Как заарканить миллионера - Элизабет Беверли

— Как мы могли разойтись, когда еще по-настоящему не сошлись?

— Может быть, расскажешь мне все с самого начала? — вздохнула Карлотта.

Дорси встретилась глазами со взглядом матери и торопливо, чтобы не успеть опомниться, выложила ей всю историю. О том, что произошло в кабинете Линди. Об откровениях хозяйки «Дрейка» и о том, как (точнее — никак) воспринял их Адам. О том, что теперь Линди грозит подать на нее в суд. Что Лорен Грабл-Монро грозит публичное колесование на потеху толпе.

Не рассказала она только об одном — что смертельно боится будущего, а одна мысль о жизни без Адама наполняет ее невыносимым отчаянием. Не рассказала, потому что это и так ясно. Она слышала нотки отчаяния и страха в собственном голосе — не сомневалась, что слышит их и Карлотта.

Выслушав печальную повесть до конца, Карлотта заметила:

— Во-первых, ни засадить тебя в тюрьму, ни привлечь к суду Линди Обри не сможет.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Ты не сделала ничего противозаконного. Вот если бы ты опубликовала книгу, вывела в ней Линди под собственным именем и обозвала ее стервой — тогда да. Да и то сначала ей пришлось бы доказать, что она не стерва. И, ручаюсь, едва эта стерва вышла бы на свидетельское место, суд принял бы твою сторону.

— Не знаю…

— Линди угрожала тебе, потому что очень разозлилась. И испугалась. Она обратится к адвокатам, и они объяснят, что преследовать тебя не за что. Так что не беспокойся, Дорси. Бояться нечего.

— Тогда она меня просто прикончит, — фыркнула Дорси. — Держу пари, у нее полно дружков-гангстеров! А может, и сама нажмет на курок.

— Перестань, — нахмурилась Карлотта. — Работа, диссертация — все это мелочи. Как быть с Адамом?

Дорси надеялась избежать этой темы — как видно, зря надеялась.

— Что ты ему скажешь?

Плечи Дорси поникли:

— Ничего не скажу.

— Что?!

— Карлотта, он не станет меня слушать. Я пыталась ему все объяснить там, в «Дрейке», но он уже сделал выводы и встал на сторону Линди. Он мне не поверит.

Несколько секунд Карлотта пристально всматривалась ей в лицо.

— Объясни, пожалуйста, — заговорила она, — почему ты держала свои записи в «Дрейке»?

Мысли Дорси сейчас были так далеки от этих трижды проклятых записей, что она не сразу поняла, о чем спрашивает мать.

— Поначалу я оставляла их дома — боялась, что в клубе они попадут в чужие руки. Но скоро выяснилось, что это очень неудобно. Наблюдения и идеи необходимо записывать сразу же — через несколько часов они забываются. Поэтому я носила блокноты с собой и делала записи в перерывах и после работы. И потом, мне казалось, что Линди… — Она пожала плечами. — Что она не станет копаться в чужих вещах. Она просто помешана на неприкосновенности собственной частной жизни и, мне казалось, с уважением относится и к чужой. Не думала я, что она на такое способна. Я ей доверяла.

— Так же, как Адам доверял тебе, — заметила Карлотта.

— Да, — тихо ответила Дорси.

— А теперь он думает, что ты предала его доверие.

— Знаю. В этом-то и беда. Не такой он человек, чтобы простить измену.

— Вот как? — переспросила Карлотта. — А какой он человек?

Закончив одевать Барби, Дорси положила ее на пол рядом с Кеном и съежилась, прижав колени к груди. Поза эмбриона, подумала она. Что дальше? Назад в материнское чрево? Ну нет, на такое Карлотта не согласится.

— Адам, — заговорила она наконец, — человек властный, твердый, решительный. Безжалостный. Готов на все, чтобы защитить себя и то, что ему дорого. Он с радостью бросит Лорен Грабл-Монро — то есть меня — на растерзание волкам.

— Ты так думаешь?

— А ты, Карлотта? Ты же знаешь, как он ненавидит эту книгу! Да он своими руками меня на клочки разорвет!

— Может быть, он и готов был разорвать на клочки Лорен Грабл-Монро. Но не тебя, Дорси. Ты сама сказала: он на все готов, чтобы защитить то, что ему дорого.

— Я ему не дорога, — пробормотала Дорси.

— Вот как?

Дорси медленно покачала головой.

— Что бы ты там ни говорила, — продолжала Карлотта, — Адам не бросит тебя на растерзание волкам.

— Не уверена.

— А я уверена.

— Почему?

— Потому что он похож на тебя, Дорси. А ты бы никогда так не поступила.

— Он совсем на меня не похож! — изумленно воскликнула Дорси.

— Похож как две капли воды, — возразила мать. — Поэтому тебя так тянет к нему. Поэтому ты так отвечаешь на его зов. Ты узнаешь в нем себя.

— Нет, он… я… мы… — Беспокойно вздохнув, она попыталась объяснить то, чего сама как следует не понимала:

— Он совсем не похож на мужчин, которые мне нравились раньше. Отчего же мне так больно его терять?

— Неужели до сих пор не. понимаешь? — мягко улыбнулась Карлотта. — В этом твоя беда: ты всегда выбирала Кенов, не понимая, что тебе нужен солдат Джо.

— О чем ты? — непонимающе уставилась на мать Дорси.

— Посмотри на Кена. — Она указала на куклу, лежащую рядом с Барби. — Таких мужчин всегда выбирала себе я. Добродушный. Бесхарактерный. На все согласный. С ним всегда легко. Никаких неожиданностей. Он стабилен и предсказуем.

— Позволь спросить, что же в этом такого ужасного?

— Для меня это прекрасно, — объяснила Карлотта. — Но не для тебя. Ты сильная женщина, Дорси. Тебе нужен сильный мужчина. Достойный противник и равный партнер. В Кене ты этого не найдешь — однако до Адама ты встречалась только с Кенами.

— Кен не так уж плох, — заметила Дорси. Карлотта вздохнула:

— Дорси, ты всегда одевала Барби в деловой костюм, а Кена — в тенниску и шорты. И сейчас так делаешь. Заметила?

Дорси взглянула на кукол. В самом деле, Барби готова была хоть сейчас отправляться на работу, а Кен выглядел так, словно вышел вынести мусор.

— Да, ну и что? Кену идут шорты.

— Это значит, что ты никогда не принимала Кена всерьез, — объяснила мать. — Для твоей Барби он всегда был всего-навсего игрушкой. А вот солдат Джо… — Карлотта протянула ей другую куклу. — Вот где сила, которую ты ищешь!

Отложив белокурого и белозубого Кена с безжизненной улыбкой, Карлотта положила на его место солдата — сурового, с резкими чертами обветренного лица, с шрамом через бровь.

— Посмотри на них. Вот это настоящая пара! Такого бравого парня нельзя не принимать всерьез. От него не отмахнешься, как от Кена. Нет, Кен — это для моей Барби.

И она положила Кена рядом с собственной Барби — утонченной красавицей в кружевном пеньюаре. Нельзя было не признать, что с ней рядом он смотрится куда лучше.

— Моя Барби будет с ним мягкой и нежной, — продолжала Карлотта. — Она будет заботиться о нем, опекать, как мать опекает дитя. А ты, Дорси, не сможешь быть мягкой и нежной. Не сможешь никого опекать. Это не твое. Ты сильная женщина, — повторила она. — Ты знаешь, чего хочешь, и не сомневаешься в своих силах. Ради победы ты готова на все. И заслуживаешь, чтобы рядом с тобой был такой же сильный мужчина.