Тринадцать - Анжела Шафрина

— Тысячи лет я скитался по миру. — Эти слова, ответом, прозвучали откуда-то сверху.

Наташа, как беспомощный котёнок, стала озираться по сторонам, пытаясь хоть что-то разглядеть почти в полной темноте.

— Вы, люди, думаете о бессмертии как о чем-то божественном! Как о даре! — Голос постепенно приближался.

Натали забилась в угол. Её зубы стучали друг об друга, отнюдь не от холода. Первобытный страх, как что-то живое, схватил её за горло, постепенно сдавливая его.

В темноте стал слышаться шаркающий звук приближающихся шагов.

— Прошу вас, — взмолилась Наташа, устремив взгляд, в сторону приближающийся тени, — не делайте мне больно.

Тень приняла четкие очертания и пред ней возникла высокая фигура Амадиса.

— Разве я могу обидеть столь прекрасное создание, — его голос звучал нежно и заботливо.

Он прошел сквозь решетку внутрь.

— Иди ко мне, — Амадис раскрыл свои объятья.

Наташа, поддаваясь странному влиянию, подошла к нему и пала в его объятия.

— Полно, — гладя её по голове, сказал он, — с тобой ни чего не случиться плохого. Не стоит бояться смерти. Смерть — это не кара, смерть — это избавление.

— Чего вы хотите от меня? — Дрожащим голосом спросила она, не в силах поднять глаза на своего мучителя.

— Если бы вы поняли, на сколько вы сильны в своих желаниях и мыслях, — гладя её по голове, сказал Амадис, — то на земле воцарился бы рай, о котором так все мечтают. — Он за шиворот притянул Наташу и, холодно поцеловав её в губы, резко отшвырнул от себя.

Нэт отлетела в сторону и сильно ударилась, но она не почувствовала боли, её губы были обожжены поцелуем призрения. Она ещё ни когда не чувствовала себя так как сейчас. Страх и вожделение смешались в одно. Где-то в низу живота она ощутила нестерпимое томление плоти, которое рвалось наружу. Натали не понимала, что с ней происходит. Как будто ей по всему телу, начиная с самих губ, поэтапно вкалывали новокаин. Стали неметь конечности.

— О как это скучно. Из века в век одно и то же. Я так устал от этого. Ничего, твоя боль скоро утихнет.

Он присел с ней рядом, и Натали почувствовала, как от него исходит холод.

— Ты мне нравишься, твоя душа порочна и черна.

— Я умру?

Амадис наклонился к Натали почти вплотную и прошептал ей в самое ухо.

— Всё умирает и живет вечно, — тихо говорил он, продолжая, гладит её по голове. — двойственность мироздания не позволит тебе, детка, сгинуть бесследно. Добро к свету — зло к тьме. Одно без другого существовать не может. На том и держится вселенная, древние люди это знали.

— Что со мной? — Онемевшими губами спросила она.

— Я дал тебе то, о чем ты даже не мечтала. — Он встал и отошел к решетке.

— Кто ты? — Еле слышно спросила Нэт.

Амадис, как монумент, стоял гордо и прямо, и лишь его голова была низко опущена.

— Я — боль, несущая с собой утрату и забвение. Боль, которая преследует всех тех, кто не ведает прощения. Боль, которую, вы люди так лелеете в своих душах, когда вам одиноко. Я и есть то одиночество, с которым рождается и умирает каждый из вас.

По его щеке потекла слеза, оставляя за собой кровавый след.

Глава X

Автомобиль мчался на огромной скорости по просёлочной дороге. Не обращая внимания на выбоины, Кристина как могла, вдавливала педаль газа. Те редкие проезжающие автомашины проносились мимо одной сплошной разноцветной лентой.

Всё!

Кристина вспомнила всё!

На её одежде, руках и лице была человеческая кровь. Она послужили катализатором для включения её темной памяти.

Перед её глазами проносились картинки жестоких убийств. Кристина вспомнила и ту ночь, когда погибла тетя Люба.

Там в лесу она пыталась ей помочь!

Человек, которому Кристина доверяла больше всех на свете, которую она считала своим ангелом хранителем, погиб от её руки.

Кристина больше не испытывала страха. Неимоверная сила и жажда жизни растекалась по её венам, заполняя душу каким-то новым, ещё не осознанным смыслом. Она знала, кто поможет ей понять этот смысл — Елена!

Подъезжая к той самой тропинке, что вела к её дому, Кристина уже почувствовала в себе перемены.

Адская боль пронзила всё её тело, впиваясь миллионами острых игл в каждую клетку. Из её глаз и носа выходил обжигающий воздух, а лицо покрылось испариной. Она, что есть силы, вцепилась руками в руль и резко затормозила. Учащенное тяжелое дыхание заставляло содрогаться Кристину в мучительных конвульсиях. Она не могла оторвать взгляд от своих пальцев, с которыми происходила ужасная метаморфоза.

Перстень, живой тканью стал врастать в её плоть, камень перстня стал похож на желе, в которое, каплю за каплей попадала, густая темная жидкость, окрашивая его в кроваво-красный цвет. От куда-то из глубин организма, прорывая кожу, наружу лезли черные длинные когти, каждый сустав вздымался и разбухал, заставляя лопаться поры, из которых прорезалась жесткая щетина. Послышался треск расползающейся по швам одежды. Страх, ярость и боль захлестнули всю сущность Кристины. Чтобы хоть как-то облегчить страдания, Кристина хотела крикнуть, но вместо вопля из её рта вырвался наружу ужасный звериный рык.

Кристина вывалилась из машины и, упав на свои конечности, которые уже слабо походили на конечности человека, стала бороться с собой.

Она призвала на помощь всю свою волю и попыталась вспомнить всё то хорошее, что происходило с нею в жизни, но её память была заслонена надменным ликом пустоты. Он улыбался ей своей холодной улыбкой, оголяя острые зубы забвения. Эта пустота, вкрадчивой легкой поступью упорно просачивалась в душу Кристины. Она впивалась в неё зубами и начинала подъедать душевную мембрану, пытаясь добраться до самого ядра человеческой сути.

Вот о чем говорила Ба! Вот почему она с самого детства твердила о том, что нужно заполнить пустоту души.

Кристина, а вернее, то, что осталось от её прежнего облика, в страшных муках со стонами и воем корчилась на земле, борясь со своим внутренним зверем. Но чем больше она сопротивлялась, тем сильнее в ней росла ярость.

И тут до неё дошло. Ярость — вот ключ, поворачивающий механизм. А если есть ключ зверя, то должен быть ключ человека.

Любовь.

Кристина собралась и призвала к себе на помощь всю свою нерастраченную нежность, всю свою нереализованную страсть, всю свою жажду жизни. Она закрыла глаза и попыталась вспомнить каждую черточку его лица, каждое его прикосновение и поцелуй.

— Антон!!! — Прорычала она в ночь.

Этот вопль безудержным эхом разлетелся по всему лесу, разгоняя спящих птиц.