Чура - Ольга Богатикова

и спрятать перстень в каком-нибудь укромном месте. Сейф же он оставил открытым нарочно – чтобы отвести от себя подозрения, ведь гипотетический вор нервничал, торопился, стремился как можно скорее покинуть музей. Ну и меня по носу щелкнуть. Чтоб не расслаблялся.

Я снова посмотрела на Полевого. Тот по-прежнему молчал, крепко сжимая пальцами край своего стола. Слова Севы вдруг показались ужасно несправедливыми. Господи, это же Федя! Добрый, смешливый, участливый. Всегда умеющий оказаться в нужном месте в нужный час.

- Зачем оборотню артефакт, если у него нет анатари? – тихо спросила я.

- Анатари у него появилась бы в самое ближайшее время, - усмехнулся Сева.

– Сразу, как только ты перестала бы видеть в нем забавного рыжего весельчака, и разглядела серьезного надежного мужчину. Он ведь такой замечательный, наш Федя. И развеселить может, и утешить, и из беды выручить. Не то что я - врун, эгоист и неотесанный мужлан. Ты вольна сама выбирать, кого наделять силой, а потому можешь послать меня ко всем чертям и перейти под теплое ласковое крыло господина Полевого. Увести девушку у лучшего друга – что может быть проще и банальнее? Особенно теперь, когда у него есть собственный волшебный артефакт.

На лице Федора мелькнула кривая усмешка. А мне вдруг вспомнились его взгляды и случайные прикосновения, нежные поцелуи в щеку, скандал, который он закатил, узнав, что мы с Репьевским собираемся пожениться, и зажигательный перепляс, исполненный нами во время фестиваля исторической реконструкции.

Федя повернул голову и поймал мой взгляд.

«…все для вас, моя королева…»

А ведь я действительно могла в него влюбиться. Он ведь почти все время был рядом. Добрый, понимающий. Пирожными угощал, то и дело просил прощения за своего грубого импульсивного друга, отвечал на все мои вопросы. Искусством, опять же, интересовался, музеем занялся всерьез…

«…Вот и оставляй музей на выходные закрытым. Выходные – самое хлебное время, мы в эти дни всегда по очереди работали. И никакие воры к нам не лезли…»

«…Сколько экскурсий потеряли - жуть…»

«…Иногда господин Полевой здорово меня удивляет…»

- Твое похищение, дорогая жена, должно было стать переломным моментом в наших общих взаимоотношениях, - продолжил, между тем, Сева. - Ты, кстати, не ошиблась, его целью было не навредить тебе, а напугать. План похищения, как я уже говорил, разрабатывал Федя. Кто еще так хорошо знал все тонкости сценария фестиваля и мог воспользоваться ими в своих интересах? Никому из нас не пришло бы в голову в чем-то его подозревать. Ему все верили – и мы, и Вадим. Самойлов ведь действовал строго по плану нашего хитрого лиса Я, кстати, понятия не имею, как Феде удалось убедить волка ему довериться. Могу только предположить, что он общается с альфой гораздо дольше и сердечнее, чем я думал раньше. Давно ты переметнулся на сторону стаи, Феденька? Впрочем, нет, извини. Судя по всему, ты всегда оставался на своей собственной стороне, а мы с Вадимом Александровичем просто по очереди платили тебе деньги и танцевали под твою музыку. Поэтому похищение и прошло, как по маслу. Волки, к слову, были свято уверены, что ты, Аня, в тот вечер умрешь. Вот только наш герой не позволил бы этому случиться. Правда, Федя? Даже если бы Самойлов стер чуру в порошок, и тебе пришлось вступить с ним в рукопашную. Зато своим появлением ты убил сразу нескольких зайцев: заслужил в девичьих глазах статус спасителя, подорвал мой авторитет защитника, и здорово настроил против меня мою невесту. И все это – легко, изящно и почти не внушая подозрений.

Всеволод усмехнулся, погладил меня по плечу.

- Знаешь, Аня, если бы ты действительно на меня обиделась, возможно, у нашего друга, получилось бы заручиться твоей благосклонностью настолько, что янтарный перстень можно было доставать из тайника.

Я глубоко вздохнула.

Федор по-прежнему рассматривал стену. Не возражал, не ругался, просто молчал и слушал.

- Знаешь, в чем ты просчитался, Федя? – неожиданно тихо спросил Репьевский. – Ты не поверил в то, что я люблю эту девушку. А ведь я влюбился в нее до того, как узнал, что она – анатари. Поэтому все старания, которые ты прилагал, чтобы ей понравиться, не имели смысла. Я бы все равно ее тебе не отдал. Да и с похищением ты явно перестарался. Кстати. Заявление о пропаже перстня из полиции я забрал. Так что теперь он твой. Пользуйся на здоровье.

Полевой хмыкнул.

- Как много громких слов, Сева, - едко сказал он. – Знаешь, я не собираюсь перед тобой оправдываться. И в ноги кидаться тоже не намерен. Раз ты решил, что все понял и все знаешь – пусть будет так. За великодушие спасибо. Вот только оно мне не нужно. То, что перстень взял я, еще надо доказать. У тебя же доказательств нет, есть только домыслы, а они в современном мире не котируются. Что же до моральных принципов – не тебе, Репьевский, о них судить. Ты сегодня сказал, что планируешь перевести меня из музея в главный офис. Так вот я никуда переводиться не буду. Потому что в принципе не вижу смысла продолжать наше общение.

Федор встал, сдернул со спинки кресла ветровку.

- Если не возражаешь, я хотел бы покинуть рабочее место прямо сейчас. Дела оставляю в порядке, новый директор в них легко разберется. Заявление об увольнении по собственному желанию пришлю по электронной почте.

Сева равнодушно пожал плечами.

Федор вышел из-за стола, повернулся ко мне.

- Рад был знакомству, Аня, - мягко сказал он. – Передай, пожалуйста, коллегам мои добрые пожелания. Вряд ли я успею с ними попрощаться.

Когда за ним закрылась дверь, я рухнула на стул и обхватила руками голову.

- Экий подлец, - почти с восхищением заметил Всеволод. – Прямо таки оскорбленная невинность. Еще минута, и мне, возможно, стало бы стыдно.

Я покачала головой.

- Зачем он все это сделал, Сева?

- Затем, что хотел быть сильным, - муж опустился передо мной на корточки. – Тебе сложно это понять, поэтому просто прими, как данность. Федя – прямая иллюстрация того, на что способен оборотень, чтобы добавить мощи своему зверю. Только лис пошел на хитрость, а другие действовали бы грубо.

- Сева, я не верю. У меня это не укладывается в голове.

Он грустно улыбнулся.

- У меня тоже не укладывается, Аня. Мы дружили много лет, ни разу серьезно не поссорились, часто друг другу помогали. Он был мне как младший брат,