Пиво для Сталина. Очерки, беседы, размышления - Александр Григорьевич Звягинцев

мнение. Потому как борьба разворачивалась серьезная — покровительствовавший Воронкову Медунов был в бешенстве и готов был расправиться с теми, кто вторгся в его вотчину, где только он один имел право карать или миловать.

Изыскивались любые возможности для компрометации следствия, благо для этого появилась хорошая возможность. У одного из свидетелей по делу, председателя райисполкома Хосты, не выдержали нервы, и он после допроса покончил жизнь самоубийством. Раздались громкие крики о том, что человека довели до самоубийства следователи. Началась служебная проверка, никаких нарушений или злоупотреблений со стороны работников органов прокуратуры и внутренних дел она не обнаружила. Но нервы следователям потрепали основательно.

Руководители края делали все возможное, чтобы «закрыть» краснодарские дела. Они, разумеется, прежде всего, пытались давить на Найденова, руководившего ходом следствия. Когда поняли, что не удастся, стали искать другие способы.

Старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Владимир Калиниченко вспоминал:

«В Сочи решили провести всесоюзное совещание начальников городских и районных органов внутренних дел курортных городов страны. Главная роль в этом спектакле отводилась Юрию Чурбанову (первому заместителю министра внутренних дел, зятю Брежнева). Пригласили для участия в совещании и Найденова. Пышно и торжественно встречали в аэропорту Адлера высокопоставленных гостей. Особенно услужливо — соблаговолившего не обделить своим вниманием мероприятие Медунова. И сегодня лежит в моих личных архивах цветная фотография, на которой в фойе горкома партии стоят на переднем плане в мундире генерал-лейтенанта внутренних войск и с огромным набором орденских колодок Чурбанов и рядом Медунов с Золотой звездой Героя Социалистического Труда. За ними — другие гости, принявшие участие в совещании, и в том числе улыбающийся Найденов. Глядя на фотоснимок, я всегда думал: интересно было бы узнать, что на уме в этот момент у каждого из них? Про других не знаю, но Виктора Васильевича, полагаю, волновала поступившая информация, что его намереваются пригласить на ужин, угостить спиртным, на обратном пути под благовидным предлогом остановить автомашину и спровоцировать инцидент со всеми вытекающими отсюда последствиями… Насколько правдивой и верной была информация, сказать трудно, но искушать судьбу он не стал. Сразу после окончания совещания Найденов с работниками КГБ уехал в Гагры, а Медунов и Чурбанов — в «резиденцию» на застолье. Ближе к вечеру последовала команда привезти к ним Найденова, но рисковать он (авт. Найденов) не стал».

О том, насколько напряженной была атмосфера вокруг следствия, свидетельствует и такой факт. Через некоторое время после выхода скандальной статьи «Ширма» Аркадию Ваксбергу предстояла командировка в Сочи. Накануне отлета ему позвонил Найденов.

Ваксберг потом мне рассказывал, что Виктор Васильевич был очень осторожен, советовал не ехать в Сочи. Когда Ваксберг стал отшучиваться: «Мол, а что будет — убьют?» Найденов шутку не принял и сказал: «А вдруг кому-то в Сочи покажется, что вы пытались кого-то растлить или изнасиловать». После этого, как показалось Ваксбергу, серьезного предупреждения он поездку в Сочи отменил.

Спасти Воронкова «краснодарским» не удалось. Он получил 15 лет лишения свободы с конфискацией имущества.

А хозяин Краснодарского края Медунов продолжал принимать московских гостей в своей вотчине все с большим и большим размахом. Самое главное для него было — заручиться поддержкой Москвы. Чем больше людей при должностях будут ему обязаны, тем лучше. Экскурсии, баня, рыбалка, ужин в самых дорогих ресторанах, самые дорогие и роскошные блюда, напитки… Ничего не жалко! ВИП-гостей обслуживали официанты только высшего, пятого разряда. Сервировка стола зависела от статуса персоны. Градацию гостей обозначали на своем, тайном языке — Клиент — «2 стекла», «3 стекла», «4 стекла»…

«3 стекла» — рюмка винная, винный бокал и бокал для воды. «4 стекла» — фужер для шампанского, фужер винный, фужер для минеральной воды, рюмка для водки.

«4 стекла» включали и дополнительные услуги. Это была повышенная категория — баня, девушки…

Каждое застолье обходилось в две-три тысячи рублей. По тем временам — огромные деньги. «Жигули» стоили 6–7 тысяч.

Кто же за все платил? Откуда шли деньги?

А за этим праздником жизни скрывался еще один «герой» — секретарь Сочинского горкома КПСС по идеологии Александр Мерзлый. Правая рука Медунова. Технология была достаточно простая.

Самые щедрые суммы на угощение «нужных гостей» из столицы предоставляла жена Мерзлого — Валентина Мерзлая. Она держала в своих руках весь общепит города. За любовь к роскоши Валентину Мерзлую прозвали «шахиня». Возглавляемое ею Управление общественного питания распоряжалось огромными партиями продуктов. В столовых и кафе миллионы обычных отдыхающих нещадно обворовывались.

Для того чтобы из одной порции сметаны получить две или три, ее просто разбавляли, в лучшем случае — кефиром, в худшем — просто водой. Вместо мяса в суп добавляли комбижир — дешевую смесь растительных и животных жиров.

Из фарша на десять котлет, если в него добавить много хлеба, лука, манки, получали двадцать. Осетрину подменяли минтаем и треской. Осетрину, конечно, тоже добавляли, но немного — только для запаха. На самом обычном чае тоже делали большие деньги — немного дешевой заварки, кипяток, для цвета жженый сахар и — на огонь. Чем дольше томить, тем лучше «заварится»!

За сезон работники столовых и ресторанов, обложенных оброком Мерзлой, «выручали» миллионы «левых» рублей. Большая часть шла в карман «шахини». Денег было столько, что она их даже не считала. Часть, буквально на глаз, передавала мужу — на важных гостей Медунова.

В Геленджике, втором крупном курортном городе края, была своя «шахиня». Звали ее «железная Бэлла», по паспорту Бэлла Бородкина.

У этой начальницы городского общепита покровителем был Погодин, первый секретарь Геленджикского горкома.

Об этой «крыше» Бородкиной знал весь район, к тому же работала «круговая порука» сотрудников общепита.

Чтобы добраться до того, кто сидит наверху, следователям нужно было выяснить, откуда деньги шли наверх. Те, кто наверху, все отрицали. Приходилось докапываться до низового звена, чтобы проследить весь преступный путь денег.

Следователи допрашивали десятки работников столовых, ресторанов, кафе. Все они называли одну и ту же фамилию — Бородкина. В какой-то момент стало ясно — «железной Бэлле» уже не отвертеться. Когда за ней захлопнулась дверь тюремной камеры, она поняла, что ее «крыша» больше спасать не будет, и решила во всем признаться. Так вышли на Погодина…

И вот тут Медунов окончательно взбесился. До этого сажали руководителей трестов, главных управлений, партийных работников, и вдруг — Погодин, самый вхожий к нему секретарь из низовых партийных организаций. Забегая немного вперед, уместно будет вспомнить, что Погодин во время их последней встречи сказал, что если он будет арестован, то молчать не будет. После этого разговора он и исчез…

На поиски