Путь Дракона - Дэниэл Абрахам

Ситрин кивнула. Кит ждал, что она заговорит, не дождавшись продолжил.

— Кроме того, я считаю себя скорее очарованным вашим Капитаном Вестером.

— Он не мой Капитан Вестер, — сказала Ситрин. — Он сделал это совершенно ясно, что он свой собственный Капитан Вестер.

— Он-то? Я признаю ошибку, — сказал Мастер Кит. Церковное песнопения разрасталось, должно быть имея уже сотни голосов, повышаясь и опускаясь, трепеща рядом друг с другом, пока казалось, другой голоса грозиться заговорить через них. Бог шептал. Казалось, что это отвлекло внимание Мастера Кита, но когда он заговорил, он не потерял нить беседы. — Я верю, что драконы оставили след в этом мире, который является… разрушительным. Агрессивный по своей природе, и обречен причинять боль. Необузданный, он поглотит мир. Я думаю Вестер является одним из немногих людей, кого я встречал, кто мог бы выступить против него.

— Потому что он такой упрямый? Спросила Ситрин, стараясь перевести это в шутку.

— Да, поэтому, — ответил Мастер Кит. — И, я думаю, формой своей души.

— Давным-давно, он был генералом в Норткосте, — сказала Ситрин. — Я думаю, что-то случилось с его женой.

— Он вел войско Принца Спрингмира к престолонаследию. Были сражения против армии Леди Трациан, которые должны были быть проиграны, но капитан Вестер одержал в них победу

— Вудфорд и Градис, — сказала Ситрин. — Но люди также говорят о… Эллис?"

— Да. Поля Эллис. Говорят, что это был ужасный бой на войне, что никто не хотел, и никто не мог отступить. Дело в том, что он был настолько важен, что принц испугался, что другой из претендентов может подкупить его лояльность. Убедить его изменить сторону (Переманить его на другую сторону). Спрингмир убил его семью, и его соперник причастен. Жена капитана и дочь погибли перед ним, и ужасно как раз то, что такие вещи происходят

— О, — сказала Ситрин. — Что случилось с Спрингмиром? Я знаю, что он потерял престол, но… "

— Наш друг Маркус узнал, что произошло на самом деле, он взял реванш, а затем выпал из истории. Я думаю, большинство людей считали, что он умер. По моему опыту, самое худшее, что может случиться с человеком в такой ситуации это то, что он живёт достаточно долго, чтобы увидеть, как маленькая месть исчезает после этого. Я не думаю, что у него осталось много иллюзий, именно поэтому он… — Мастер Кит встряхнулся. — Мне очень жаль. Я не хотел так откланяться. Старею, наверное. Я хотел ещё раз сказать, что я извиняюсь за то, что произошло, и я глубоко стремлюсь к тому, что это не повторилось.

— Спасибо, — сказала она.

— Я хотел бы также предложить любую помощь, которая поможет увидеть тебя в безопасности в Карсе. Я чувствую, мы обязаны тебе больше, чем несколько дней бесплатной работы. Немного странно, я знаю, но я думаю, что такое долгое притворство солдатами оставило во всех нас дух товарищества меча (зародило во всех нас дух боевого товарищества).

Ситрин кивнула, но она почувствовала, что ее лоб нахмурился, ещё до того, как поняла причину. Церковное песнопение затонуло в заключительной и убедительной каденции, и тишина, казалось, растекалась по миру, как волна. Чайки петляли высоко в воздухе, с жёлтыми клювами и спокойными, не колеблющимися (не подвижными) крылья.

— Почему Вы извиняетесь за все, что говорите? — Спросила она.

Мастер Кит повернулся к ней, подняв густые брови.

— Я не осознавал, так делал, — ответил он.

— Вы только что сделали это снова, — сказала Ситрин. — Вы никогда не говорите что-либо прямо. Все время, я верю, что или я обнаружил, что. Вы никогда не говорите, солнце встает по утрам. Всегда, я думаю, что солнце встает по утрам. Это, как будто вы пытаетесь ничего не обещать.

Мастер Кит шёл отрезвлённым. Его тёмные глаза рассматривали её. Ситрин почувствовал холод бегущий по спине, но это был не страх. Это походило на то, как будто находишься на грани обнаружения чего-то, о чем только догадываешься. Мастер Кит потёр подбородок ладонью. Звук был мягким, интимным и совершенно обыденным.

— Я удивлён, что ты заметила, это, — сказал он, затем улыбнувшись, сделал это ещё раз. — У меня есть талант веровать, и я обнаружил, что это является проблемой. Я полагаю, приобретённые привычки смягчают этот эффект, и поэтому я пытаюсь не утверждать вещи, если я не уверен в них. Абсолютно уверен, я имею в виду. Меня часто удивляет, как мало я бываю абсолютно уверен.

— Это странный выбор, — сказала Ситрин.

— И это заставляет меня вести себя легкомысленно, — сказал Мастер Кит. — Я нахожу, определённое ценность в лёгкости.

— Как бы мне хотелось, — сказала она. Отчаяние в голосе удивило ее, а затем она заплакала.

Актер моргнул, его руки двигались неуверенно, а Ситрин стояла на открытой улице, смущённая своими рыданиями, но не в силах остановиться. Мастер Кит обнял ее и повел ее вперед, к ступеням церкви. Его плащ был из дешёвой шерсти, грубый и ещё пахнущий ланолином. Он затягивал им свои плечи. Она наклонилась вперед, положив голову на колени. Ситрин чувствовала страх и печаль, но только вдалеке. Но оползень начался, и она сейчас ничего не могла сделать, кроме как позволить ему идти. Мастер Кит положил руку на её спину, между лопатками, и слегка потёр, как человек, успокаивающий ребенка. Через некоторое время, рыдания уменьшились. Слезы высохли. Ситрин в конце концов обрела свой голос.

— Я не смогу сделать это, — сказала она. Сколько тысяч раз она говорила себе это, с того дня, как умер Безел? Но всегда сама себе. Это был первый раз, когда она сказала эти слова кому-то вслух. Они кислыми на вкус. — Я не смогу это сделать.

Мастер Кит убрал руку, но все ещё делился (укрывал) своим грубым, дешёвым плащом. Некоторые из прохожих смотрели, но большинство игнорировало их. От кожи старого актёра пахло, как в магазине специй. Ситрин хотела свернуться там, на холодной каменной лестнице, уснуть, и никогда не проснуться.

— Сможешь, — сказал Мастер Кит.

— Нет, я-

— Ситрин, остановись. Послушай мой голос, — сказал Мастер Кит.

Ситрин обернулась. Он выглядел старше, чем она помнила его, и ей потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, это от того, что он не улыбался, даже уголками глаз. Под глазами были мешки. Его щеки обвисли, а щетина на лице была скорее белая, чем чёрная. Ситрин ждала.

— Ты сможешь сделать это, — сказал он. — Нет, просто слушай меня. Ты сможешь сделать это.

— Вы имеете в виду, что Вы думаете, что я смогу, сказала она. — Или Вы ожидаете, что я буду.

— Нет. Я имел в виду, то что я сказал. Ты сможешь сделать это.

Что-то в глубине души (разума) Ситрин сдвинулось. Что-то в её в крови изменилось, как рябь на поверхности пруда, когда рыба прошла слишком близко под ней. Подавляющая печаль все ещё оставалась, страх, что она потерпит неудачу, чувство, что находишься во власти дикого и жестокого мира. Ничего из этого не ушло. Только с этим было что-то еще. Чуть ярче светлячка в темноте её разума, это была новая мысль: Может быть.