Зарницы смуты - Семара

- Нет, - я покачал головой. - У Тайдеоны другая аура. Она чем-то схожа с магической, только гораздо сильнее. А тут... я не уловил никакого запаха, не увидел вязи. Только страшный удар по мозгам.

Решетку подняли и мастера вывели всех во внешний двор. Земля, во многих местах изрытая взрывами, превратилась в запекшийся шлак, над ней поднимался пар. Повсюду валялись обугленные трупы, кажется, я даже раздавил чей-то череп...

- Гляди! - Мелгер оббежал меня с левой стороны и указал на мертвое тело меж двух полыхающих березок.

На мертвеце был меховой доспех, рядом лежали топор и круглый щит. "Точно такое же облачение, как и на ублюдках с острова Сирен! - я испуганно поглядел под ноги. Всюду - останки, части амуниции и оружие. - Откуда их столько? Как они попали на остров?.."

Мы бежали к причалу. Где-то вдали кипел магический бой, остров трясло и земля, казалось, ходила волнами. Огонь, взрывы, треск молний... Это похоже на сумасшествие!

- Твари! - Тайдеона всю дорогу крыла нападавших самой отборной руганью. - Моркос, мать твою, отпусти меня! Я покажу этим верблюжьим плевкам, что может разозленная колдунья...

- Тай! - откуда ни возьмись, выскочил Лаббер Солье. Он изрядно прихрамывал, но сквозь толпу прошел тараном. - Тай, ты жива?

- О, дорогой! - девушка освободилась от моей хватки и бросилась к парню в объятия. - Я так испугалась, так испугалась...

Колдунья ухитрилась высунуться из-за плеча подмастерья и показала мне язык. Она игралась! В такой-то момент!

- Ненормальная, - пробурчал Мелгер. - Смотри, вон там, твои дружки!

Хван, Леор, Клевис, Форад, Эйту... все столпились возле Шэда. Тот зажал под мышкой меч и что-то яростно кричал одному из магов.

- Почему эта игрушка попала к ним в руки? - наш подмастерье потрясал поисковым медальоном.

В маге я узнал старого знакомого - мастера Этли.

- Об этом поговорим, когда утихнет бойня! - он выхватил медальон. - Эй, а почему стрелочка сияет? Вы смогли его настроить на кого-то еще? - маг ухватил Кэвиса за ворот и притянул к себе.

- Нет! - испуганно пискнул прохвост. - Как только бастард умер, камень погас... но загорелся снова! Смотрите, стрелка краснеет!

Мне стало страшно.

Весь следующий месяц мы провели в университете. Что творилось на острове теперь - никто из учеников не знал, а мастера и подмастерья помалкивали...

Ночь битвы я запомнил хорошо! Огни в небесах, грохот, дрожь земли под ногами и стоны умирающих.

У самого причала путь нам преградил отряд бородачей в меховых доспехах. Бились они яростно, с каким-то тупым упорством, коего не убавилось даже после трех молний, посланных в них магами. Наши все были при оружии, но дрались плохо: испуг после нападения смешивался с главной проблемой всех начинающих бойцов - большинство учеников никогда не лишали жизни других людей, что не так-то просто сделать в первый раз. В ином случае эта робость могла дорого обойтись, но с нами были мастера.

- Деритесь, сучьи дети! - орал теоретик Хомла Кровлик. В правой руке он сжимал испачканную кровью саблю, в левой - мечелом с тремя лезвиями. - Я не для того год лекции читал, чтобы потом об ваши трупы спотыкаться!..

Грандмастер Лавитри, Доскрейт Болтлишь и Хомла Кровлик стали эдаким тараном, что, при аккуратной поддержке магов, пробил ряды неприятеля. Дрались они как сумасшедшие. Без доспехов, щитов, в парадных одеждах и чужим оружием. Я в этом не много смыслю, но враги такой прытью похвастать не могли. Медленные, неповоротливые, упорные и злые, бородачи держались до последнего.

Многие ученики той ночью впервые смочили оружие человеческой кровью. Многим потом снились изувеченные страшными ударами трупы, по которым топтались, ломая кости и дробя черепа сапогами, сражающиеся люди.

Скажу сразу: в битве участие принял неохотно, да и толку от меня было немного. Добивал раненых, лез в редкие одиночные схватки и резал так, как привык в трущобах - со спины, втыкая корд в бок или в шею, чуть повыше плеча. В этом мало чести, но жизнь... она ведь одна. Убивая подло бородатых ублюдков, я спасал многих достойных, в моем понимании, людей.

Когда все закончилось, подошел на трясущихся ногах к пирсу и наклонился над водой. Блевал долго, желудок крутило узлами, сильно хотелось облегчить мочевой пузырь...

Где-то рядом толпились юные алхимики. Для детишек мастера ментальных плетений создали заслон, не позволяющий видеть ужасы войны. Маги держались дружно, смело, но в битву не вступали. Как объяснил потом Шэд, вреда от них могло быть больше, нежели пользы. Насмотревшись на кровь и кишки, перепуганный мальчишка-маг мог запустить молнией в сражающихся, не сильно задумываясь над тем, где свои, а где - чужие.

Позже, когда закончили скручивать немногочисленных сдавшихся бородачей, с другой стороны озера приплыли лодки с воинами гарнизона. Все суденышки, на которых в замок прибывали гости, безмятежно покоились под водой, сожженные и с пробитыми днищами. Поразило ледяное спокойствие, с которым за всем происходящим наблюдал Дахтер Сорган. Меч он обнажил лишь однажды, только для того, чтобы добить шевелящегося бородача. Словно кровопролитие его не касалось; зритель, а не прославленный воин...

В университет добирались в тишине - бой был закончен, в стороне, где когда-то возвышался замок ордена, полыхало красное зарево. Тысячи искр кружили над островом алыми светлячками, дым стелился по небу, таял под напором ветра.

- Кто победил? - бормотал за моей спиной Тапалис Лаптук, ученик, лишившийся в драке правого глаза. - Кто... мы?..

Месяц канул в прошлое. Башни замело снегом, на шпилях намерзли сосульки, во дворе громоздились рыхлые сугробы. Все радовались метели и колючим снежинкам. Воздух стал чистым, ветер перестал приносить запах разложения с поля боя.

Учеба продолжалась. Мастера молчали.

Клэвис растерял былой задор, все время оглядывался, боялся засыпать без горящей свечи, чем изрядно надоел соседям по комнате - мне и Леору.

- Он может прийти! - зло кричал он, когда мы заставляли гасить фитиль. - Прийти за мной! За вами.

- Лестер - мертв, - настаивал я. - Его труп уже сожрали крабы! Ты бы лучше проклятых бородачей боялся - они-то могут нагрянуть в любой миг и раскроить тебе башку топором...

Никто больше не чувствовал себя защищенным. Пусть мастера и твердили, что подобраться к башням незамеченным нельзя, ученики им не верили. Всюду таскали с собой оружие, стали мрачными и неразговорчивыми.

Второгодки роптали больше других. Им предстояло постигнуть последние азы обучения, укрепить дух и научиться готовить исцеляющие бальзамы, после чего отправляться в мир, служить народу и ордену. Вместо этого их заперли в башнях.