Остановись, мгновенье, ты ужасно - Вячеслав Жуков

Столько затрачено усилий, и теперь, оказывается, что все они ничего не стоят. А ведь Федору хотелось, чтобы все было иначе. Чтобы, потянув за ниточку, размотать весь клубочек. Но теперь ниточка оборвалась. И расследование остается не завершенным.

Федор вздохнул, достал из кармана пачку сигарет. Вытянув из нее одну сигарету, положил пачку на стол, и она сейчас же попала в руки к Греку. Капитан тоже вытащил сигарету. Потом передал пачку Ваняшину. И все трое закурили, поставив в центр стола консервную банку, служившую пепельницей.

Стук в дверь, заставил всех троих обернуться.

– Входите, – произнес Грек.

Дверь открылась, и в кабинет вошел толстяк, лейтенант Сокольский.

– Ну ты даешь, лейтенант, – сказал Грек улыбаясь. – Ты чего стучишься, как чужой. Между собой у нас все по-простецки. Так что, осваивай. Ну чего там у тебя? – спросил Грек, тут же предложив: – Докладай товарищу майору. Закуришь? – Грек подвинул Сокольскому пачку сигарет, но тот отказался и сказал:

– Федор Николаич, сегодня я поехал по адресу проживания лейтенанта ФСБ Осипова…

В предчувствии недобрых известий, все трое напряженно уставились на толстяка Сокольского. А Грек даже не вытерпел.

– Ну и чего там? – спросил он.

Толстяк разочарованно развел руками.

– Ну, в общем, ничего хорошего. Осипова сбило машиной. Умер он в больнице. Не приходя в сознание.

Грек в сердцах хлопнул себя по ноге.

– Епона мать! – воскликнул он. – Ну что ты будешь делать. Ни одно, так другое. Дерьмо так и сыплется на голову.

– Погоди, Саня, – сказал Федор Греку, чтобы тот попридержал свои эмоции, потом спросил у Сокольского: – Когда это произошло?

– Вчера. Около десяти часов вечера. Осипов как раз возвращался домой.

– Так это что, все случилось недалеко от его дома? – удивился Федор.

– Да можно сказать, прямо во дворе, – сказал Сокольский и тут же добавил: – По словам одного свидетеля, кстати, он тоже проживает в том же доме, что и Осипов, водитель был сильно пьяным. Ехал, вилял, и, заскочив на тротуар, наехал на Осипова. Так что, такие дела, – огорченно произнес Сокольский.

Туманов вздохнул. Сейчас он выглядел не менее разочарованным, чем лейтенант Сокольский.

– Да. Дела невеселые. Но что подозрительно, на мой взгляд. Вчера мы брали Мамедова. Этот взрыв… А вечером вдруг какой-то алконавт наезжает на лейтенанта ФСБ, который был у нас в разработке. Как вам это? – задал Федор вопрос, который предназначался Ваняшину и Греку. Сокольский поняв это, тактично промолчал, а Грек с Ваняшиным полностью согласились с майором.

Глава 29

Полковника Ефимцева не покидало нехорошее предчувствие, и потому все последнее время он жил в ожидании чего-то трагического и неизбежного. А началось это с того дня, когда он познакомился с Рустамом Мамедовым. Случилось это в тридцати километрах от Грозного во время его командировки в Чечню.

Павел Ефимцев так и не знал, кого винить в своих неудачах, судьбу, или его величество случай. О том, что в управлении ФСБ в экстренном порядке формируют оперативную группу экспертов для расследования серии террористических актов на территории Чечни, он узнал за пару дней до вылета. Группа состояла из пяти человек. Ефимцев напросился в нее шестым. Может, и не полетел бы, если б не обстоятельства. Два года назад уже не молодой полковник женился на двадцатишестилетней красавице, которая через девять месяцев родила Ефимцеву очаровательного карапуза.

Подсчитав, что за те пять месяцев, пока группа пробудет в Чечне, можно заработать неплохие деньги, Ефимцев решил лететь. Жена отговаривала, но особой настойчивости не проявляла, предоставив окончательное решение принять ему самому. И Павел Ефимцев принял. Пять месяцев – срок небольшой. Зато на полученные денежки, можно и квартиру обновить и завершить строительство загородного особняка, начатого несколько лет назад и не завершенного из-за нехватки средств.

И полковник Ефимцев улетел.

Командировка группы проходила относительно спокойно. После каждого террористического акта, а это в основном были взрывы, группа выезжала на место, которое тщательно осматривалось. Если были задержанные, то работали с ними. Если же таковых не находилось, что в большинстве и было, то работа сводилась к аналитической сверке.

