Избранная - Филис Каст

— Но я же читала вампирскую социологию, и там говорится, что Запечатление между человеком и вампиром рвется очень тяжело и очень болезненно. Почему же это оказалось так просто? И еще я нигде не читала, что новое Запечатление автоматически уничтожает старое.

Он улыбнулся еще шире и прильнул к моим губам долгим нежным поцелуем.

— Тебе еще предстоит узнать, как далеки учебники от живой вампирской реальности.

От этих слов я вдруг почувствовала себя маленькой, глупой и ужасно растерянной. Наверное, Лорен догадался об этом, потому что снова поцеловал меня и сказал:

— Я не хотел тебя обидеть, любовь моя. Разве я могу забыть смятение и страх своего собственного Превращения? Поверь, Зои, все будет хорошо. Все проходят через это. И теперь я всегда буду рядом, чтобы прийти тебе на помощь в трудный момент.

— Ненавижу, когда чего-то не знаю, — прошептала я и снова растаяла в его объятиях.

— Ну конечно. Слушай, как обстоит дело с Запечатлением. Между тобой и мальчиком существовала очень сильная связь, но при этом ты еще не вампир. Ты пока не завершила своего Превращения. — Он помолчал, а потом твердо добавил: — Пока. Следовательно, ваше Запечатление не могло быть полным, понимаешь? Когда мы с тобой обменялись кровью, между нами возникла связь, которая уничтожила более слабую привязанность, — его ласковая улыбка стала соблазнительной. — Потому что я — настоящий вампир.

— Хиту было больно?

Лорен беспечно пожал плечами.

— Наверное, но ведь боль проходит. Как бы там ни было, для него так лучше. Очень скоро перед тобой откроется весь вампирский мир, Зои. Ты будешь великой Верховной жрицей. И в твоей новой жизни уже не будет места простому человеческому парню.

— Да, ты прав, — сказала я.

Разве не то же самое я думала вчера, когда собиралась расстаться с Хитом? Просто замечательно, что все решилось само собой, и моя связь с Лореном положила конец нашему Запечатлению. Так будет проще и лучше — для нас обоих. Внезапно в голову мне пришла еще одна мысль:

— Хорошо, что я не Запечатлелась с тобой, и с Хитом одновременно!

— Это невозможно. Никс позаботилась о том, чтобы Запечатление каждый раз было единственным. Иначе каждый из нас обзавелся бы целой армией безвольных человеческих рабов.

Меня покоробил его насмешливый тон. Почему он так говорит? Хит совсем не безвольный, и я вовсе не собиралась делать его своим рабом! Так я ему и сказала:

— Мне даже в голову такое не приходило!

Лорен тихо рассмеялся и прижал меня к себе.

— Я уже говорил, что ты особенная? А вот другим запросто пришло бы.

— И тебе?

— Нет, конечно, — он поцеловал меня и добавил: — Зачем мне другие Запечатления, любовь моя? Мне для счастья нужна только ты одна.

Ах, как он это красиво сказал! Совсем как в кино. Теперь мы навсегда связаны друг с другом. Но тут перед глазами у меня вдруг встало лицо Эрика, и вся радость мгновенно исчезла.

— Что с тобой?

— Эрик, — прошептала я.

— Теперь ты моя! — резко сказал Лорен и поцеловал меня так жадно и властно, что у меня сердце вновь пустилось вскачь.

— Да, — выдохнула я, когда поцелуй закончился.

Лорен был как могучая волна, против которой я никак не могла устоять. Я просто позволила ему подхватить мысли об Эрике и унести их далеко-далеко. В океан.

— Я твоя.

Лорен крепче прижал меня к себе, а потом приподнял и положил себе на грудь, чтобы заглянуть в глаза.

— Теперь расскажешь?

— О чем тебе рассказать? — спросила я, уже понимая, какого ответа он ждет.

— Расскажи, что тебя так мучает.

В животе у меня что-то предостерегающе сжалось, но на этот раз я не собиралась прислушиваться к внутренним голосам. Разве я могу не доверять Лорену после всего, что произошло между нами? Как можно начинать такие отношения с обмана и скрытности? Хватит, пусть это все останется в моей прежней жизни!

— Стиви Рей не умерла. То есть, умерла, но не совсем. Она живая, только очень изменилась. И она не одна такая, представляешь? Их целая толпа, но остальные совсем другие. Стиви Рей удалось сохранить человечность, а им нет.

Я почувствовала, как напряглось его тело, и приготовилась к тому, что он назовет меня чокнутой, но Лорен повел себя иначе. И сказал совсем другое:

— Давай чуть-чуть помедленнее. Объясни все подробно.

Ну, я и объяснила. Я рассказала ему все — как впервые увидела «призраков», оказавшихся вовсе не призраками; как банда немертвой нежити похищала и убивала футболистов из «Юниона», и как я спасла от них Хита. А потом рассказала ему о Стиви Рей. Все-все, до конца.

— Значит, она и сейчас живет в этом домике для прислуги? — уточнил Лорен.

Я кивнула.

— Ага, и каждый день ей нужна кровь. Понимаешь, ей очень трудно удержать остатки своей человечности. Я боюсь, что без крови она станет такой же, как остальные, — я поежилась, а он крепче обнял меня.

— Неужели они такие страшные?

— Еще какие! Они не люди, но и не вампиры. Ходячие представления о вампирах из людских ужастиков. Они бездушные, понимаешь? — Я заглянула ему в глаза. — И исцелить их будет гораздо сложнее, чем Стиви Рей. Мне кажется, что ей удалось сохранить частичку души благодаря близости с Землей. И мне кажется, я смогу ей помочь.

— Помочь?

И снова мне стало немного не по себе от его вопроса. Почему его так изумило мое желание исцелить Стиви Рей, если он только что совершенно спокойно воспринял известие о существовании банды бродячей нежити?

— Ну да. Я пока точно не знаю, как это сделать, но мне кажется, что нужно использовать силу стихий. Ты же знаешь, — и помолчала и слегка передвинулась, чтобы он не устал меня держать, — у меня есть власть над всеми пятью стихиями. Вот я и решила призвать их на помощь.

— А что, дельная мысль. Но имей в виду, что пробуждение могущественной магии имеет свою цену, и цена эта может оказаться очень высокой. — Теперь он говорил очень медленно, словно тщательно обдумывал каждое слово (не то, что я — сначала ляпну, а потом грызу себя). — Но как такой ужас мог произойти со Стиви Рей и остальными недолетками? Ты не знаешь, кто или что стоит за их превращением в нежить?

Как не знать! Я уже приготовилась сказать ему, как вдруг у меня даже в глазах потемнело от кинжальной боли в животе.

«Не смей произносить ее имя!» — ударила мысль.

Нет, вообще-то слова меня не били, но мне стало реально не по себе. А потом я с изумлением поняла, что даже сейчас открыла Лорену совсем не все. На протяжении всего своего рассказа я ни словом не обмолвилась о Неферет. Причем, это произошло как-то само собой, я даже не заметила, как из сложной мозаики моего повествования выпал один очень важный кусочек.