Рота, подъем! - Александр Ханин

– А из какого прибыли. Там пусть тебя увольняют. Иди и получи сопроводительные документы. А я позвоню начштаба дивизии. Пусть он вашим мотострелкам "вставит" по самые гланды, чтобы им еще неделю икалось. Ты еще тут? Бегом за документами.

Через четверть часа, смеясь над армейской тупостью и придумывая, кто, что сделает в первую очередь, вернувшись в часть, мы шли к метро, направляясь уже известным нам маршрутом в обратную сторону. К вечеру мы добрались до Коврова.

– Скажи, бабушка, это какой город? – корча рожу, присел перед скучающей около ворот бабкой Жора.

– Ковров, сынок, Владимирской области, – шепелявила бабка.

– А хороший город-то? – не унимался Жора.

– Хороший, сынок, хороший.

– А до части далеко, бабуля. Мы правильно идем?

С подобной шуткой Жора приставал к каждому встречному и сам ужасно веселился. Пройдя полпути, "спецы", посовещавшись, решили, что надо купить "горячительное".

– Ребята, ведь мы же договаривались, – попросил я их, все еще надеясь на благоразумие. – Ведь вы меня спалите по полной.

– Все будет как в аптеке. Обещали же. Век свободы не видать, – на уголовный манер цыкнул выбитым зубом и провел себе по шее большим пальцем рыжий. – Придем в часть, ты от нас избавишься, а тогда уже мы…

До части ребят не хватило. Первые пару бутылок они оприходовали, присев в небольшом скверике. Я отказался, сославшись на спор с братом. Пили не долго, шутили, предлагали чуть сторонящемуся всех

"черпаку". Мне с трудом удалось уговорить не открывать третью и продолжить путь в родные пенаты. Проходя по кленовой алее вдоль двухэтажных серых однотипных домов, Жора, резко повернувшись, кинул на ходу идущему рядом со мной солдату свой вещмешок:

– Держи.

Тот схватил его на лету, а Жора, сделав два прыжка вперед, резко ударил идущего впереди "черепа". Солдат отлетел к стене. Не дав ему опомниться, Жора прыгнул в воздух и, перебрав ногами, нанес ему сильный удар ногой в грудь. За его спиной появились, побросав свои вещи, еще пару спецов. Стоящий рядом со мной солдат, остановил меня рукой:

– Не лезь. За дело.

– За какое? Чего он успел натворить? Когда?

– Он не имел права заступаться за "духа".

Но Жора уже остановился, нагнувшись над солдатом, потиравшим в ожидании очередного удара, грудь и закрывающим текущую из носа кровь.

– Я тебя бить не буду. Это я тебя в качестве воспитательной меры.

Вставай, не бойся.

Солдат встал, и Жора резко ударил его еще раз в живот.

– Все. Все. Теперь точно все. Ты "череп", а не "дух". Еще полгода и будешь "дедом". Будешь сам "молодых" гонять. Ты уже должен "духов" гонять, а не вступаться. Ты понял?

Солдат кивнул.

Жора взял свой вещмешок, положил по-братски руку солдату на плечо.

– Все. Теперь мы братья. Кто тебя тронет – мне скажи. Понял. И ты, – повернулся он ко мне. – Если кто тронет, мы всей "спецурой" приедем. Любого так уделаем.

– Жора, ты только говори поменьше, когда в часть придем, – посоветовал я

– Почему?

– От тебя перегаром несет за версту. Заметут.

– Молчу, молчу, – и он снова повернулся к солдату. – Значит так, братан…

Мы подходили к штабу полка, когда на крыльцо, потягиваясь и всматриваясь вдаль, вышел подполковник Шахдрахманов. Он даже чуть голову вытянул вперед, чтобы определить, что за группа так поздно появилась на территории части. Разглядев меня, приближающегося к корпусу впереди всей команды, он промолвил:

– И в огне не горит, и в воде не тонет.

Я остановил всех за несколько метров до здания штаба. Подойдя к крыльцу и, смотря снизу вверх, я приложил правую руку к фуражке.

– Товарищ гвардии полковник, команда специалистов по приказу начальника московского пересыльного пункта прибыла для дальнейшего прохождения воинской службы. Готовы с честью и доблестью защищать рубежи нашей необъятной Родины.

Улыбка не сходила с моего лица. Я обернулся получить поддержки у солдат специальной роты обеспечения учебного процесса и ужаснулся.

На фоне темного звездного неба над головами слегка качающихся солдат стояло желтое облако перегара.

– Ну-ка, дыхни, – наклонился к моей улыбающейся роже подполковник.

Я дыхнул.

– Хм. Трезв. А с ними что?

– Запах "Алешинских казарм", – еще шире заулыбался я.

– Дошутишься у меня. Возвращайтесь в роты, раз уж вас все равно вернули. Утром будем думать, что с вами делать. Жихарев! – посмотрел в сторону спецов над моей головой офицер. – Если я узнаю, что в роте спецов кто-то "о БМП ударился", то ты… В общем, ты меня понял.

– Так точно, товарищ гвардии полковник, – гаркнул Жора.

Шахдрахманов отвернулся, и мы пошли в свои казармы. Приближалось время сна – святого времени для каждого солдата.

Замок

В роте меня приняли радостно, по-братски, как будто никто не сомневался, что я вернусь. До вечера под дружный смех ребят я рассказывал историю о том, как мы приехали в Москву, как меня почти уволили в запас и что в спецах – нормальные, классные пацаны.

– Чего теперь делать будешь? – спросил Ромка.

– Дембеля ждать. Меня же "уволили" в запас, – смеялся я. – У них такой бардак – правая рука не знает, что делает левая.

– Ну, тут-то все знают, сколько ты отслужил.

– В том-то и беда. Я просил, чтобы меня прямо там уволил. Не захотели.

– А вместо меня "комсомольцем" быть так и не согласен? – в надежде спросил Роман. – Мне ведь через несколько дней уезжать на офицерские сборы.

– Ром, у меня же выговор с занесением. Забыл?

– Да нету у тебя никакого занесения, – подмигнул Роман.

– Не. Кто-нибудь вспомнит… Не надо.

Пару дней я шлялся по роте, откровенно ничего не делая.

Настроение было хорошее. Меня никто не трогал, в наряды не ставили, даже старшина не привлекал к своим мелким гешефтам. Утром третьего дня я смотрел телевизор, когда в расположение роты вошли комбат и начальника штаба третьего батальона старший лейтенант Зелов. Зелов был высокого роста, обладал одновременно огромным животом и уважением солдат. Он много лет прослужил старшиной роты и исполнял обязанности командира пулеметного взвода, когда по инициативе высшего командного состава были созданы офицерские курсы для прапорщиков. Зелов получил звание лейтенанта и, учитывая его многолетний опыт, был сразу назначен на должность командира роты, а затем и начальником штаба полка. Прапорщиком он был, прапорщиком и остался. Офицерское звание не прибавило ему знаний, но, что такое

"офицерское слово", он знал хорошо. Однажды Зелов, как начальник штаба батальона, был вынужден присутствовать в учебном корпусе, где старшие офицеры части занимались теорией тактических учений. Егерин проверял подготовку и смысловое содержание составленных планов боевых стратегий начерченных на больших листах ватмана. Проведя рукой по сине-красным стрелкам на плане Зелова, Егерин заметил: