Клиника в роще - Евгения Грановская

Евгений кивнул:

– «Идиотом» Достоевского. Очень тяжелая к-книга. И ударил я раз пять, пока охранник не стащил меня со стола.

– Да вы просто безумец, – усмехнулась Вера.

Евгений покосился на нее и смешливо ответил:

– Есть м-маленько. Но не будем о грустном. Лучше скажите, куда мы теперь пойдем?

– К выходу! – сказала Вера.

Она повернулась, чтобы идти, но Евгений удержал ее за руку.

– Подождите. В коридорах ведь тоже есть видеокамеры.

– Ой, я о них забыла, – Вера нахмурилась и задумчиво потеребила губу. – Черт… Что же теперь делать?

– Кажется, я знаю что, – улыбнулся Евгений. – Тут, за углом, находится аппаратная. Если туда проникнуть, то можно обесточить видеокамеры и включить п-пожарную тревогу. Начнется паника. Они, конечно, разберутся, что к чему, но не раньше чем через пять, а то и десять м-минут. Нам хватит, чтобы выбраться на улицу незамеченными.

– Откуда вы знаете про аппаратную?

– Я видел, как Черневицкий выходит оттуда с начальником службы безопасности. И слышал их разговор.

– А как мы туда проникнем?

– Ну… – Евгений пожал плечами. – Ключ от аппаратной есть не только у заведующего. Он есть и у Антона Владимировича.

– Вы про Сташевского?

Евгений кивнул:

– Про него. И в это время он постоянно крутится рядом с п-палатами.

– Зачем?

Осадчий насмешливо прищурился.

– В нашем секторе находятся «экспериментальные» пациенты. Такие, как я. Не знаю почему, но мы его притягиваем как м-магнит. Возможно, он ломает голову над тем, как бы повыгоднее нас использовать. Очень ловкий парень! Думает только о наживе и чувствует, что скоро его отсюда т-турнут.

Вера смотрела на Осадчего с мрачным изумлением.

– Будем надеяться, что нам удастся п-перехватить его до того, как нас найдут, – закончил свое рассуждение Евгений.

– Для узника одиночной камеры вы удивительно хорошо информированы, – заметила Вера.

Осадчий улыбнулся:

– У меня отличный слух. И я умею д-делать выводы из того, что слышу и вижу. Скоро Сташевский будет здесь. Перед входом в холл есть ниша с пожарным гидрантом. Давайте спрячемся там и п-подождем его.

10

Вот уже пять минут они стояли в нише, прижавшись друг к другу и прислушиваясь к звучащим в отдалении голосам. Нервное напряжение было так велико, а сердце билось так часто, что Вера боялась упасть в обморок.

Она представляла себе, как охранники хватают ее за шиворот и волокут в подвал. Там, оглушив свою жертву электрошокером, забивают ее насмерть резиновыми дубинками, а затем бросают в морозильную камеру. Прямо на труп Кати Шевердук.

Вера поежилась. Она поняла, что если не услышит сейчас человеческого голоса, то просто свихнется. И тогда девушка тихо прошептала Евгению на ухо:

– Что с вами делали в лаборатории?

– Точно не знаю, – так же шепотом ответил Осадчий. – Меня заставляли принимать какой-то п-препарат. Не помню точно, как он называется…

– Холотропин?

– Возможно.

– И что с вами было потом?

– У меня начинались страшные в-видения. Мне кажется… Я не могу утверждать точно, но… Мне кажется, что я видел свои п-прежние жизни.

Вера нахмурила лоб. Значит, Шевердук не бредил.

– Они заставляют меня переживать то, что происходило триста и пятьсот лет назад, – продолжал шептать молодой человек. – Тогда, когда я еще не был Евгением Осадчим.

– И кем же вы были?

– Точно не п-помню. Но звали меня тогда иначе. И время было страшное. И еще… – тут Евгений на секунду остановился, чтобы перевести дух. – Мне кажется, что я совершал ужасные п-поступки.

Вера прищурилась:

– Действительно было так страшно?

– Да, – выдохнул парень. – Похоже на кошмарный сон, от которого нельзя проснуться.

– Значит, ваши галлюцинации похожи на сновидения? – с разгорающимся любопытством спросила Вера.

Евгений подумал и отрицательно покачал головой:

– Не совсем. Две реальности как бы наслаиваются. Будто я живу одновременно в настоящем и в прошлом. Я – это я. Но я – это и еще кто-то… Кто-то д-другой, – Евгений вздохнул. – Простите, просто не знаю, как передать свои ощущения.

– Вам объясняли суть исследований?

– Конечно, нет. Я ведь для них «лабораторный кролик». Несколько месяцев назад здесь был пациент по имени Макс, который находился в соседней с моей палате. И однажды он п-просто не вернулся из лаборатории. Думаю, он умер там во время эксперимента.

– Вот как? Я об этом ничего не знала, – озадаченно проговорила Вера.

Евгений грустно усмехнулся.

– В клинике умеют скрывать т-тайны.

Вера хотела что-то сказать, но Осадчий положил ей палец на губы.

– Тихо, – прошептал он ей на ухо, – кто-то идет.

Теперь девушка и сама услышала звук приближающихся шагов. Действительно кто-то шел по коридору твердой, уверенной походкой. Вера вжалась спиной в нишу, стараясь спрятаться за гидрант. Евгений последовал ее примеру. В какой-то момент показалось, что шаги звучат оглушительно, и вдруг наступила тишина.

Перед нишей остановился Иван Федорович Шевердук. Он посмотрел на Веру и Евгения в упор.

– А вот и ты, – сказал доктор, непонятно к кому обращаясь. – Я принес тебе то, что ты просил.

Евгений заслонил собою Веру.

– Она ни в чем не виновата, – дрогнувшим голосом проговорил молодой человек. – Я сам вышел из п-палаты.

Вера оттолкнула парня и выступила вперед.

– Иван Федорович, вы узнаете нас? – спросила она ледяным, насколько ей позволила легкая дрожь в голосе, тоном: – Вот ваш пациент Осадчий. А я…

– Думаете, я свихнулся? – перебил ее Шевердук. – К сожалению, это не так. Я абсолютно нормален. А вы, похоже, решили устроить парню побег?

– Нет, но… – Вере так мешала дрожь в голосе, что она почти не могла говорить. – Иван Федорович, мне бы не хотелось, чтобы вы кому-нибудь о нас…

– Я вас не видел и не слышал, – снова перебил Шевердук. – Я вообще не знаю, кто вы такие. Я просто шел по коридору, у меня развязался шнурок, и я остановился, чтобы зашнуровать обувь. Держите!

Он что-то швырнул Осадчему, а сам присел на колено и принялся крутить шнурок на ботинке.

Поймав предмет, брошенный Шевердуком, Евгений показал его Вере.

– Знаете, что это? – тихо спросил он.

– Нет, – растерянно ответила девушка.

– Ключ от аппаратной!

Вера перевела взгляд на Шевердука.

– Иван Федорович, где вы взяли ключ?

– Забрал у Сташевского, – ответил тот, ворожа над ботинком.

– Что вы с ним сделали?

Иван Федорович улыбнулся.

– Ничего особенного. Просто разбил засранцу голову молотком. На мой взгляд, он заслуживал более мучительной смерти.

Вера поежилась и невольно попятилась.