Зачистка - Алексей Гравицкий

— Но проверить этого мы все равно не можем, — добавил Крот.

— Можем, — не согласился Мун. — Мы со Снейком можем прийти к генералу.

— Под предлогом? — навострил уши Крот.

— Под каким угодно, — ухмыльнулся Мунлайт. — Скажем, решили вернуться на службу, деньги понадобились. Каемся. Или наоборот, Снейк бежал, а я его догнал и вернул.

— Не поверит, — почесал шрам Резаный. — Я бы не поверил!

Мун припомнил, как этот самый неверующий, готовый его убить, принял аргументацию с жетоном в придачу и не подавился.

— Если у человека нет выбора, то вопрос веры отступает на второй план. У старого хрена нет больше проводника. И взяться ему неоткуда. Так что поверит он мне или нет — не важно. Я ему нужен. На территорию пройдем, а там нам просто надо будет подать сигнал.

— Казаки-разбойники какие-то, — нахмурился Резаный. — Какой сигнал?

— Пистолетный выстрел в генеральскую голову устроит? — ухмыльнулся Мун.

— Добро, — кивнул Крот.

Крот ушел полчаса спустя, когда все было окончательно оговорено. Резаный собрал своих бойцов и принялся озвучивать договоренности. Следом пошла раздача подарков от Хозяев.

Муну в свете принятого решения защита не полагалась, и он вышел на свежий воздух. На крыльце было ощутимо прохладно. Дул сырой промозглый ветер. Седой поёжился, застегнулся до упора и неторопливо спустился с крыльца.

Снейк догнал уже на улице, дернул за рукав.

— Хаосит, ты понимаешь, во что ты ввязываешься?

— Не я, а мы, — поправил Мунлайт. — И уже ввязались. Да, понимаю. Более чем.

Бородатый глядел непонимающе, будто стоящий перед ним приятель окончательно и бесповоротно спятил.

— Идти к генералу — самоубийство.

— Уходить в Зону тоже самоубийство, — парировал Мун. — Однако ж ты здесь. И не один год.

Снейк помрачнел, потупился. Наконец проговорил сдавленно:

— Зачем?

— Зачем идти в Зону? — сделал вид, что не понял вопроса Мун.

— Зачем идти к генералу? — скрежетнул зубами Снейк. Мунлайт смерил приятеля взглядом, выставил перед ним руку и принялся загибать пальцы:

— Во-первых, поквитаться. Во-вторых, ты слышал Крота?

— Слышал, — кивнул Снейк.

— Так чего ты хочешь?

Бородатый помялся, переступая с ноги на ногу.

— Мне это кажется несколько надуманным. Нужна реальная причина, а я её не вижу.

Седой посмотрел на приятеля. Причина ему нужна. Почему никто не верит на слово? Почему всем нужны какие-то объяснения? Даже друг и тот что-то требует.

— Я говорил, что общался с Хозяевами? — понизив голос, спросил Мунлайт и продолжил, не дожидаясь ответа: — Мне обещали свободу, если я уберу генерала. Нам обещали свободу.

— То есть? — напрягся Снейк. — А разве у тебя её нет? Допустим, сейчас тебя ведет чувство долга. Но потом, когда военных вышибут с Агропрома… Кто или что сможет тебя здесь удержать?

Снейк поглядел пристально, словно пытался заглянуть глубже в душу. Мун отвел взгляд.

— Помнишь, сколько обещал за работу генерал? Если я уберу генерала, Хозяева положат нам в три раза больше.

Бородатый поморщился.

— Ну вот теперь все ясно. Опять бабло побеждает зло.

— А ты имеешь что-то против?

Снейк не ответил. На бородатой физиономии была целая гамма противоречивых чувств, которые с трудом поддавались описанию.

— С каких пор, бородатая твоя харя, ты начал пренебрегать деньгами?

— Деньги деньгам рознь, — буркнул Змей.

— Да. Бывают мелкие деньги, а бывают большие. Это очень большие. И в отличие от генеральских они не грязные.

— Бывают в жизни ситуации, когда деньги брать не стоит.

— Значит, ты со мной завтра не пойдешь? — рассердился Мун.

Снейк мотнул головой.

— Пойду, — пробормотал мрачно, — но сегодняшний вечер предпочту провести в другой компании.

— Да пожалуйста, — фыркнул седой. — Твоя компания там за домом ножи в тополь швыряет.

— Адепт хаоса, — как-то безнадежно махнул рукой Снейк. Без злости, без обиды.

Развернулся и пошел прочь.

Мунлайт скрежетнул зубами. Да какого хрена? Еще один Иисусик выискался. Куда ни плюнь, все честные, идейные и бескорыстные. Радиоактивный мусор с магическим действием собирать за копейки они все могут. А взять за правое дело большие деньги не могут. А что тут такого? Тем более что он этой суммы не просил, сами предложили. И надо быть ослом с длинными ушами, чтоб от такого предложения отказываться.

