Клинок Белого Пламени - Анна Тьма

Только демон полностью осознавал, какой это страшный самообман. Но так хотя бы можно дышать, не воюя с собственным горлом, сведенным от боли, за каждый глоток воздуха. Трудно. Больно. Но уже не так невыносимо, как было. Стрим знал, на что шел, обманув себя. Они все знали.

Все силы бросили на сокращение дороги, и к вечеру следующего дня отряд достиг пограничного форта. Арох снова надел маску принца, воспользовался одним из свитков, подписанных рукой Сильтарины, и они расположились на ночлег с комфортом.

Было истинным удовольствием для усталых путников наконец-то отмыться в горячей воде, переодеться в чистое. Нормально поужинать за столом, а не у костра из походного котелка. Но все эти прелести жизни отметили скорее люди, а не боги, для которых жизнь в странствиях была привычна. Бессмертные любили и ценили комфорт, но, если его не наблюдалось, это их не тяготило.

К закату побратимы собрались снова. Они просто вышли на улицу, дошли до тренировочной площадки форта. В этот предзакатный час там почти никого не было. Боги, демон, Пламенная – все как один встали на колено и склонили головы перед закатным солнцем. Это был час гибели их брата… Потом они поднялись, и Альтис достал флейту. Демон должен быть сильным, ведь он – лидер, на плечах которого держится все. Но хотя бы в музыке можно выплеснуть тоску и горечь…

Он едва успел поднести флейту ко рту и набрать в легкие воздуха, как неначавшуюся мелодию оборвал радостный визг:

– Talleri!..

Альтис развернулся, даже не пытаясь скрыть удивление… и у него на шее повисла радостно вопящая девчонка. Узрев лица своих учеников, бросившихся к нему следом за Кари, демон даже не сумел зарычать. Кое-как взяв себя в руки, Пламенный все-таки отодрал от себя ученицу. И, держа эту непоседу за шиворот на вытянутой руке, спокойно произнес:

– Не понял.

– Э… ну… – сникла запыленная и усталая девочка. Она и не пыталась трепыхаться. – Мы не могли остаться в стороне. Я же не могу оставить свою империю без присмотра!

Оглядевшись, Альтис понял, что дети не одни. Маленькая эльфийка, переодетая мальчиком, подошла к Ветру и лукаво улыбнулась. «Я соскучилась, любимый…» – почти беззвучно шепнула владычица.

Другая девушка, с толстой косой светло-русых волос до колена, растерянно разглядывала обоих Волков.

Снежный волчонок стоял позади своих спутников и беспокойно шарил взглядом. И с каждым мгновением тревога в льдисто-голубых глазах росла.

– А где Коган? – спросил мальчик. Снежинки густо завихрились над его головой.

Лица богов такой исказились мукой, что ответ не понадобился. Но отпущенная из крепкой хватки принцесса тихо повторила, перестав улыбаться:

– Где Коган, Talleri?

– Даже бога можно убить, – через силу вытолкнул из себя демон. Кари мотнула головой, не веря, и Пламенный повторил сказанное сутки назад: – Нет больше Когана.

Впилась в грудь когтистой лапой боль, мешая дышать. Альтис стиснул зубы.

– Как… нет?.. – севшим голосом спросила Карэн. – Боги бессмертны!

– Как и демоны, – глухо ответил Альтис.

Кари еще минуту постояла, силясь осознать услышанное. И расплакалась.

– Что случилось? Кто это сотворил?! – звонким голоском спросила эльфийка у Ветра.

Но тот не мог ответить, и владычица легко прочла всю бездну тоски и отчаяния на лице любимого.

Отвернулась, зло вытерев лицо кулаком, воительница.

Дышать стало невмоготу, и стальные когти в груди сжались еще сильнее. Демон рванул на груди шнуровку, вскинул голову к небу. У седого виска судорожно билась жилка. Темнота сгустилась до осязаемого мрака. И из этой темноты проступило знакомое до оскомины лицо, на котором горели лютой ненавистью желтые глаза. Узкий зрачок подрагивал, едва заметно расширяясь в такт ударам сердца. Схватив демона за плечо и дернув к себе, Зверь вогнал длинные когти свободной руки в когда-то нанесенную рану, силясь добраться до сердца. «Ненавижу тебя…» – шевельнулись губы, прежде чем растянуться в страшном оскале.

– Альтис!.. – первой кинулась к упавшему демону воительница. – Стрим! У него опять приступ!..

Все потонуло в напоминающем трясину тягучем небытии…

Он очнулся от холода. Заставил себя сесть, прижал к груди руку, пытаясь пересилить и унять давящую боль. Когда немного отпустило и дышать стало возможно хотя бы через раз, демон смог оглядеться. В паре метров слева горел костер, и его двойник сидел у огня, подперев подбородок рукой. Хмурился, глядя на летящие в ночь искры.

