Чура - Ольга Богатикова

его найти не удается, нужно искать еще более простое. Я могу поверить в то, что Вадим посчитал тебя проблемой, а потому согласился избавиться максимально простым и эффективным способом. Но я сильно сомневаюсь, что план похищения он воплотил его без посторонней помощи. А потому соглашусь: среди организаторов фестиваля завелась крыса, и у нее свои собственные планы на все и на всех.

- Я так понимаю, ты уже догадался кто это?

- Если исключить вероятность предательства от самого близкого и доверенного человека? – Репьевский усмехнулся снова. – Есть у меня кое-какие мысли. Только я ими делиться пока не буду, ладно? Хочу сначала проверить.

Я кивнула.

- Что станем делать теперь, Сева?

- Думаю, нужно пойти спать. Ты ведь не будешь против того, чтобы я остался сегодня с тобой?

- Не буду.

Он собрал грязные тарелки и снова занялся мытьем посуды.

- Знаешь, Аня, будет лучше, если ты некоторое время поживешь здесь.

- Хорошо.

- Я привезу твои вещи. И свои тоже.

- А свои зачем?

- За тем, что я буду жить с тобой. Ты ведь не думаешь, что я оставлю тебя одну?

- На меня снова нападут волки?

- Не нападут. Им сейчас не до этого.

Глаза Репьевского нехорошо блеснули. А я поняла, что совершенно не хочу знать, что он имеет в виду.

- На работе сделай вид, что мы серьезно поссорились, ладно? – продолжил Всеволод. – Непременно упомяни, что теперь ночуешь в своей квартире. И хочешь разорвать помолвку.

- Ого!

- Кстати о помолвке, - взгляд Репьевского стал серьезным. – Нам пора определиться с днем свадьбы, Анюта. Предлагаю не тянуть. Что скажешь?

ГЛАВА 12

Новость о том, что я поссорилась с Репьевским и съехала из его дома, впечатления на коллег почти не произвела. Не увидев на утро после фестиваля на моей руке помолвочного кольца, они, явно не отошедшие от свершившегося праздника, лишь вяло поинтересовались все ли у нас хорошо. Выслушав заранее отрепетованный ответ о том, что Всеволод Иванович повел себя, как глупое дикое животное, чем оскорбил мои лучшие чувства, музейщицы покрутили пальцем у виска и предложили перестать выпендриваться и помириться с женихом как можно скорее.

- Дура ты, Аня, - сказала Кристина Петровна. – Он тебя на руках носит, наглядеться не может, а ты… Сначала замуж выйди, а потом обижайся.

Федя на известие о том, что конфликт затянулся, тоже отреагировал спокойно. Радостно сияя глазами, он фыркнул, что каждый развлекается, как умеет, и попросил к концу дня предоставить отчет о работе моей фестивальной локации.

После обеда сонное настроение Сокровищ и легенд несколько развеялось – в музей явился Репьевский и, собрав нас с Полевым в одном кабинете, сообщил, что намерен изъять из домашнего хранилища волшебные янтари и перевезти их в другое место.

- Решил перепрятать? - усмехнулся лис.

- В некотором роде, - кивнул Всеволод, бросая на меня тоскливый взгляд. – Я сегодня долго и откровенно разговаривал с Самойловым. Навестил его в травматологии, угостил апельсинами…

Федя хихикнул, я вытаращила глаза.

- …и понял, что он, в общем-то, прав. Артефакты принесут нам немало проблем. Вернее, они их уже приносят. И это при том, что ими никто не пользуется.

- И что делать? – с некоторым напряжением в голосе спросила я.

- Убивать анатари точно не вариант, - усмехнулся Полевой.

- Разумеется, - кивнул Всеволод. – Поэтому я уничтожу сами украшения.

Мои глаза снова полезли на лоб, Федор едва не подавился воздухом.

- Сева, - мягко сказал он, - ты в своем уме?

Репьевский фыркнул.

- Я всегда подозревал, что Самойлов владеет гипнозом, - задумчиво продолжил Полевой. – Признайся, он смотрел тебе в глаза? Или, может быть, угостил в ответ какой-нибудь неведомой поганкой?

- Как же ты их уничтожишь? – поинтересовалась я.

- Расплавлю, - живо откликнулся Всеволод. – Я уже договорился с местными кузнецами, им как раз нужно золото для каких-то своих нужд. А янтарем они обещали украсить кинжал и подарить его мне.

Федор глубоко вздохнул.

- Но тогда камни потеряют свои чудесные свойства, - стараясь говорить спокойно, произнес он. – Отдельно от оправы они не имеют никакой силы.

- Именно, - снова кивнул Сева.

Федя покачал головой.

- Знаешь, Репьевский, в этот раз я с тобой не соглашусь. Потому что ты спятил, Сева! Это же артефакты Фурта! Легенда, которой мечтают обладать все оборотни без исключения! А у тебя к тому же есть женщина, способная их активировать! И ты собираешься от них избавиться?!

- Федя, хочешь, я подарю эти янтари тебе? – серьезно спросил Репьевский.

Тот закатил глаза.

- И что я буду с ними делать? У меня вообще-то анатари нет. Я не Кощей чтобы просто так чахнуть над златом.

- Я бы подарил эти украшения любому другому человеку, - все также серьезно продолжил Всеволод. – Быть может, перепродал их в какой-нибудь столичный или даже заграничный музей. Вот только Самойлов прав – мощь, которую могут принести сии каменья, опасна. Идти против воли природы, искусственно наращивать животную силу чревато конфликтами и кровопролитием. Из-за них чуть не убили женщину, которую я люблю! Если же не будет искушения, не будет ссор и вражды. Только мне, в отличие от Вадима, жизнь анатари в разы дороже янтарных побрякушек. Артефакты Фурта – легенда? Пусть ею и остаются.

Губы Полевого изогнулись в презрительной усмешке, а взгляд стал таким злобным, что у меня внутри все похолодело. Однако прошло мгновение, и лицо лиса вернулось к своему обычному выражению.

- Уничтожать гарнитур глупо, - холодно сказал он. – Лучше спрятать или продать, а общественности сказать… Да все что угодно ей можно сказать. Ты меня извини, Сева, но инкрустировать кинжал волшебными янтарями - реальный идиотизм. Наше сообщество веками искало эти украшения! Возможно, они единственные в своем роде, а ты хочешь их переплавить!

- На самом деле, переплавить все украшения не получится, - улыбнулся Всеволод. – Если помнишь, у меня в наличие только серьги и ожерелье. Кольцо-то в любом случае останется целым. Знаешь, я даже думаю о том, чтобы забрать из полиции заявление о краже. Черт с ним, с вором. Пусть подавится.

Челюсть Феди медленно устремилась в сторону коленей. Я тихонько хмыкнула. Полевой перевел на меня взгляд, полюбовался ошарашенным выражением лица, выдохнул, пожал плечами.

- Хозяин – барин, - нарочито равнодушно