Дело в том, что до девяностого года на территории союза террористические акты почти не проводились. А если все же находился какой-нибудь ненормальный, который пытался удовлетворить собственные амбиции к властям при помощи самодельного взрывного устройства, то после недолгого разбирательства такой придурок направлялся в психушку на длительное лечение.

Но с началом военных действий в Чечне, террористические акты стали частым явлением. Сначала там, в самой Чечне, а потом и на территории России. В Чечне было проще. Там теракты готовились подрывниками из отрядов боевиков, которых разведчики федеральных войск отлавливали. Но постепенно действия террористов стали перемещаться на территорию России. Но руководство террористами по-прежнему осуществлялось из самой Чечни. Взрывали часто. Не столь важно что, лишь бы взрывать и чтоб были жертвы. Кому-то очень сильно хотелось запугать Россию. Посеять среди людей животный ужас.

Группа, в которую входил полковник Ефимцев, столкнулась с непростой задачей. В ней аналитическая работа частенько заменялась сбором секретной информации о самих террористах и их пособниках.

За неделю до своего отлета в Москву, Ефимцев как раз возвращался с такого задания. Под видом представителя «красного креста» он с водителем на «Уазике» объехал несколько селений, где встречался с людьми, выдавая себя за иностранного миссионера. В каждом селе старейшины уверяли мнимого миссионера, что боевики к представителям «красного креста» проявляют лояльность, но на деле все оказалось иначе.

Водитель, сидящий за рулем «Уазика» изо всех сил жал на газ, чтобы до темноты успеть вернуться в Грозный. Это только на словах можно слышать заверения, что все дороги вокруг Грозного едва ли не на сотню километров, контролируются федеральными войсками. На деле все было далеко не так, и в этом полковник Ефимцев сумел скоро убедиться, когда, проехав мост через небольшую речушку, перед «Уазиком» вдруг появилась зеленая «Нива», а вокруг нее с десяток вооруженных людей. Водителем «Уазика» был прапорщик, переодетый в гражданскую одежду. Он немало поколесил по Чечне. Как никак второй год тут. Всякого повидал. Решил, не останавливаться, надеясь, что удастся прорваться через засаду.

– Рискнем, – предложил он Ефимцеву.

Полковник даже ничего ответить не успел. Две пули ударили в лобовое стекло, разворотив голову прапорщику. Чтобы машина не съехала с дороги и не перевернулась, Ефимцев схватился за руль и надавил ногой на тормоз. И когда «Уазик» остановился, боевики обступили его вокруг. Ефимцева вытащили из машины, посадили в «Ниву» и потом долго везли. Судя по тем ухабам, на которых то и дело спотыкалась машина, везли его в горы. Сам Ефимцев дороги видеть не мог. На голову ему одели мешок.

Вот машина остановилась, и его выволокли из нее. Дальше пришлось идти пешком. Руки пленнику связали веревкой, конец которой держал один из боевиков. Хотя Ефимцев и не помышлял о побеге. Сейчас он не думал ни о чем, кроме как остаться в живых. Через неделю, максимум через полторы, он улетит отсюда. И уж больше никогда не вернется в этот кошмар. Там дома в Москве осталась красавица жена и сын. Они ждут его. Он нужен им. А они нужны ему.

Поэтому когда его привели в дом, стащили с головы мешок и человек, допрашивающий его, спросил, хочет ли он жить, Ефимцев не стал медлить с ответом:

– Хочу. Я хочу жить, – произнес полковник.

Человек сидящий перед ним, был командиром отряда боевиков Русланом Ялаевым. В штабе объединенных войск на него имелась оперативная ориентировка, в которой указывалось все про этого коварного человека. Ефимцев узнал его по фотографии из ориентировки.

Получив от Ефимцева положительный ответ, Ялаев улыбнулся.

– Отлично. Тогда я советую честно признаться, кто вы? Вранья я не люблю. Предупреждаю сразу. Обманите, вот, – он достал из кобуры пистолет иностранного производства, угрожающе положил его на стол. – Если вы представитель «красного креста», за вас можно получить неплохой выкуп. А если кто-то другой…

Ефимцев понял, что его жизнь сейчас ничего не стоит. Если он будет и дальше представляться миссионером, вряд ли это приведет к чему-то хорошему. Ведь все сказанное им, перепроверится. А если он будет упорствовать и молчать, то умрет неизвестным героем. Но памятника ему никто на площади не поставит. Ему даже не станут рыть тут в горах могилу. Просто выбросят труп в какую-нибудь из многочисленных горных расщелин. Врать и юлить не имело смысла, и он сказал, как есть:

– Я – полковник ФСБ. Прибыл сюда к вам в составе группы экспертов.