Укрощение строптивых - Светлана Успенская

— Но ведь ты очень хорошая, Алена, — утешала ее Юля, — тебя и так все любят! Ты такая красивая, ты добрая. Честное слово!

— Нет, меня никто никогда не любил, когда я была мальчиком. Ни один человек! — обидчиво возразил голос в темноте. — Никто и никогда! Правда, когда я стала девочкой, стало ненамного лучше. Женщины меня не выносили, а мужчины все время пытались облапать. И все они рано или поздно сбегали от меня без оглядки. И никто, никто в целом свете не любил меня таким, какой я есть, такой, какая я есть…

Тяжелый вздох пронесся по спальне. Гнетущий груз, долгое время мешавший Алене жить, стал немного легче.

— Если бы я сделала операцию, тогда никто в мире не догадался бы, кем я была до нее. Может быть, я бы даже вышла замуж.

— Ты думаешь, если бы врач отрезал тебе все, что можно отрезать, то тебя сразу же за это полюбили? — с сомнением произнесла Юля.

— А разве нет? — удивилась Алена.

— По-моему, нет! Анатомические особенности еще не причина для любви. Мне кажется, ты слишком долго шарахалась от людей, боясь, что они причинят тебе боль. И операция здесь совсем ни при чем.

— Наверное, ты в чем-то права, — прошептала Алена.

— Конечно, права! — Голос Юли звучал убежденно. — Ты же видишь, как здесь к тебе относятся. За месяц, что мы живем здесь, все успели тебя полюбить.

Ты видела это сегодня. Всем было бы больно, если бы с тобой случилась беда.

Никто не хотел, чтобы ты умерла. Ни один человек! Даже эта выскочка Дубровинская! А я — особенно…

— Правда? — В тихом голосе ощущалось такое страстное ожидание любви, что у Юли болезненно сжалось сердце.

— Конечно! — Она ласково улыбнулась. — Конечно, это правда! Мне все равно, мужчина ты или женщина, я тебя люблю!

Она нагнулась и нежно коснулась сухих губ Алены.

— А теперь спи, — прошептала она еле слышно. — Я посижу рядом, чтобы тебе не было так одиноко.

И Алена успокоенно смежила веки. Она была в этот момент совершенно счастлива.

Утром перед завтраком состоялось совещание в узком составе. Оно было посвящено вчерашним событиям.

— Не нужно ни словом напоминать ей о случившемся, — было решено единогласно. — И нельзя ее ни на минуту оставлять одну! Надо быть с ней поласковее, ведь она такая чувствительная! То есть, конечно, «он»…

— Тише! — шикнула Ольга Витальевна, услышав шаги в коридоре. — Идут!

Юля и Алена спустились к завтраку. Хотя очередной режим экономии еды был в разгаре, тарелка Алены была до краев полна самых отборных вкусностей.

— Не нужно, — засмущалась та, — я совсем не голодна!

— Кушай, набирайся сил, — мягко заметила Лариса.

— Конечно, Алена, ведь ты у нас такая… — замялась Надя, не сумев адекватно выразить свою мысль.

И даже Дубровинская доброжелательно воскликнула:

— А ты неплохо выглядишь! — и предложила заискивающе:

— Хочешь, я за тебя подежурю завтра на кухне?

Алена купалась во всеобщей любви. Подруги порхали вокруг нее, подсовывая лучшие куски. То и дело за столом слышалось:

— Алена, выпей еще молока, тебе нужно поправляться.

— Вот, возьми салфетку…

— Хочешь еще немного мяса? Бери еще кусочек, мне что-то не хочется.

Наконец, смутившись от всеобщего внимания, девушка покраснела и произнесла:

— Вообще-то на самом деле меня зовут Алексеем.

— Это не важно, совершенно не важно! — подхватил дружный хор голосов, умело организованный Юлей. — Мы все равно тебя любим!

После завтрака дружная компания отправилась на пляж. Алена смело разделась и бросилась в воду, почти не стесняясь своего тела.

— Представляю, как бедная девочка мучилась все время, пока жила здесь, — сочувственно заметила Ольга Витальевна, глядя, как Алена широкими гребками догоняет отплывшую далеко от берега Юлю.

— Наверно, мальчиком она была бы такой хорошенькой, — предположила Лариса.

— Честно говоря, я чувствую себя намного спокойнее с тех пор, как Алена оказалась Алексеем. Все же хоть один мужчина на острове — уже не так страшно.

— А он?

— Да, если не считать его… Я имею в виду, хоть один мужчина на нашей стороне. В случае чего сможет хотя бы гвоздь забить.

— Ну, на это надежды мало, — возразила Лариса. — Однако согласна: наличие мужчины в женском коллективе в определенном смысле все же как-то греет.

