное приспособление, через которое были пропущены постромки. Кожаные вожжи с одной стороны были привязаны к передней банке, с другой — через два кольца, укрепленные на самом форштевне, убегали в мутную воду.

— Тебе не кажется...— начала Анигель, разглядывая лодку, и тут же отчаянно вскрикнула.

Совсем рядом с берегом из воды высунулись две усатые, большеглазые, с огромными клыками морды. Они враждебно зашипели.

— Риморики! — воскликнула Имму.— О, Господи!

— Но... где же уйзгу? — Принцесса с недоумением взглянула на воспитательницу.

— Кажется, Белая Дама решила, что мы вполне годимся для роли кормчих.

Анигель прикрыла ладонью рот:

— Ты считаешь, справимся?

— Нет, принцесса Анигель,— торжественно объявила Имму,— Эти звери работают не за страх, а за совесть, и только с теми, с кем подружились. А подружиться они могут лишь с теми, кто отведает священный напиток митон.

Анигель вздрогнула, потом, спустившись к самой кромке воды, обратилась к риморикам:

— Белая Дама прислала вас, чтобы помочь нам?

В ответ оба зверя злобно зашипели, потом принялись нетерпеливо нырять и бить когтистыми лапами по воде.

Анигель закрыла глаза:

— Имму, а можно не пить этот митон?

— Нет, дитя мое,— мягко ответила женщина.— Тебе его подарили уйзгу... Теперь ты знаешь, с какой целью.

Имму оставила девушку наедине со своими думами, а сама поднялась в домик, собрала вещи, запас продуктов. Вернувшись, она уложила все в лодку, потом, вздохнув, достала тыквенный сосуд и протянула его принцессе.

Анигель взяла его, руки у нее дрожали. Страшно побледнев, она откупорила бутылочку и подняла так, что риморики могли видеть ее.

— Мне надо выпить, правда? — спросила она зверей.

Те замерли, прекратили шипеть — только их носы и большущие черные глаза виднелись на поверхности.

Одной рукой Анигель сжала свой амулет, другой поднесла бутылочку к губам. Глотнула...

Взгляни-ка, брат, как человеческая женщина боится нас.

Еще больше она боится митона и все-таки выпила. Человек! Ты нас слышишь? Хочешь быть нашим другом?

— Да,— прошептала Анигель.

Тогда смочи два пальца в напитке, приблизь их к воде и соверши с нами священный обряд.

Принцесса подоткнула подол платья, ступила в воду, прошла несколько шагов, пока вода не покрыла ее колени, потом обмакнула два пальца в митон и протянула руку над самой поверхностью.

Два огромных пятнистых, темно-зеленых зверя подплыли к ней, открыли пасти и высунули длинные языки, концы которых представляли острые твердые наконечники, с легкостью, должно быть, пронзавшие рыб. Казалось, Анигель наблюдала за собой со стороны, хотя и являлась главным действующим лицом в этом удивительном спектакле. Стоило ей смазать языки этих водяных существ волшебным зельем, как, к ее удивлению, их морды уже не показались ей такими враждебными. Да, ничего страшного в них не было!..

Принцесса медленно закрыла бутылку и подвесила ее к поясу, где уже был прикреплен лист чудесного цветка. Когда она выпрямилась, у нее закружилась голова. Все вокруг как бы ожило, пришло в движение, затрепетало. Краски окружающего стали ярче, открыли внутреннюю сущность предметов — она проникла взором в самую гущу зарослей тростника. Казалось, все преграды сняты: глядя на воду, она могла наблюдать, что творится на дне; всматриваясь в деревья, видела тайное движение соков в стволах. Сознание наполнилось запахами, о которых она прежде и не слыхивала, звуками, о существовании которых и не подозревала. От прихлынувших ощущений страшно разболелась голова. Тут же она почувствовала, что стала прозрачной для окружающих, а мысли ее как бы обрели плоть...