Дневник 1984-96 годов - Сергей Есин

Мы помотались по аэродрому и вскоре вернулись в гостиницу. Хорошо, что за нами были оставлены номера. Н.И. повез меня по городу. Все это материал к моей книге "Власть культуры". Крепость. Скульптура колонизаторов, свезенная из города. Роскошные осыпающиеся изразцы. Старинные мортиры с разрушающимися лафетами. Какая натура для киношников! Сад фарфоровых (мраморных) роз. Упадок. Коллекция деревьев. Раньше здесь жила огромная черепаха. Обезьянник. Бесконечные горшки с цветами. Дом Эйфеля из чугуна, скатывающегося с двух сторон. Дерево с сидящими на нем цаплями. Почему в таком упадке культура? Английское посольство. Домик Левенгука.

10 декабря, воскресенье. До обеда немножко продвинул "Казус". Не ввести ли мне в него "эвтаназию"? У меня ничего не остается, как роман написать.

После обеда заехал Ник.Ник. Целой компанией поехали на океан. Удивительное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Все по-другому: вода, волны, накат ветра. Рядом француз поймал рыбу килограммов на сорок. Сразу ассоциация — "Старик и море". Впервые я увидел, как это делается.

Не забыть имена: Ник. Ник. Окинин, жена — Елена. Мих. Алекс. Павлов, жена — Надя. Руслан, Сережа — "Совэкспортфильм".

Жарили шашлыки из рыбы. В жаровне — три курицы. Когда мы уезжали, трое негритят, приготовившись, уже ждали, чтобы "просеять" остатки: что съесть, что унести с собой.

Были у художника Агусто Ферейры. Полукубист. Конечно, по сути своей он график. 43 года, 11 человек детей. Опять культура: его мастерская — это длинная лоджия. Стол спиной к свету. Несколько аквариумов.

17 декабря, воскресенье. Пишу в электричке, по дороге из Обнинска, куда приехал в пятницу днем. Тишина, снег, много сделал.

Меня оглушило случившееся раньше, но ставшее мне известным только по ТВ — известие о смерти 68-летнего Андрея Дмитриевича Сахарова. Я ехал в электричке, покупал молоко, а он уже был мертв. Потеря для общества и времени! По сути, я видел обратной ему судьбу России и нашего государства. Как опасно единомыслие моих сторонников. Весы предполагали продвижение к свободе. И все это в тот момент, когда, правый, я сильно полевел.

Я не симпатизировал ему при жизни, но как он был нужен нам и как безвременно ушел. Никого вокруг, кто бы так мессиански и по-детски честно осознавал свою роль в этом мире, нет. Духовная пара Сахаров — Солженицын распалась.

Вспомнил, как, кажется, Афиногенов, на бюро прозаиков в свое время предлагал обратиться к А.Д. Сахарову и пригласить его в СП. Я на том заседании его поддержал. Но наше доблестное бюро, наши безукоризненные русские загалдели: в очередь, в очередь… Будет ли к гробу кого-нибудь из них такая очередь, какая был, чтобы проститься с Андреем Дмитриевичем?

Я прилетел в ночь со среды на четверг. Всю дорогу —12 часов — работал, написал несколько эпизодов в роман. В четверг в 15 часов оппонировал по диплому в институте. Кстати, мне и Битову подняли зарплату (230 рублей).

Что, кажется, не вошло в дневник. Три последних дня пребывания в Анголе. Поездка в Дунду на американском "Геркулесе". Атмосфера грузового самолета, Мануэль как бармен — он хозяин, он юрисконсульт компании — угощает гостей. Вечер в "хижине", бокалы с монограммой правительства, два старых седых негра, обслуживающих прием, второй секретарь партии (негр), он заканчивал АОН у Бурлацкого, но уже на юго-западе. Поселок и поразительный музей антропологии. Записи хранятся у меня на "желтых листочках".

Вечером накануне посол Владимир Николаевич Казимиров устроил прием. Лена совершила маленькое предательство: на приеме не соглашалась со мною по поводу мыслей, которые я вроде с нею согласовал раньше. Посол проводил нас до трапа.

Интересно также было наблюдать, как при подлете к Москве надувался Сабит, наш доблестный спутник. Он даже "посоветовался" со мною, этот живой классик из Казахстана — становиться ли ему депутатом, не помешает ли, дескать, это его писательской работе.

28 декабря, четверг. После дополнительного голосования (выдвинули Эр. Сафонова) был в "Знамени". Мое выступление в "ЛР", видимо, вызвало там шок. Та же самая групповая нетерпимость. Психология рабов группировок. Если уж быть в рабстве, то только у самого себя.

30 декабря, суббота. Как и обычно, теряю интерес к дневнику, когда начинает работаться. Со скрипом, но "Казус" двигается. Беда в том, что этот роман видится мне уже почти написанным, по крайней мере чертежи уже в достаточной мере готовы, строительство отстает.

О чем не писал, но необходимо упомянуть. Три дня, с прошлой субботы до среды на этой неделе, были с Вал.Серг. в Репино, в Ленинграде. Игра по поводу создания Союза кинематографистов РСФСР. Интересно. Те же разговоры, за которыми два пути, но все кипит вокруг собственного благоденствия. Ну, знакомых встретили, Алексея Германа (его рассказ о поездке в Америку и двух паспортах — наша традиционная дикость — служебном и общегражданском). Встретился со Славой Сорокиным. Я его начал называть "удивительный рассказчик". За последнее время он очень расковался, и его рассказы — это поразительные импровизационные полеты. Запомнились два — о Гассмане и Лилиане Ковани. В последней новелле есть еще гипнотический пассаж из славиного детства. (Лариса Латынина "качает" в гимнастическом зале.) Если буду писать роман о гомосексуалистах, обязательно внутренне начну с этого эпизода.

Смотрели "Охотник за оленями". Какой прекрасный фильм и какое дивное произведение искусства! Как многоемко! Создали ли мы хоть один фильм, в котором так ярко отразилась бы любовь к нашей родине, как в этом фильме — любовь к Америке.

Рассказ Бакланова о его старенькой, засаленной курточке.

В четверг было выдвижение кандидатов в местные советы и в Верховный Совет РСФСР. Ходил, как член правления. Устроил некоторую бучу из-за Приставкина, который вовсе не мой герой. Новая демократия в наших писательских кругах намного хуже старой власти партаппарата. Те хоть играли "через одного". Одного своего, другого — "за заслуги". Факт общественного мнения совершенно отошел в сторону, дрожат только за своих. Провели выборы, хотя не было кворума. В вестибюле встретил двух девушек из студии, которую я раньше вел на Писемского. Они пришли поболеть за "своих" и очень весело голосовали. Считается, что голосовало правление.

1990

3 января, среда. Сначала несколько слов о прошлом. С субботы все новогодние праздники пробыли с Валент. Серг. в Болшево. Виделся и интересно говорил с Мих. Перельманом.

2-го ездил в "Знамя". Бакланов печатать "Эфир" не будет. Отношения натянуты. Хорошо поговорили с Апенченко о Гумилеве, о разрушении этноса и т.д.