Она оглядела в бинокль статную фигуру на берегу, разглядывая в ней мужские черты, которых не замечала до сих пор.

— А он ничего, — одобрительно заметила Лариса.

— Действительно, Алексей у нас парень что надо! — поддержала Ольга Витальевна. — Только помните уговор? Не нужно ему напоминать о том, что он парень.

Купаясь в лучах всеобщего обожания, Алена с удивлением замечала, что отношение к ней кардинально изменилось. К ней стали относиться немного по-другому, совсем не как к подружке, которой можно выболтать сокровенные тайны.

Однажды, сидя за столом, Надя с кислой миной заметила:

— Ой, что-то живот тянет, наверное, «праздники» начинаются.

Ее тут же одернули, с испуганным смущением оглядываясь на Алену.

— Думай, что говоришь! Оставь свои физиологические откровения на потом.

Опомнившись, Надя пристыженно замолчала. Как-то Ольга Витальевна, с давних пор одержимая манией найти ход в подземный бункер, в котором скрывался от правосудия их похититель, вздумала было ворочать камни в саду и позвала на помощь, естественно, Алену.

— С твоей-то силищей, — комплиментарно высказалась она, уважительно поглядывая на широкие плечи «девушки», — мы быстро доберемся до него.

«До него» они не добрались, но Алене поневоле пришлось почувствовать себя мужчиной. И это было ей отчего-то приятно.

Как-то Алена без стука заглянула к Юле в неурочное время, и ее неожиданно встретил испуганный визг подруги, переодевавшейся после купания.

Раньше такого между ними никогда не случалось.

Вскоре мода разгуливать топлес по острову отмерла сама собой, чем был сильно недоволен их тюремщик, доселе с удовольствием наблюдавший на своих мониторах бесплатный стриптиз.

На хозяина острова известие о том, что одна из его пленниц внезапно оказалась мужчиной, оказало парализующее воздействие. Ведь эту Алену отобрали из десятка кандидатур с проверенным здоровьем и железными нервами — и на тебе, такая ужасная ошибка!

В этот момент его незыблемая вера в свою идею пошатнулась. Часами он обескураженно наблюдал, как пятеро женщин влюбленно хлопочут вокруг нагловатого смазливого типа, который, развалившись в кресле, снисходительно принимает знаки всеобщего внимания.

А ведь на вакантном месте всеобщего кумира и любимца должен был оказаться не этот чертов гермафродит, а он, человек, придумавший и организовавший все это! Мучительно было думать, что его идеей воспользовался этот волк в овечьей шкуре, пробравшийся на остров под видом женщины. Так вот почему Алена танцевала в транс-шоу, а он-то думал… Так вот почему этот тип делал одну операцию за другой!

— Ну, Кедров! Голову тебе мало оторвать за то, что подсунул мне этого типчика, — раздраженно думал Хозяин. — Не мог проверить, все ли у него на месте! — И тут же сокрушенно вздыхал:

— Кто бы мог подумать…

А с мониторов доносился нежный щебет:

— Алена, возьми еще вот этот кусочек…

— Алеша, давай я тебе налью воды…

— Садись сюда, Алена, здесь тебе будет удобней.

— Солнышко, пойдем купаться, Алеша! — Их восхищенный лепет заставлял его белеть от бешенства.

— Алена у нас такая прелесть! То есть Алеша…

— Да, он совсем изменился после того случая.

— Нет, он всегда таким был, просто мы не обращали внимания.

Со временем Алена с готовностью стала отзываться на свое настоящее имя. Поняв, что никто больше не требует от нее сходства с женщиной, она постепенно перестала бриться и даже отпустила небольшие усики. Одевалась она теперь исключительно в шорты и майки, забросив в дальний угол туфли на каблуках, платья и широкополые шляпы. Природное начало постепенно брало свое, пробиваясь сквозь наслоения многих операций. Теперь она уже походила не на девушку, а скорее на юношу с идеально правильными чертами лица и прекрасной, несколько худощавой фигурой. Не стесняясь собственного голоса, она теперь говорила приятным глубоким баритоном, который кое-кто находил очень даже сексуальным. Поведение ее тоже изменилось. В прошлом остались и женские ужимки, и легкое кокетство, и восторженная чувствительность тургеневской барышни.

Казалось, Алена, став Алексеем, наконец-то нашла себя.

Присутствие среди подопечных конкурента мужского пола было как нож в сердце хозяину острова. Пока он не мог придумать никаких контрмер. Все, что приходило ему в голову, — это однажды ночью прокрасться в дом с ножом в руке и насильно произвести ту операцию, о которой некогда мечтал Алексей. Но все же что-то останавливало его. Боязнь крови, страх насилия? Опасение, что этот поступок еще больше восстановит против него женское население острова? О мужской в этом случае говорить не приходилось… Пока он решил махнуть на Алексея рукой.