– Что, пакостник мелкий, не сумел добить? – Альтис подсел к огню, стараясь не делать резких телодвижений.

Желтоглазый Зверь взглянул на демона с раздражением и злобой, буркнул в ответ:

– Решил растянуть удовольствие.

– Ну-ну, – скептически хмыкнул Альтис и сунул руки в огонь.

Пламя побелело. Демон улыбнулся, когда языки огня обняли его руки, потянулись к груди, к лицу. Зверь жадно подался вперед, с головой сунулся в костер. Ловя руками белый огонь, пил его, как воду.

– Пламя бывает разное. – Альтис покосился на Зверя. – Даже одно и то же, оно разное. Это – Огонь, который горит вовне, он не сжигает душу. Ласковый, теплый, любящий. Но грозный, опасный, смертоносный. Его пища – ветви деревьев, трава, воздух. Огонь, который ты зажигаешь в себе, тоже требует топлива. И его дрова – это твоя душа, твоя любовь к нему, твоя жизнь, твоя ярость. Он много берет, но дарит в ответ себя. Пламя Жизни, Amenotiva, несет самое страшное разрушение – ты сжигаешь себя в нем всего без остатка. Подобной смертью имеет возможность умереть любой маг-пирритик, владеющий огнем, не только истинный Пламенный. Но вот воли сгореть заживо хватает лишь у одного из сотни тысяч. Из себя самого ты создаешь Огонь, сходный с Пламенем Творения.

Зверь поймал еще один лепесток Белого Пламени, потерся об него щекой, мечтательно и довольно улыбаясь.

– Я тебя тоже не смог убить, – вдруг сказал Альтис.

Сверкнули в оскале два ряда острых зубов. Зверь затолкал огонек за ворот, растянулся на траве, мурлыкая веселую песенку.

Они не будут друг друга убивать. И пока не закончится их вооруженный нейтралитет, даже воевать за место под солнцем не будут. Придет время, две личности одного демона снова сойдутся в битве. Но пока… Почему бы не погреться у одного костра?

На рассвете заморосил дождь. Мелкий, противный, холодный. Траэллита, не сомкнувший глаз этой ночью, сидел на окне и бездумно скользил взглядом по серой пелене раннего утра. Думать не хотелось, и разрозненные мысли скользили по краю сознания. Разные это были мысли…

Он, Змей, предатель и хвостатая скотина, а не бог. Чувство вины все сильнее сдавливало в тисках сердце чешуйчатого ламия. Он думал о Литисе и Альтаире… О Ястребе…

Они все были едины, но так получалось, что Коган чаще всего пропадал с Литисом. Альтис с Арохом вообще были неразлучны. Только Альтис мог сказать Ароху, что тот плешивая, блохастая, драная беспородная псина, и не получить за это в морду. Только Литис мог безнаказанно подпалить Ястребу перья и обозвать его жареным воробушком. Ветер и Змей являли собой еще один боевой тандем. Альтаир по праву старшинства стоял чуть в стороне, но часто делал небольшой шажок в сторону братства, становясь звеном в их цепи.

Воспоминания снова пробудили притихшую было, неизбывную тоску по братьям… Прикрыв глаза, Змей со всей ясностью понял, что не сможет так жить. Просто не сможет!..

Стук каблуков по дереву заставил его поглядеть на тренировочную площадку внизу. Кого это принесло сюда в такую рань и столь мерзкую погоду?

Резкими рывками перехватывая скользкий канат, по деревянной стене спортивного комплекса поднималась Пламенная. Мокрая веревка под пальцами исходила паром, подошвы ботинок со стуком впечатывались в вертикальную деревянную стену.

В груди у бога-ламия кольнуло. Что она делает здесь в такую рань? Повинуясь порыву, он скользнул вниз, легко прыгнув с высоты третьего этажа. Нужно помириться с ней, нужно объяснить…

Преодолев полосу препятствий, девушка прыгнула на турник и стала подтягиваться.

– Алина…

Остановившись, она повисела секунду, потом перекинула ноги через перекладину. Зацепившись за турник, свесилась вниз и, закинув руки за голову, продолжила тренировку, игнорируя ламия.

– Линка… не хочешь разговаривать, хотя бы выслушай!

Пепельные волосы ламия, обычно крупные кудри, под этим холодным дождиком начали завиваться мелкими колечками. Из одежды на нем были только штаны в блестящих заклепках и собственная шевелюра, укрывшая плечи. Привыкнув в последнее время к человеческому облику, бог-ламий мерз и мок в это гадкое утро.

Алина сжала зубы и продолжила свое дело. Сам виноват, придурок в чешуе. Под коленками вдруг хрустнуло, турник переломился надвое, и в следующий миг девушка оказалась не в луже на земле, а у ламия на руках. Повернув голову, глянула на останки турника – деревянная палка прогорела и обуглилась в тех местах, где воительница ее касалась.