Дмитрий Лихачев - Валерий Попов

Революцию Лихачев не признавал, никогда даже не произносил этого слова, говорил «до несчастья». Никогда не ругал царя. Только Распутина. Когда водил дочерей и внучек по городу, рассказывал: «Здесь жил мой учитель Аничков, а здесь вот, на Шпалерной, я сидел».

Ненавидел фильм «Чапаев», говорил, что тот любил расстреливать пленных белых офицеров из пулемета.

При всех его научных успехах — советская власть явно не любила его, использовала любую возможность, чтобы унизить. Лихачев рассказывал своему другу профессору Илье Захаровичу Серману удивительную историю. Однажды он пробился в Смольный к третьему секретарю обкома Кругловой и задал вопрос: «Почему меня не отпускают на международные конференции, если меня приглашают?» Ответ был странный: «Мы боимся за вас! Вдруг вам что-нибудь впрыснут и вы не то скажете!» Лихачев спросил с изумлением: «И что, я могу рассказывать об этом всем?» — и получил потрясающий ответ: «Конечно можете!»

Его плохие отношения с властью, прежде как-то маскируемые с обеих сторон, вырвались наружу.

В атаку, надо отметить, пошел сам Лихачев. В обществе явно намечалось противостояние властям, у всех накопилось немало претензий, и нужны были отважные люди, чтобы посметь это высказать. И Лихачев сразу сделался ключевой фигурой. Еще в 1964 году состоялось его выступление по телевидению на тему вроде бы нейтральную — о защите исторических садов. Тема, казалось бы, мирная, но Лихачев своим тихим, размеренным, интеллигентным голосом впервые сказал о попустительстве властей, о их равнодушии к русской культуре. Эта «тихая» передача прозвучала как взрыв. Были уволены редактор передачи И. Муравьева, директор телевидения Б. Фирсов, который прежде был секретарем райкома партии Дзержинского района, потом возглавил Ленинградскую студию телевидения, проникся там новыми идеями и стал затем весьма заметным, прогрессивным и знаменитым человеком в нашем городе, доктором философских наук. Менялись времена, по-новому раскрывались люди. Появлялись новые, смелые ученые. Помню переполненные залы на выступлениях знаменитых прогрессивных социологов — Ядова, Кона — идеи их резко противоречили «партийным установкам».

Успехи Лихачева тех лет весьма впечатляют.

В 1961–1962 годах он, на волне его славы, избирается депутатом Ленинградского городского совета.

В 1962 году издает книгу, одну из наиболее ценимых коллегами, — «Текстология: На материале русской литературы X–XVII веков».

В 1963 году он избран иностранным членом Болгарской Академии наук. Награжден болгарским орденом Кирилла и Мефодия 1-й степени на Пятом международным съезде славистов в Софии. В том же году он командируется АН СССР в Австрию для чтения лекций. На бумаге это выглядит здорово. Но реальность тех лет отнюдь не была сладкой.

Александр Рубашкин рассказал мне о встрече с Лихачевым в 1963 году в Ялте. Накануне его приезда он зашел к директору Дома творчества и увидел на его столе телеграмму: «Приезжаю такого-то. Профессор Мейлах». Репутация профессора Мейлаха из Ленинграда была далеко не безупречной, на воротах его каменной двухэтажной дачи в Комарове висела вывеска: «Злая собака», и кто-то дописал от руки «и беспринципная». Однако изображать великого ученого и высокий чин — он умел. Телеграмма его оказала действие, администрация готовила ему лучшие покои. Прибытие же Лихачева с семьей, назначенное на тот же день, никакого рвения у обслуги не вызывало. Рубашкин увидел в расписании, что Лихачевым предназначен чуть ли не самый плохой, сырой номер. И он сказал директору: «А вы знаете, кто на самом деле великий ученый и выдающийся человек? Лихачев!» Слова его возымели действие. Лихачевым отвели хороший номер. Вечером в день прибытия Лихачев, с присущей ему деликатностью, подошел к Рубашкину и поблагодарил: «Я слышал, что вы за нас хлопотали. Спасибо вам!» Постепенно они сдружились. Там же отдыхала сестра Рубашкина, врач, и Лихачев советовался с ней по поводу обострения язвы, начавшегося в Австрии, куда он был командирован практически без денег. Такова была реальная жизнь: почести на бумаге — и унижения на земле.

Противостояние Лихачева и власти становилось все более острым. Он не собирался прощать этой власти ничего, и прежде всего своей каторги. Он начинает заниматься восстановлением «бесславной истории» нашей власти — вопреки все нарастающей какофонии прославления очередных вождей, их непрестанных награждений друг друга и т. д. Дмитрий Николаевич Чуковский, внук Корнея Чуковского, режиссер документального кино, вспоминает, как однажды они вместе с Лихачевым, готовя материалы по изучению и сохранению памятников старины, сумели проникнуть в Красногорский киноархив и увидеть съемки Соловецкого лагеря 1929 года.

Д. Н. Чуковский пишет: «Дмитрий Сергеевич проработал смену, ничем не выдав своего волнения от увиденного более чем через полвека лагеря, где он сидел несколько лет… А вот когда мы возвращались в Москву, Дмитрий Сергеевич дал волю своим воспоминаниям. Тот просмотр в архиве через несколько лет дал толчок к созданию первого фильма о концлагерях СССР — „Власть Соловецкая“».

Из этого же родился и другой фильм — «Дмитрий Лихачев. Я вспоминаю», снятый замечательным питерским документалистом Владиславом Виноградовым. Тот написал: «На съемках этого фильма Лихачев сам греб по соловецким каналам, чтобы показать печально знаменитую Секирку (место ужасного карцера. — В. П.). Потом мы долго поднимались по крутой деревянной лестнице к вершине горы».

Лихачев сказал Виноградову тогда: «Сделайте фильм так, чтобы было видно — я им не продался».

Лихачев был не одинок, было еще несколько великих фигур, на которых с надеждой глядели люди, учились у них мужеству и стойкости.

О. В. Панченко, один из учеников Лихачева, сотрудник Древлехранилища, вспоминает:

«…Дмитрий Сергеевич рассказал, что обычно он приходил к Ахматовой вместе с В. М. Жирмунским. В Комарове она принимала их, сидя за письменным столом, расположенным поперек окна, слева от которого была полочка со сборниками ее стихов. Не поднимаясь, Ахматова доставала один из этих сборников и начинала разговор о стихах… По словам Дмитрия Сергеевича, это был удивительный праздник, во время которого у него возникло ощущение, будто они перенеслись совсем в другую, давно ушедшую эпоху».

Общество выбрало кумиров, за которыми готово было следовать. И Лихачев был среди них.

В 1964 году он становится почетным доктором наук Университета имени Николая Коперника в Торуне (Польша).

В 1965 году он участвует в симпозиуме «Юг — Север», организованном ЮНЕСКО в Дании.