Пока смерть нас не разлучит - Кейт Уайт

— Спокойно, Наггет! — крикнула мать Эндрю. — Вы ее немного потрепите по холке, она вас за свою и признает.

Пришлось мне наклониться и погладить Наггет, добродушную небольшую дворнягу. Та лизнула шершавым языком мою руку. Все, друзья.

В единственной комнате на первом этаже царили беспорядок и запустение. Грязная посуда там и тут, пыль на мебели, цветы в горшках чахлые, словно их поливают раз в месяц.

— Присаживайтесь, — сказала Сью, показывая мне на стул за кухонным столом. На заляпанной скатерти стояли тарелки с окаменелыми остатками пищи. Я села и, отвоевывая себе небольшое жизненное пространство, средним пальцем осторожненько отодвинула от себя немытую, черную от чая чашку и блюдце в коричневатых разводах.

— Извините, что я вас так ошарашила, — сказала Сью, садясь на стул рядом со мной. Наггет тут же запрыгнула ей на колени. — Но эту новость как ни скажи — все равно как кирпичом по голове.

— А когда он… когда это случилось?

— Прошлым летом. В августе. Да, с тех пор я как в аду.

Сью выудила из мусора на столе никотиновую жвачку, помяла ее в руке, потом сунула в рот.

— У него была депрессия? — спросила я. — Он ведь вроде пил?

— Можно это и депрессией назвать, — сказала Сью, горестно вздыхая. — Вы знаете про его ДТП? Третье, опять по пьянке, случилось прошлой весной. Дунул в полицейскую трубу — тройка. Ну его и замели. Он все храбрился — дескать, адвокат меня отмажет. Не отмазал. Тут Энди и скис. Окончательно. Понял, что от тюрьмы не отвертеться. А тюрьмы он боялся хуже пекла. Сами знаете, какие страсти про нее рассказывают — мужчины насилуют мужчин и все такое. А он парень был нежный, чувствительный.

О Боже! — подумалось мне, пустяковый вроде бы инцидент на перекрестке неподалеку от церкви обернулся настоящей трагедией!

— Насмешка судьбы. Ехал он, ехал, и нигде ничего не случилось. А за пару кварталов до дома — на тебе. Такая уж звезда у него была. Майк говорил, у него поганая… эта самая… карма.

— Майк — его брат? — наугад спросила я.

— Ну да. Тоже так расстроился, что здесь оставаться не захотел — переехал в Сан-Диего. Думаю, теперь уже никогда не вернется.

— А ваш муж?

— Сгинул.

Я не стала уточнять. Сгинул — умер? Или сгинул — как отец в «Стеклянном зверинце», то есть позвала ширь и даль земли американской?

Одно ясно — Сью Фланиган не занимается убийством подружек невесты. Стало быть, мне нужно побыстрее уматывать из ее дома.

— Примите мои глубокие соболезнования, — сказала я. — Не стану больше отнимать у вас время.

— Нет, куда же вы! — Сью ласково положила руку мне на плечо. — Поговорите об Энди. Вы его откуда знали?

— Он был… замечательный. Вы извините, у меня голова что-то кружится. Такой шок, такой шок…

Я аккуратно сняла ее руку, поднялась и пошла к двери.

Сью резко встала. Наггет грохнулась с ее колен на пол и жалобно взвизгнула. Сью на это не обратила внимания, в ее глазах стояли слезы.

— Как вас хоть зовут?

— Бейли. Бейли Уэггинс.

Я протянула ей руку. Она приняла ее без энтузиазма, вяло пожала. Глаза, секунду назад влажные от слез, смотрели на меня почти враждебно.

Я сбежала по обледенелым ступенькам веранды. Дальше скользкая дорожка, на которой пришлось замедлить шаг. Я чувствовала, что Сью стоит в дверях и смотрит мне в спину. Но у меня не хватило мужества обернуться и помахать ей.

Я нырнула в джип — слава Богу, завелся сразу — и была такова.

Десятью минутами позже я уже неслась по федеральному шоссе к Нью-Йорку.

На душе было муторно. Как сурова жизнь! Я рвала и метала, что Пейтон обругала нас за опоздание, раздув эпизод в великую драму. А та же самая никчемная авария для другого человека закончилась петлей. На нас подруга ножкой потопала. А его жизнь каблуком в землю вдавила.

Пьяных водителей я ненавижу, как и всякий нормальный человек. И жалости у меня к ним нет, когда они разбиваются или попадают за решетку. Туда им и дорога. Но конкретного Эндрю жалко. Ведь в итоге сам себя казнил. И глупо, и горько.

У меня не хватило смелости спросить, где это случилось. Скорее всего прямо в доме. Может, в подвале под кухней, где я сидела вместе со Сью… и несла всякую чушь. Да, в интересах следствия и все такое. А все равно стыдно. Лгала матери, потерявшей сына.

Я включила диск Марии Каллас. Иногда помогает. Долбаный Гринвич! Хоть бы одно светлое впечатление за два дня. Какой придурок сочинил, что пригород — тихий утолок нерастленной жизни!

Из-за пробок я добралась до Нью-Йорка только в Половине третьего. Меня очень тревожило, что Крис помалкивает. Я даже вынула свой сотовый из сумочки, и он всю дорогу лежал на сиденье рядом — схватить без промедления, если Крис позвонит. От этого звонка зависела моя экспедиция в Майами. Не прорежется Крис до конца дня — придется отменять. Я успокаивала себя тем, что Крис до сих пор зарекомендовал себя как обязательный человек. Значит, закончит дневные съемки и непременно позвонит.

Дома я наконец-то переоделась в свежее и занялась шкафом — доставала летние вещи. Как сообщает «Таймс», в Майами на этой неделе будет почти под тридцать. Купальник я не стала даже искать. Во-первых, времени на купание в море не ожидается. Во-вторых, моя кожа не видела солнца с сентября — чего же людей на пляже пугать! Буду лежать этакой гигантской белой хирургической перчаткой…

Побросав летние вещи в сумку, я еще раз попробовала дозвониться до Брейса. На этот раз удачно.

— Да-да, — сказал он, когда я представилась, — я прослушал запись на автоответчике. Чем могу служить?

По его нейтральному тону не поймешь, слышал ли он когда-нибудь про Бейли Уэггинс, или я для него совершенно неизвестное лицо.

— Я познакомилась с вашей бывшей женой на свадьбе Пейтон Кросс. Мои соболезнования в связи с ее гибелью. Хотела бы с вами поговорить о ней.

— С какой стати мне с вами о ней говорить? — сразу ощетинился собеседник на другом конце провода.

— На прошлой неделе девушка, с которой Робин на пару снимала дом, приехала ко мне в Нью-Йорк и выразила сомнения в том, что смерть Робин была несчастным случаем. Я пообещала Эшли разобраться с ее подозрениями. А теперь, когда и Эшли мертва, я чувствую себя вдвойне обязанной разобраться в этой истории. Говоря честно, пока что я даже не знаю, с какой стороны браться. Потому и хочу поговорить с вами о Робин — в поисках хоть каких-то зацепок.

Очень долгая пауза. В трубке глухое молчание на фоне характерного биржевого шума — голоса на перекрик, гам заполошных телефонных переговоров.

Наконец:

— Хорошо. Вы в городе?