Или что, грохнуть старого хрена в генеральских погонах за идею — это правильно, а сделать то же самое и получить за это деньги — уже убийство?

Он почувствовал, что сам себя накручивает, но остановиться уже не мог. Убийца — тот, кто убивает. Много в Зоне найдется тех, кто ни разу не стрелял в человека? Нет, наверное, встречаются идейные придурки, но отклонение от нормы не берём. И девяносто девять процентов сталкеров нажимало на спусковой крючок с желанием лишить жизни. Убийцей человек становится в тот момент, когда нажимает на спуск и отправляет пулю в себе подобного.

А вовсе не тогда, когда ему за это платят. И если не платят, он все равно убийца, как ни верти.

Мун запрокинул голову, посмотрел на небо с низкими тяжелыми облаками и блеклой луной и пробормотал еле слышно, не то себе, не то кому-то там сверху:

— Достало все.

— Эй, — окликнул сзади женский голос.

Мунлайт опустил голову и повернулся, нацепляя ухмылку. К нему, как и накануне, шла Наталья.

— Привет, камси-комса, — ухмыльнулся Мун. — Ты опять по мне скучала?

— Вроде того, — отозвалась Наталья. — Ты сегодня герой дня.

— И ты снова меня любишь, — ухмыльнулся седой. — А вчера я был врагом народа, и ты меня ненавидела. Смешные вы ребята, что вам сверху скажут, то и будете правдой считать. А головой подумать не судьба? Самому поковыряться, поискать если не правду, то хоть что-то, на нее похожее?

— Хочешь сказать, что ты уже не герой? — с легкой иронией поинтересовалась Наталья.

— Я устал, — честно признался Мунлайт. — От человеческой глупости и желания все поделить на белое и чёрное. Я не герой и не враг народа. Я человек. Не плохой и не хороший. Хотя могу быть и хорошим, и плохим. Потому что судить можно только по поступкам. А не по словам, которыми каждый окутывает себя сам, и не по ярлычкам, которые навесят на тебя другие. По ярлычкам только бараны судят. И пока вы ведете себя как бараны, на каждого крупнорогатого будет находиться свой Резаный, который соберёт стадо и поведет его куда-то за собой. В светлое будущее или на бойню — не важно. Среди стада даже найдется пара умных баранов, которые начнут строить предположения о том, куда их гонит пастух. Только эмпирически он в этом разобраться не рискнет, что с него взять — баран, но интуитивно поблеет. Вам еще повезло, что вам в качестве пастуха Резаный достался.

Наталья посмотрела с сомнением.

— Это ты сейчас так изящно наехал?

— Самка человека, — безнадежно отмахнулся Мунлайт и полез за спичечным коробком в карман.

Наталья потопталась на месте, но не ушла. Только заметила между делом:

— Хам.

— Пох, — отозвался Мунлайт. — Меня все равно прощают. Тебе чего надо-то?

Глаза Косы вспыхнули, словно она только и ждала этого вопроса. Причём ждала как минимум половину сознательной жизни.

— Мне нужна защита, — скороговоркой выпалила она.

Седой поперхнулся. Спичка выскочила изо рта и спикировала в снег. Мун чертыхнулся и недовольно посмотрел на женщину.

— От кого тебя защитить, душа моя?

— Ты не понял, — взвилась Наталья.

— Все я понял, — оборвал Мунлайт. — Женщина тоже может быть сталкером, бла-бла-бла… Дура, куда ты собралась?

— На Агропром.

Мун поглядел на Наталью с прищуром. Вот ведь блин. Дура, но искренняя.

— У тебя ребёнок, женщина. Его воспитывать надо.

— Вот именно, — упрямо повторила Коса. — Причём своим примером. А чему я смогу научить сына, если в такой момент буду картошку чистить?

— Дура, — покачал головой седой.

— Я ведь все равно пойду, — не отставала Наталья. — И никто меня не удержит. Так что если ты о ребенке печёшься, то дай защиту. Целее буду.

— А Резаный знает? Что он тебе на это сказал? — сдался Мун.

— К тебе послал, — нехотя отозвалась Наталья.

— Вот иди к Резаному, он там на раздаче. А у меня даже своей защиты нет.

Наталья развернулась было, чтобы идти, куда послали, но остановилась в нерешительности и косо глянула на Муна.

— А Резаному чего сказать?

— Что я тебя к нему послал, — рыкнул седой.

7

Ночью снова вернулось тепло, и снег стаял. Утро встретило черными облетевшими раскоряками деревьев и раскисшей, хлюпающей под ногами землей.

Лагерь Резаного они покинули еще в сумерках. Деревенька вдруг ожила, наполнилась суетой, словно ее жители готовили библейский исход. А потом вмиг стала совсем мертвой.